Витькина яма

Александр Мельшин, г. Н. Новгород  

Лето переменилось вдруг и никудышно. Еще позавчера томило, накатывало жарой, по проселкам клубилась пыль, а в городке густо пахло с базара помидорами и квасом. Но случайным ветерком нагнало облаков, брызнул дождь, и второе к ряду утро выдалось серым, прохладным. Сырость опускалась на землю с ночи и до обеда не просыхала. “Это так, – говорили некоторые, – еще месяц целый, погреет. И в сентябре еще бабье будет!” А другие не ждали: “Уж Ильин прошел”.  



Витька Зеленый поднялся без будильника, босым прошел по комнате и отпахнул занавеску. Белесый, неяркий луч упал в комнату. Витькина жена буркнула что-то, отвернулась на кровати к стене. 

 – Спи, Наташ, я посмотрю, схожу, – сказал Витька и взял со стула одежду. Витька – толстожилый, коренной, рот скобой к низу – шоферил в аварийной бригаде, но сейчас был в отпуске и невесть зачем встал спозаранку. Он наскоро умылся, оделся и, глянув еще на градусник, вышел из дому. 

“Зеленый” прицепилось к Витьке не от молодости – мужику подваливал полтинник. Случай был другой. Однажды в смене вечером отмечали штатный праздник… и загуляли. Звенели напропалую, горланили за здравие. Один Витька не давал себе спуску, пил чай и бдел, когда все повалились. А ночью поступил вызов: горел склад рядом с подстанцией. Витька тормошил, уговаривал, мутузил своих напарников, но без толку – на водилу сонно огрызались, кривили замятые рожи и продолжали рёхать. Тогда Витька вытащил из-под бригадира сумку с бумагами, накинул чужую спецовку и убежал заводить зилок. Витька поехал один… 

Беды не стряслось. Пустой склад выгорел скоро и дотла, а подстанция стояла целехонькая. Витька отбрехался с пожарными, обошел казенную будку и втихую убрался восвояси. До гаража он не доехал, бросил машину сразу за воротами и еще со злости швырнул бригадирскую сумку с актами и ведомостями к мусорной бочке. 

И никого Витька уже не будил и не уговаривал… 

Опосля бригадир со слесарем растолкали кемарившего Витьку, выдали про машину и про сумку, а Витька – выдал своё: – Я вас будил, а вы, сволочи, синюшные все валяетесь... 

Замолчали. Бригадир смотрел в окно, слесарь – в пол. 

 – А ты, Вить, какой? 

 – Я… А я зеленым с вами стану. – Так и повелось за Витькой – “Зеленый”. От крыльца Витька быстрым шагом свернул в проулок. Впереди, прямо за огородами, начиналась низкая луговина. 

Землю хотели отвести под хозяйство, скорчевали кустарник, вырыли канавуводосток, но бросили, накидали хлама, а луговина снова поросла бурьяном. Канава-польдер как наполнилась, так и потекла еле-еле куда-то к лесу, через торфяники, к болотным тешинским старицам. 

Называли ее дрянным словом – …течка. Витька вышел к берегу, встал на утоптанном месте, закурил. Мутная вода изпод ряски показывалась, как бледное, худое пятно. Вся канава – пятнами или сплошь ряска. Пахло сладковато и какимто старьем. Вдруг позади, на участках, хлопнул у забора кровельный лист. Витька обернулся. Никого еще не было. Ветер дернул жесть, качнул тонкую вишню, а на самой канаве в пятнах воды побежали мелкие мурашки. “Совсем ни буль-буль”, – почти вслух сказал Витька. Он еще постоял, подумал чего-то у заглохлого польдера и, докурив, пошел обратно. 

Домой Витька не вернулся, прошагал по улице к конторе. На воротах он задержался, внутрь не заходил, здоровался со всеми встречными (время было к восьми, начиналась смена; народ шел уже не полетнему – в куртках, в кепчонках). Тут же попался Серега Перминов, экскаваторщик. 

Витька встал ему поперек дороги, жамкнул за руку и потребовал: 

 – Серег, надо яму вырыть. 

 – Погреб что ль? 

 – Погреб! Сегодня, можем? Серега сморщился, втянул ноздрями воздух. 

 – Вить, Геннадич отпустит – подъеду. Там, у дома, у тебя? 

 – Геннадич отпустит, зайду щас, – Витька кивнул и будто прикончил в себе какую-то тягучую мысль. 

Двинулись вместе: Серега – к гаражу, Витька – к Геннадичу, в дежурку. Бригадир сидел один и с Витькой поздоровался молча (Михал Геннадич гулял в ту смену, когда Витька катался на пожар, и с тех пор с шофером много молчал), смотрел цветастую газету. Зеленый сложил руки за спину и высказал как факт: – Михал Геннадич, Серега ко мне доедет, погреб вырыть. Час на все. 

 – Сейчас прям? 

 – Да. У вас пока, все равно, Сереге нечего. Если что – домой позвоните мне.  – А номер? – бригадиру хотелось ответить на такой “факт”, но он уцепился только за “позвоните мне”. 

 – Таня диспетчером? Она знает, и в книге там у нее записано. 

Бригадир взял со стола треснутый карандаш, покрутил его в пальцах и об стол же стукнул: – Валяйте… 

Нахрап Витькин удался. В дверях уже шофер остановился и спросил: 

 – А на рыбалку ездил, Михал Геннадич? 

 – На досчатинскую протоку, на той неделе. 

 – А на пруды? 

 – Нет. Наши позавчера – все пустые. Витька вышел из дежурки, отыскал Серегу, передал бригадирское “добро” и от себя еще, чтоб Серега давал ходу. Посмолить с мужиками Витька не остался. 

Через полчаса к Витькиному дому, ковыляя и тарахтя, подъезжал казенно выкрашенный трактор с навесным ковшом. Витька спустился с крыльца и махнул Сереге, сворачивая в проулок. Тот остановил машину, высунулся из кабины и перекрикнул мотор: “Куда?” Витька махнул еще раз: “Поехали, немного тут”. 

Серега ругнулся, включил низкую передачу и поехал за Витькой. Одним колесом трактор шел по тропе, а другим вмокрую давил лопухи и репейник у заборов. Выхлоп мешался с сыростью, с травяной сочной взвесью и оставался за трактором горьковатым теплым туманом. На самом широком месте в канаве, где и было-то всего – и ряски по кругу, и пятна воды – перепрыгнуть можно, Витька показал экскаваторщику: “Тут!” Гремучий трактор встал ковшом к воде, напер на берег колесами. Серега снова высунулся и смотрел на Витьку. 

 – И че делать тут? – Сереге было обидно, что его обманули с погребом. 

 – Рой, че делать еще. 

 – В течке прям? 

 – Да, чтоб поглубже… Серега опять убрался в кабину и сразу же выглянул обратно. 

 – Металл что ль хочешь достать? 

 – Серег, вот вырой яму, все дела, – у Витьки в лице, в поджатых губищах, в том, как растопырил он толстые пальцы, была заключена нервная, бьющая просьба.  

Серега взялся за рычаги. Тракторный ковш дернулся, натянул блестящую стальную жилу, клюнул и вязко проскреб по дну канавы. Вода тяжело качнулась, разбила ряску на клочки. Серега зачерпнул с лихвой. Он управлялся вольготно и прилежно, сгреб к берегу, вывалил черный ил, повернул заново… Трактор гудел, мелко дрожали в кабине стекла. 

На огородах показалась старушка в шали, любопытничала, издалека следила, что за шум у течки. Чтобы не замараться, Витька отступил от машины, смотрел, сколько было вырыто, считал ковши. Пять… шесть… еще разок… “Стой! Хорош!” – Витька перед кабиной показал руками крест-накрест. 

Вода струйкой потекла с занесенного ковша, илистая гуща сквозь траву убегала ручейками обратно в ложбину, а в канаве кружилась муть, и ошалело метались по поверхности жуки-плавунцы. Все, что вырыл Серега, – семь ковшей грязного ила – обмякло на берегу сырой холодной кучей. Серега спрыгнул из кабины. 

 – И че это такое? 

 – Яму вырыли, – Витька протянул ему пачку сигарет. 

 – На кой? И че ты про погреб начал? 

 – Ну, спросят, ты скажи, что погреб рыли, – Витька весело мямлил, но дальше ломать комедию не стал, – глуши! 

В наступившей тишине стало ощутимо, как падала на землю морось. 

Вышли к тому месту, где Витька стоял утром. Невсполошенная, канава утекала от ямы, пряталась под космы бурой травы, под ряску. Зеленый достал из кармана куль, развернул и кинул в воду духмяный колобок. Видно было, как на дне колобок распался в белую кашу. Серега было начал говорить, но Витька перебил его, сунул еще сигарету. 

 – Подожди! – Закурили. 

– Может, и не будет, нашумели сильно. 

 – Кто у тебя там? 

 – Жди, – Витька шептал с отголосиной, как сделавший важное дело. 

У края ряски всплыл к поверхности пузырик, еще один… Ровной чередой пузыри поднимались, отставали один от другого и от травы. Над белой кашей медленно наплыла маленькая тень, вильнула в сторону и тускло сверкнула серебристым боком. 

 – Караси? – Караси… – Сами завелись или ты пустил? Витька весь был к этим пузырькам, к карасевой тени над привадой – само внимание.  

 – В мае на прудах наловил. Прижились хорошо. Это холодно сейчас, а тепло было, так вот кинешь, они аж прыгали, играли тут. Им уж спать через два месяца… а по зиме течка промерзнет, им куда тут? 

 – Они живучие, вон в тину скукожились бы. Это для них яму рыли? Витька выдохнул: – Так надежней будет, подзатянет как раз тиной, как ты говоришь, я прикормлю там. 

 – Даешь ты… Зеленый. Карась пускал пузыри, ворошил прикорм, было на канаве “буль-буль”.  – Ты не разболтай только… погреб копали.  

Серега сморкнулся и пошел обратно. Он завел трактор, выдул из кривой трубы понюх черной гари и поехал в контору. Сырая трава опять ложилась под колеса. А у брошенного польдера все и оставалось 

– Витька Зеленый, яма, караси…  



РЫБАЛКА КРУГЛЫЙ ГОД № 16(390), 2018 г.