Залив удачи
Виктор Рассохин, г. Орел
РЫБАЛКА КРУГЛЫЙ ГОД № 2(88), 2006 г.Прошлый год рыбачили мы с сыном Сергеем на знаменитом Курском водохранилище. Местами больше на мели, толкал мормышку и "чертика" небольшой окунек, изредка брал на мотыля ядреный ерш.
На трехметровой ямке поклевок в первый день не было, но на второе утро удалось побаловать себя тройкой подлещиков, клюнувших друг за другом в двух лунках из десяти прикормленных. Сыпали рубленого навозника, припасенного с ноября, в смеси с распаренным конопляным жмыхом, из расчета 70-100 граммов на лунку.
Неправду пишут литературные "рыбоведы" о том, что лещ по зимнему сезону слаб, вял, ленив. Случается, он ловится даже ночью. Конечно, сам процесс весьма специфичен и требует определенных навыков, пятикратно помноженных на терпение и правильный выбор места ужения. Не каждый рыболов выдержит зимнюю ночь, освещенную слабым огоньком "летучей мыши". Тем более единицы знают цену проверенных опытом многолетних ям, жители которых заставляли трепетать при любой погоде и школьника, и пенсионера...
И вот, после поимки зоревых "лаптей", отливающих бронзой взрослых особей (позже выяснилось, что каждый из них потянул безмен от 700 г до 1 кг), клёв неожиданно обрубило, причем так быстро, как он и начался...
Шквал налетевшего злого и колючего северного ветра загудел над озером и погнал по ледовому покрову поземку, засыпавшую лунку за секунду. Похожая на крупицы пенопласта снежная порошка то шла стеной, то вихрем кружилась, забивая глаза, лицо, ноздри, сыпалась за шиворот телогреек, не давала открыть рта. Фуфайки продувались насквозь, прикипали к спине, тяжелея с каждой минутой. Хлопали, словно пощечины, обледенелые ушанки. Шарфы, обдаваемые паром дыхания, тоже покрылись узором инея. Ни с того ни с сего закапало из носа, а руки становились все более и более красными, дутыми, неуправляемыми. Природа жестоким образом мстила за предыдущую погожую неделю, когда нам не посчастливилось порыбачить...
Мощнейший ветрище был поистине штормовым. Его ускорение, нервная порывистость и сила напора едва не завалила нас лицом в снег, когда мы неохотно оторвались от ящиков с думкой укрыться в заливе у противоположного берега, уже ставшего невидимкой.
Не разу мы не доходили туда. Не знали глубин, мелей, бровок, скатов и стоянок рыбы. А топать к нему в цепких объятиях местного тайфуна оставалось не меньше полутора километров. Раньше, погожими, знойными и ранними веснами, когда летели журавли, мы видели под кромкой небольшого обрыва машины и автобусы рыбаков, посещающих эти славные рыбные места. Иногда, по февральским и мартовским морозам, самые бедовые "любители" выезжали на авто, мотоциклетах и "Буранах" прямо на лед.
По оттепели картина выглядела жутковатой: представьте себе, например, летящую под пятьдесят "Ниву". Кругом - ни души, помощи ни от кого не жди, а "джиперы" прут от Копенок или от Высокого к устью Свапы и Красавки, как святые по воде, да еще и обледенелые. Правда, у многих целую зиму сети стоят - проверяют, значит, следят.
Мечтали и мы двинуть как-нибудь в те места, а потом призадумались: "3ачем?" И здесь бойко клевали окуни, плотва, иногда густёрка и поразительный королевский ерш до 200 граммов. "От добра добра не ищут" - истинность поговорки всем удильщикам вроде как научный намёк.
Шли долго. Ветер, казалось бы, дружески, но нахально подталкивал нас в спину, не давая зазеваться. Сосновый бор, спасавший при ветре и метелях с другого направления, в этот день виднелся урывками, по-миражному. При спаде шквала тишина становилась режущей, одиноко неправдоподобной и тоскливой.
И если ты хотя бы раз попадал в метельную и дождливую хмарь на этих неохватных гектарах, временами чудилось, что ты - путник, обыкновенный дервиш, сменивший пустыню на лед, а посох на ледобур...
Ползли мы с сыном в этой снежно-воротной "симфонии" часа два - это уж точно. Он-то моложе! Подождет меня, поворчит, а все одно - шагает с надеждой к горизонту. Куда мне за ним угнаться? Ну и полыньи припорошенные, как геодезист, на каждом шагу высматриваешь - ведь лед неровно и в разное время стыкуется.
Ушел он на сто метров вперед, приостановился, а затем пошел крошить лунки пешнею - одну за другою, видя, что я уже на подходе. "Разведка боем" удручила, ибо подумалось нам, что шли зря: глубина (с учетом 5-6 см льда) - метр; перепадов, как на кремлевском паркете; кустарник отсутствует, затопленный коряжник тоже; зарослей тростника, камыша, обрывов у кромки берега, родников и ручьев - нет...
Повернулись, откуда пришли, - аж в дрожь кинуло. Белая стена, перекрывающая серость небес свежестью ни разу не стиранной сверхгигантской простыни, медленно шла прямо на нас, и ее размах, покрывающий землю впервые в этом году, обескураживал и настолько пугал, что создавалось впечатление неминуемого лавинного погребения.
Идти навстречу обложному снегопаду и еще более усиливавшемуся ветру было безумием. Решили повременить и обследовать мель вдоль береговой линии на расстоянии пять-десять метров. Смахивая снег и ледовую крошку у первых лунок, мы удивились, увидев у самой кромки прозрачного, как стекло, льда мечущиеся стайки верховки и сорожки, жмущиеся к самому берегу.
- Бьем дюжину лунок и посидим, - предложил Сергей. - Все дырки засыпаем, а если что - у меня накидка от дождя есть. Расстелим ее у лунок, будет рыба под нами - не напугается.
Произошедшее позже поразило нас до глубины души, влюбило в подледный лов навсегда. Нам не пришлось большее рыскать по водоему - такого клева мы не встречали никогда, даже после весенних паводков. Так, чисто случайно, мы попали на стоянку окуня и его безумно остервенелый жор, в конце концов, обломавший все наши тонкие снасти.
Снег стал невидимым, ветер - неслышным, мороз казался оттепелью, позабылось о том, что снегопад такой силы запросто заметет дорогу. Будто в кино, мы были заворожены в ажиотаже поклевок и вываживания "полосатых". Как в сказке: один в один - от 300 до 400 граммом и больше.
Чуть стихло, сюрприз за сюрпризом: клюнули у самого дна килограммовый язь и судачок граммов на шестьсот. Судак и раньше хватал мормышку и блесны, но язь, впервые осчастливив по льду, попался "несъедобный": оборвал, хитрый увалень, леску диаметром 0,15 мм и был таков, не дав завести себя в лунку...
Мы ловили не больше часа, пусть даже полтора. Потом кончился мотыль (когда не клюет, он почему-то никогда не кончается). Однако косяк, превзойдя себя в голодной жадности, был столь плотен, что окунь продолжал хватать голую мормышку "уралочку" при скоростной, дребезжащей игре от самого дна до кромки лунки. Интереснее всего было ловить его вприглядку, лежа на целлофановой накидке: дно песчаное, мормышка видна, и - очередной пресноводный пират от природы барахтается в снегу и шевелит красными плавниками. Десятка два "малышей-матросиков" мы запустили в "пескарницу", чтобы расставить жерлицы на рассвете.
И вдруг - клев затих, а затем его совсем отрубило, как выключателем. Ненастный циклон ушел на Любаж, а куда смылся окунь, осталось загадкой...
Тяжелогруженые, уставшие до заплетания ног, подмокшие, точно бобики, подскальзываясь, падая и смеясь, мы шли у Орловскому берегу, благодаря небеса и Курский залив - дом матерых горбачей.
Ночевать, чтобы на зорьке половить судака и щуку на живца, передумали, ибо улов потянул на глазок, по-русски, минимум на пуд...
Выбирались затемно, подключив в помощь раздаточную коробку, благо, хорошо знали доpoгy. Проезжая через мост у деревеньки, Сергей остановился и выйдя из машины взял у меня из-под ног "пескарницу".
- Ты что задумал, сынок? - удивленно спросил я.
- Давай отпустим "молодежь", на что она нам. За зиму будут крепыши, как в заливе. Подрастут - порадуют других, мы - народ не жадный!
Спустившись с насыпи, он по старым следам набрёл на первую попавшуюся лунку - очевидно, железногорцы, куряне или земляки рыбачили здесь, на протоке, до самого вечера. Окуни нырнули в ночь свободы, озвучив ее шумово-плескательной суетой в последний миг.
До Орла добрались без оказий. Не раз мы наведывались в тот залив позже - летом и зимою, в разные годы, но того сверхъестественного клева, бывшего на той загадочной мели, больше не повторилось...
И все же, несмотря на "хамелеоновость" синоптиков и преступления электроудочников, заливы тянут нас к себе вновь в любую погоду. Они зовут нас примером тех счастливых минут, неизведанностью и непредсказуемостью успеха, нарушением сложившихся стереотипов "формулы" клева.
Виктор Рассохин, г. Орел
РЫБАЛКА КРУГЛЫЙ ГОД № 2(88), 2006 г.
