Верхом на рыбьей спине
Николай Красильников, г. Москва
Случилось это в дельте Сырдарьи, на одном из прилегающих к реке озер. Моя лодка неслышно скользила по широкому сверкающему зеркалу, и вдруг в утреннем розовеющем небе, прямо над головой, показалась огромная серая птица. Орлан-белохвост. Хищник низко, на бреющем полете, прошел над озером и внезапно совсем недалеко от меня комом свалился в воду. В каскадах брызг я различил гибкое тело бьющейся рыбины. Это был сазан, довольно-таки крупный. Рыба барахталась, сопротивляясь изо всех сил, цеплялась за жизнь.
Однако у самого берега орлан не удержал добычу, и рыба тяжело плюхнулась в тростники. Я направил лодку к берегу. Тем временем орлан, обескураженный неудачей, набирал высоту. Но только я хорошенько налег на весла, как в тростниках показалась лисица. Зло зыркнув желтыми глазами в сторону непрошенного конкурента, она схватила рыбину за хвост и потащила ее в тугаи. Мне осталось только развести руками и посмеяться:
- Ну и шустра, Патрикеевна!
Позже я и от других очевидцев нередко слышал рассказы о рыбацких подвигах орланов. Жертвой белохвостых агрессоров становятся, как правило, такие солидные обитатели среднеазиатских водоемов, как сазан, жерех и даже редкий по нынешним временам усач. У рыбацкого костерка мне однажды довелось услышать историю о том, как один такой гигант едва не утопил вцепившегося в него молодого орлана. На глазах изумленных рыбаков птица метров сто, не меньше, проехала верхом на рыбьей спине. Трудно сказать, чем закончилось бы единоборство, если бы не подоспевшие люди. Они освободили «увязшего» хищника, а наградой спасителям достался отменный крупный усач.
Рыбацкие байки? Вовсе нет…
Полноводен - другого берега не ухватишь глазом - весенний разлив Сырдарьи. Небеса буквально звенят от птичьих крыльев. Тянут на жировку, к Каспию и недальнему отсюда Аральскому морю утки, гуси, журавли. Сколько лет тому назад все это было? Кажется, сорок. Еще живы были мои родные - отец, дядя - неизменные спутники по рыбалке.
Камыш высок, осока высока,Тоской набух тугой сосок волчицы,Слетает птица с дикого песка,Крылами бьет и на волну садится.
Я стою у самого края разлива и повторяю про себя запавшие в душу строки Павла Васильева. Стихотворение, конечно, о другой реке -далекой, сибирской. Но, как же это близко и понятно…
Отец и дядя Сема, в отличие от меня, не предаются мечтаниям. Вдоль берега много образованных разливом стариц, больших и малых. Такие места обычно изобилуют рыбой - сазаном, судаком, жерехом.
Отстоявшиеся под весенним солнцем, старицы соблазнительно отсвечивают хрустальной голубизной, и не знаешь, куда податься. Мы с отцом долго мешкаем с выбором «точки». А вот дядя Семен… Покрутившись возле стоянки, торопливо «откалывается» куда-то в сторону.
- Хитрит Семен, - кивает отец. - Чего-то задумал, не иначе. Хочет класс показать…
- А-а, - беззаботно отмахиваюсь я. - Река большая, рыбы всем хватит. Пускай показывает!
И точно. Примерно через час наши куканы были густо унизаны сазаном, и мы с отцом, довольные, разводили на берегу костер из прошлогоднего сушняка. Уже и ушица начала побулькивать в помятом алюминиевом котелке, когда на берегу показалась знакомая, чуть сутуловатая фигура.
- Нет уж, коли не повезет, так не повезет, - подойдя к костру, дядя Сема с досадой швырнул под ноги единственного судачишку.
Мы переглянулись с непонимающим видом.
- Чего так? Или не клюёт?
- Вот сомятинки захотел, да не получилось. Все крючки оборвали, черти.
- Сомятинки? Ну-ка расскажи, расскажи…
Отец, оказывается, как в воду смотрел. Предусмотрительный Семен и лодку в тростниках загодя «заховал», и закидушки с вечера поставил. Но не ответила Сырдарья благосклонностью рыболову.
- В одиночку, значит, решил действовать, - шутливо корил отец брата. - А мы вот миром навалились. Ну да ладно, присаживайся, - наша уха из сазанов ничем не хуже твоей сомовьей!
Дядя не заставил себя просить дважды и присел на корточки:
- А пахнет-то, пахнет…
- Лучше один раз попробовать, чем тысячу раз принюхиваться!
За ухой, Семен, однако, удивил нас.
- Плыву я, значит, на лодке, - начал он сразу же после третьей ложки. -Проверяю крючки. А неподалеку орлан-белохвост летает. Покружил так, покружил, да - бац! - прямо в воду. Закогтил рыбу. Но, видно, не по Сеньке шапка оказалась. Бьет орлан крыльями, а подняться не может. Того и гляди, сам в воду уйдет. Я - к нему. Жму на весла, что есть мочи… А этот дурила, - дядя даже ложку бросил от возмущения, -поднялся вот на столько над водой и давай бог ноги! Я - за ним, он - от меня. Воду грудью режет, прямо, как глиссер идет…
- Ну, а дальше? Дальше-то что было?
- Дальше? - Дядя Семен почесал затылок тем самым характерным жестом, что и охотник на знаменитой картине Перова. - Сорвалась рыбка с вилки, освободила орлана.
- А что за рыба-то была?
- Не знаю, - чистосердечно признался он, - но, думаю, что сом. А может, сазан.
…С того дня не один весенний рассвет отцвел над землей. Не стало отца, дяди Семена. Каждую весну покрываются их холмики щетинками трав. И каждую весну, как год и тысячелетия назад, доверившись звездным картам, тянут вереницы перелетных птиц к месту нашей тогдашней рыбалки. И, может быть…
Слетает птица с дикого песка,Крылами бьет и на волну садится…
