Вот это был клев!

Такого не бывало ни до, ни после этой рыбалки. Да, наверное, и не будет...

День был не выходной, но свободный от работы. Слоняюсь по дому из угла в угол, мучаюсь от безделья. На рыбалку? На свою речку, если только за рыбой, а так - никакой романтики, даже комаров и тех мало. А на Ветлугу ехать не на чем, да и не с кем. Тоска, да и только!

И вдруг, откуда ни возьмись, Станислав Александрович Мизенчиков из соседнего подъезда забегает. Он только из командировки вернулся, еще пыль дорожную не стряхнул.

 - Поехали на рыбалку! Рыба, говорят, клюет одурело! Словом, три минуты на сборы!

Человек он военный, долго рассусоливать не любит. Бери, командует, только донные, поплавочные не нужны. Бери все, сколько есть, а то, мол, у меня после последней рыбалки не распутаны. Да червей побольше...

И убежал также быстро, будто его и не было вовсе. Я первым делом сумку с донными удочками к порогу. Их у меня столько, что не только на двоих, а на целую ватагу рыболовов хватит и, пожалуй, останется. Собираю рюкзак на скорую руку - кружку, ложку, луку и картошки...

Машина уже под окном. Станислав сидит, голову сычом крутит - поджидает, того и гляди из-за баранки выскочит и пинками подгонять будет. Хватаю рюкзак, забегаю в кладовку, где у меня на всякий пожарный ведро с червями постоянно стоит наготове, и по-быстрому все в багажник. Поехали.

Дорога на Шайменский в железобетонный панцирь одета - плитами выложена до самой Ветлуги. Едешь на машине, будто в вагоне железнодорожном. Потряхивает на стыках, но не укачивает, местами дорога так расколочена, что в любом состоянии никакой сон не одолеет. Напарник - любитель попутешествовать. Давай, говорит, махнем, куда Макар телят не гонял, остановимся там, где уже ехать некуда. А мне что? Я пассажир - куда везут, туда и еду. И мы давай петлять по ветлужскому берегу...

Приехали и в самом деле невесть куда. Вороны в этих местах и те не летают. Следа человеческого не видно. Дальше - не то что дороги, тропинки хилой не видать даже.

Станислав машину развернул и давай огонь разводить - всякую рыбалку он начинал с этого. Потом, когда рыба клевать станет, не до огня будет - от удочек не отойти. Ну а мне велел снасти покуда вынимать. Развязываю рюкзак. Роюсь в нем, а вот донок никак не нахожу. Все на месте - их нет. Вытряхиваю из него все на лужайку - так и есть, дома оставил. Станиславу рассказывать о своей оплошке страшно до ужаса, за такое он по голове не погладит, а наоборот, может меж глаз заехать. Но признаваться-то и не пришлось, на лице моем было все написано. Я сидел подле выпотрошенного рюкзака таким, будто корову пропил или всю месячную зарплату махом спустил.

Ругать или бить меня он, конечно, не стал. Хотя можно было. За такие километры впустую приперлись - разве что чаю попить. Он только махнул на меня рукой, я, говорит, себе удочку сейчас сделаю, а ты посиди и поумничай. Для тебя, говорит, у меня ни крючка, ни лески не имеется.

Вырубил Станислав себе удильник из стоящих подле дороги тонких рябинок, затем перешерстил все в бардачке. И нашел-таки заводское мотовильце. На нем полный комплект - крючок, грузило, поплавок и леска. Место себе выбрал на травянистом выступе, неподалеку от которого из воды торчала коряга застывшим крокодилом. И меня к себе позвал - раз опростоволосился, то будешь мне червей подавать. А я был в таком состоянии, что готов для него сделать все, что он пожелает: не только червей из ведра выковыривать, но и на крючок насаживать даже.

Едва он забросил - поклевка! Затем другая. Одну за другой снимает он с крючка густерок да в садок складывает. Потом вижу, посерьезнее кто-то взял, - леска как струна, удильник-рябинка чуть ли не в колесо гнется. Я бы мог ему помочь, но он, видать, не доверяет, сам подсачек в руки берет, шарит им в воде, будто миноискателем. И скоро в садке язь на килограмм с лихвой появился.

Только он от волнения дух перевел - снова такая же смелая и решительная поклевка. Он подсекает, но на этот раз мы даже рыбину высмотреть не сумели. Удильник, согнувшийся в три погибели, резко выпрямился - поплавок мышкой побежал по водной глади, а потом и вовсе исчез. Леска то ли на узле, то ли от ветхости не вытерпела, лопнула...

Но и он, и я тоже были в полной власти рыболовного азарта. Но ловить-то было нечем. Глядим, вдали за поворотом коровы меж кустов показались.- Беги, говорит Станислав,- там, должно быть, телят денно и нощно пасут. А на Ветлуге пастухи без удочек не бывают. Попроси что-нибудь...

Я, конечно, перечить ему не стал. Виноват, да и тоже, как он, питал какие-то надежды на незнакомого пастуха, на будущую удачу. Ну не зря же мы за такие версты в такую тьмутаракань прикатили! Продираюсь сквозь густые заросли прибрежного ивняка, не остерегаясь ни жгучей крапивы, ни болотистых мест. Вот уже слышно пышканье бродящих по лугам телят. Пастух где-то рядом. Оглядываюсь, а он совсем близко - сидит на берегу и смотрит на водную гладь Ветлуги.

Подхожу, объясняю ему всю нашу одинаково смешную и грустную ситуацию, надеясь, что он расчувствуется и расщедрится - выделит нам удочку-другую. Червей ему за это обещаю...

А он только руками развел. Сам, говорит, все лески прирвал. Такие рыбины клевали! И он показал мне на маленький, отгороженный бревнами, заливчик. Там из воды торчали хребты и спинные плавники не то лещей, не то язей. Вчера и сегодня так ошалело брало - лески не терпели, крючки разгибались... С утра, говорит, сижу без снастей, сам к вам хотел попрошайничать идти. Ждите, завтра спозаранку ко мне приедут, привезут...

Так несолоно хлебавши побрел я обратно. Все мечты улетучились. Обратно пошел низом: где-то вброд, где-то по запеску. Иду понурым, как побитый пес. Вдруг вижу - в нескольких метрах от берега рыбина по течению плывет. Крупная. Она то нырнет, то обратно на поверхности появляется. Аж плавники выставляются, воду рассекают. И с каждым разом все ближе и ближе. Вот она снова медленно и лениво ушла в глубину и вынырнула в траве около самого берега. Я замер на мгновение, потом тихо, осторожно и почти ползком осторожной кошкой стал подкрадываться к тому месту, где только что ее видел. Вытягиваю шею гусем. Вот она! Щука! И совсем рядом - в метре от берега.

Приседаю на корточки, сжимаюсь, будто пружина, и прыгаю - была не была! Глубина у берега небольшая, течения почти нет вовсе. Шум, брызги! Подхватываю зазевавшуюся щуку будто младенца, выбрасываю на берег и стремглав выскакиваю следом за ней. Рыбина килограмма на три должна бы по идее биться, пытаясь вернуться в родную стихию, а эта едва шевелилась и с какой-то вялой усталостью медленно хлопала жаберными крышками. Дрожь от волнения и не прогревшейся еще июньской воды медленно уходит. Осматриваю добычу и сразу же стало понятным ее такое поведение.

Из раскрытой пасти щуки торчал кусок лески. А в гортани, которая выдвинулась почти к самым зубам, холодным металлическим светом блестела блесна...

К костру я пришел героем - грудь колесом, да и глаза горели, наверное, как у лесного зверя. С притворно небрежным видом  показываю напарнику свою неожиданную добычу:

 - Вот, и я обрыбился!

И рассказал Станиславу Александровичу о своей небывалой удаче. Он поверил не сразу, полагал, что я у пастуха эту щуку выхристорадничал. Но когда я стал вынимать из щучьей пасти блесну, похоже стало, что сомнения его растворились.

Он, пока я мотался туда да обратно, не сидел сложа руки. Баклуши он в любой ситуации никогда не бил. Уже была готова уха из густерок и чай по его собственному рецепту - с добавлением корней шиповника.

Мы сидели у костра за импровизированным рыбацким столом. Я, наверное, в те минуты был похож на сороку или сыча, то и дело смотрел на реку, присматриваясь к каждому всплеску и каждому бурунчику.

Станислав Александрович о чем-то мне рассказывал, как это обычно бывает у костра рыбацкого, но я почти его не слышал и все пропускал мимо ушей. Он, конечно, заметил, оборвался на полуслове и равнодушно махнул рукой:

 - Да не выглядывай! Второй такой щуки не будет!

И он оказался прав. После этого десятки раз бывал на Ветлуге, сидел с удочками и на том самом месте, но такое ни разу не повторилось. Хотя всегда пристально смотрю не только на поплавки или сторожки, но и на каждое волнение воды.

Ночевать не стали. Полюбовались вечерними всплесками рыбы, плавлением леща и вдоволь намечтавшись о несостоявшихся поклевках и улове, поехали домой, где у самого порога ждала меня сумка с донными снастями...

Да, чуть было не запамятовал. Ту блесну, которую с трудом вызволил из пасти необычно пойманной щуки, бережно храню. Она у меня как талисман на стене висит. На вид неказистая, обыкновенная и даже с крапинками ржавчины "Атомка" - но о той самой рыбалке постоянно напоминает. Да и не только об этом. Она, по сути, - простая железка, а будто живая, всякий раз при сборах на рыбалку, спрашивает: проверь-ка, а все ли ты с собой взял, забытеха?

Алексей Акишин, Костромская обл.