Запах копченой рыбы, или Ночь живых трупов
На исходе дня, устав от монотонного наката волн, ветра и солнца, мы вынимаем полные садки, снимаемся с якорей и плывем к берегу.
На острове Анатолий Кимыч принялся мастерить какое-то хитрое сооружение. Сосредоточенно так, молча. На него это не похоже.
Вбил длинные колья по квадрату, скрепил перекладинами и на получившийся высокий каркас прицелился напялить полиэтиленовый мешок, склеенный, видимо, еще дома. Мы заинтересованно глядим: чем же закончится строительство? На вопросы Кимыч не отвечает, только кряхтит и сигареткой пышет. Наконец приволок товарищ ведро, а в нем - рыба, первого еще дня засола.
- Коптильня, - догадался Петя. - А я думал, сауну строишь или часовню походную.
- Вот-вот, тебе умнее не придумать, - ворчит Анатолий. - Рыбу будем есть копченую. Дуй, Петя, за пивом в "Кузьму".
Оказывается, вычитал где-то Анатолий Кимыч, как можно быстро и без затрат приготовить рыбу холодного копчения в походных условиях. Меня берут сомнения: какой такой секрет знает премудрый товарищ? По его словам, все просто. В каркасе развешивается подсоленная рыба, под ней разводится костерок до образования углей, а затем натягивается на каркас полиэтиленовый пакет. Дыму, мол, деваться некуда, и рыба просто млеет в нем, ароматном, стонет от удовольствия. В угольки время от времени подбрасываются ольховые ветки, на худой случай - ивовые. К утру доставай рыбу да пиво наливай!
У нас текут слюнки, пока рассказывает Анатолий Кимыч, но осторожный Петя не дает развешивать сразу всю рыбу.
- Ты сначала проверь, испытай, а к пиву двух десятков подлещиков хватит, еще и домой взять останется.
- Крохобор! - щурится презрительно товарищ. - Широко жить надо!
Мы с Петей занимаемся костром и ужином, а Кимыч солит пойманную рыбу и возится у своей коптильни. Потом лежим у костра и слушаем мастера...
Любим мы слушать Анатолия Кимыча. Может, и придумывает что-то в мелочах, но в основном человек правдивый. Вот и сейчас лежим у костра и слушаем, затаив дыхание.
- Этот бакен, мужики, не простой, заколдованный, - с придыхом округляя глаза, пугает рассказчик. - Довелось как-то одному рыбаку провисеть на нем всю ночь. Выплыл он на таком же, как у меня, старом "кондоме", не к столу будет сказано. Один стоял он на якорях, кругом - ни души. Ну, порыбачил, поймал чего-то на уху и... лопнул. Потерпел катастрофу. Прямо по швам разошлась лодка. Кричи, не кричи - за километры никого нет. Вот он и прицепился к "поплавку" этому кромочному. Час сидит, другой. Ночь наступила. Охрип он орать-то - все равно без пользы. А потом, говорит, в полночь поднялся свет из глубины, и замерцали в этом свете утопленники, будто все собрались, что за многие годы в этих местах ко дну пошли. Словно рыбки зарезвились, но все страшные, как черти, рыбами объеденные. С одного уже кожа поползла чулком, только зубами скалится. Другой, раздутый и синий, как медуза колышется и руки к рыбаку тянет жалобно. Возьми, мол, к себе погреться...
Натерпелся человек за ночь, поседел. Может быть, галлюцинации были у него. А когда к утру прояснило, ткнулось чего-то в ногу рыбаку, тихо так, как бы ощупывая. Смотрит, а это настоящий труп приплыл к нему по течению и прижимается лицом-подушкой к ноге, трется. Рыбак - от него, а утопленник, как намагниченный, к нему тянется. Оттолкнул он труп ногой. Тот поплыл дальше, но лицом все оборачивается и выеденными глазницами с укором на него смотрит, рукой поднятой грозит. Сняли потом рыбака с бакена, но долго он еще с ложки кашу ел, родных не узнавал, в постель под себя писал. Так-то вот, - закончил рассказчик.
- Кимыч, а это случайно не ты потом под себя писал? - спрашивает Петя, давясь смехом.
- Нет, не я, - серьезно отвечает рассказчик, - но человек мне знакомый. Не простой этот бакен, мужики, не простой...
Утром мы проверяем рыбу. Она не готова, только распарилась, потекла соком и жирком.
- Пива не будет, кина тоже, - съехидничал Петя, и мы опять поплыли к бакену.
- Вы мужики, гоните в "Кузьму", как договаривались. Рыбу беру на себя! - уверенно крикнул вслед Кимыч и остался доводить продукт.
В полдень, отловившись, мы с Петей снялись с якорей и поплыли в "Кузьму". Купили кое-что к обеду, "беленькую" прихватили в честь завершения рыбаки, ну и, конечно, заказ Анатолия Кимыча выполнили. Человек рыбалкой пожертвовал ради дружеской беседы за пивком с рыбкой.
На острове обнаруживаем спящего под кустом товарища. Коптильня уже не дымится. Пленка на ней почернела, отвисла от солнечного зноя и похожа на блестящую сморщенную шкуру моржа или какого-то невиданного морского змея.
- Ну, наверное, поспела рыба, - Петя неуверенно тычет пальцем в сторону коптильни, - пора мастера будить.
Но тут пахнул ветерок, и донеслись до нас странные запахи и звуки. С нехорошим предчувствием мы сдергиваем полиэтиленовый мешок и обнаруживаем под ним раздувшиеся тушки подлещиков, облепленные мухами. Гудело и смердело, как на свалке...
Пиво мы пьем с малосолом-маканцем, сохраненным Петей. Анатолий Кимыч смущенно покашливает и отворачивается от коптильнии.
- А все равно, мужики, хорошо! - делает он неожиданный вывод, и мы совершенно искренне соглашаемся с ним...
Александр Токарев, г. Йошкар-Ола
