В золотые дни и лунные ночи
Александр Токарев, г. Йошкар-Ола
Фото автора
Ночлег по-русски
Хорошая техника - велосипед. Золотистой осенью, знобким утром и, случается, по инею выедешь за город, и встретит тебя вкусный прозрачный воздух. В нем есть ощущение пронзительной стылости. Пахнет он увядшей травой, палым листом и, словно бы уже, снегом. А потом откроется впереди туманный простор шоссе, и потянутся вдоль него седые луга, где бродят сонные коровы и спотыкаются о кочки коростели-дергуны.
В ближние осенние путешествия мы всегда отправляемся на велосипедах. Кроме ощущения близкой природы и проявлений ее Ухода, у велосипеда есть большое преимущество: мы проедем там, куда не доберутся автомобили. Нередко те, кто приезжает на них, бьют живую воду током или гадят после себя так, словно живут последний день, или они сюда уже никогда не вернутся. Мы тоже выезжаем на автомобиле, большей частью, - на Волгу, но это бывает нечасто, и, приезжая к Большой воде, мы никогда не оставляем после себя помоек.
Но есть у велосипеда и недостатки. Нередко путь растягивается в протяжение светового дня, и приезжаем мы лишь для того, чтобы обустроить ночлег и встретить тихую стылую ночь под пылающими звездами и холодным светом Луны. Тогда эта первая ночь становится нетерпеливым ожиданием утра и рыбалки. Спать у костра в такую ночь, ворочаясь с боку на бок от озноба, не резон. И мы ставим палатку. Не ту, двойную, из современных материалов, с пологом и "предбанником", годную на лето, а советских еще времен брезентуху, в которой потом будет до утра млеть тепло от печурки-буржуйки. Забулькает в котелке густое варево, засветятся тонкие ломтики сала, звякнут стопки. За приезд!..
Теплые окуни
Унылая пора... Вряд ли... Это, скорее, городскому домоседу так видится. Даже в хмурую пасмурь горят золотом перелески, а под низкими тучами блестит вода. Река, хоть и выстыла, но полна жизни, только жизнь эта стала более скрытной. Редко шлепнет по воде увесистый хвост, но иногда на самых мелководьях начинается торопливая возня. Это окуни бьют азартно мелкую рыбешку. Горбачи-матросы уже энергичны в ожидании перволедья.
Мы быстро готовим спиннинги и пытаемся подманить окуней белыми и желтыми вертушками, проводя их рядом с жирующей стаей, а то и прямо через кипящий "котел". Но окуни не обращают внимания на летние обманки, а наоборот, вспугнутые, перемещаются в сторону, а потом и вовсе стихают. Видимо, смещаются куда-то в яму. Фальшивый блеск металла в прозрачной воде не напоминает им живую мерцающую плоть сорожек и уклеек. Может быть, игра их не устраивает или скорость проводки? Словом, спросить бы их, красноперых... Мастер узконаправленной ловли, вероятно, взял бы здесь пару-другую экземпляров, а мы, скорее, торопливые дилетанты, спешащие побывать везде и половить на все... Но у нас в запасе есть простая снасть, опробованная не однажды осенью. Достаем из чехлов бортовые удочки с жесткими кивками, копаемся в коробках с обманками и выходим на воду. Резиновая лодка, покрытая инеем утренника, на воде сразу сжалась, и нам приходится подкачивать ее, уже качаясь на струях течения. А вот и черная ямина под нами. Река хоть и неширока, но местами напоминает глубокое корыто с несущейся водой. Якоримся на довольно широком для этой реки плесе, на границе травянистого летом мелководья и ямы.
Бортовая удочка здесь уже не в своем амплуа... Ей не трепетать на борту в ожидании ленивой поклевки леща или хлесткого удара торопливого серебристого язя. Белая зимняя блесенка юркает змейкой в черную воду, уходит в чужой мир, ко дну, где пятятся усатые раки и тяжелым холодным взглядом наблюдает ямная щука из-за коряги. Подъем удильника вверх, затем - вниз. Пауза... И так - раз за разом. Пусто. Действительно, словно уснула безжизненно ледяная вода до веселых дней звонкого перволедья. Но малая река - не широкие плато Волги, где рыбе вольно жировать и плодиться. Сюда, на малую речку, можно приезжать и, не зная места, условий ловли, уезжать всегда пустым. К тому же, не все любители ночевать у холодной реки.
Мы поднимаем якоря-кирпичи и смещаемся ближе к яме. Опять блесенки плещутся у поверхности, как мальки, потом уходят ко дну и, наконец - удар! Есть! Рука тут же реагирует на это живое прикосновение-толчок, и на леске бьется красноперый торопливый окунь, колючий и почему-то теплый. Наверное, в сравнении с холодным воздухом.
Премудрые щуки
Случается, обойдешь по берегам со спиннингом не один омуток и плес, отмахаешь не один километр, но река словно вымерла. Вот, кажется, коронное место: окруженная камышами яма, в которой стоит и медленно кружит ледяная сонная вода. Зашелестела леска, взметнулась, и пошла блесна почти к противоположному берегу. Бульк... Пауза... Но на дно не опускаешь обманку, а вдруг коряга притаилась на дне? Проводишь блесну, казалось, там, где непременно должна быть щука: рядом с пожухлыми водорослями и камышами. Потом отправляешь ее в путь над ямой. И столь же безжизненна вода, и от этого холодеет на сердце.
Сядешь, покуришь, чертыхаясь, что опять лишь пейзажами любоваться. Перекусишь, чего бог послал...ну, там и не только, что именно бог... Вроде потеплеет где-то внутри, оттает ледяная хмурь. Да что, мол, нам? В первый раз, что ли, пустым возвращаться? Словно в ответ оптимистическому настрою солнышко выглянет, и все уже предстает в другом свете. Отправляешь обманку снова в свободный полет, но в этот раз уже не остерегаешься поймать черную с прозеленью корягутопляк. Блесна легла на дно. Толчками, неровной подмоткой поднимаешь ее и подводишь к себе. Она, блесна, приходит опять пустая, лишь с нитками водорослей. Яма чистая, судя по всему. Можно посмелее...
Теперь уже возвращение обманки напоминает танец над дном... Два оборота катушки... пауза... А то и подергаешь нетерпеливыми толчками ее, пустеху неповоротливую, не умеющую соблазнить простую щуку. Себя как-то всегда труднее в чем-то обвинить... И вдруг на одной из остановок блесны и ее подъеме - сильная упругая тяжесть, и леска идет в сторону. Взяла! И щучка-то, видно, не крупна, но водишь ее аккуратно: вдруг - последняя в сезон? Берешь ее, упругую и яростную, и от этой поимки обычной речной щучки теплеет на душе.
Но случалось так, что ни одна обманка, ни одна хитрая ступенчатая проводка не могли соблазнить осеннюю щуку малой реки. Выпало так и в один из наших велосипедных приездов к малой воде. Исхлестав блеснами все омуты окрест, плюнули на это пустое дело и уныло сели на бережку, задумчиво мусоля сигареты и косясь на многозначительную пробку, сверкающую из рюкзака... А день как раз разгулялся.
Разорвало пухлые синие тучи, прыснувшие, было, дождевой осенней немочью, открылось солнце, ярко и сильно, как бывает осенью при прозрачном воздухе, заголубело высокое небо. И сразу на воде пошли круги.
Мы, не сговариваясь, достали легкие удочки. Мелкая плотва-сорожка клевала весело и часто, тоже, видимо, радуясь последнему теплу. А наловили мелочи, приготовили и живцовые снасти.
Жерлицы-рогульки в это время мы уже с собой не брали: выставляются они обычно у травы, которая уже почти опала. Снасти у нас несколько странные - гибрид кружка и зимней жерлицы. Но здесь они в самый раз. Оттолкнули лодку и вышли на яму, где вода ходила кругом. Выставили жерлицы, и - на берег. Теперь лучше не шуметь.
Пока сидели на бережку, грелись "беленькой" и осенним солнышком, вдруг на темной осенней воде загорелся белый флажок. Пора! А кружок вертелся из стороны в сторону, нырял под воду, белея перевернутым "брюхом" и снова поднимаясь на поверхность. Над кружком беспомощно трепетал белый флажок. Подсечка! И вот уже гуляет на леске пятнистая щучка, премудро обходящая обманки-блесны, но не устоявшая перед живой серебристой рыбкой...
Сонный лещ
Осенью поймать леща на малой реке случается нечасто. В это время он вольно и жадно кормится на волжских раздольях. Звякнет испуганно колокольчик "кольцовки", прогнется плавно сторожок, опадет и вдруг забьется резкими толчками. А в зеленой волжской воде, внизу под лодкой, уже мерцает темным серебром бок осеннего жирного леща... Мечта... Но бывает, что среди череды серых дней вдруг отроется светлый мир, пусть ненадолго, на неделю, и тогда возможны сюрпризы и от малой реки.
Выпали такие деньки и в этот раз. Мы ловили в проводку сорогу по кромке увядающей травы. Эта полоса травы была как раз границей, бровкой с мелководья на яму. Ловля была веселая. Поплавок бежал по струе, изредка останавливаясь и притапливаясь. Но мы знали, что там песчаная коса, и специально позволяли крючку с червяком цепляться за дно. Именно на этом импровизированном столе, чуть приподнятом над травянистым покровом дна, и случались поклевки. И тогда в солнечных лучах, дробившихся на воде, полыхала серебром сорожка-красноглазка. Так было и сейчас. Поплавок пробежал знакомый путь и притопился, как обычно, на косе. Но только в этот раз он не пошел дальше, а резко наклонился и юркнул под воду. На леске тяжело заходил золотой и словно бы сонный осенний лещ...
