В устье ручейка

Места те, скрытые среднерусскими осколками таежного хвойно-листного разнолесья, что в верхнем течении Днепра, стараюсь посещать при малейшей оказии. Дальние родственники еще проживают в малонаселенной полузаброшенной деревеньке и приют с ночлегом в охотку всегда предоставляют. Но не к ним вожделенные мои приезды, а к устью ручья, впадающего в воды большой, многонациональной реки - Днепра. Хотя и стариков, двоюродных и троюродных дедов и бабок, не забываю - никого без гостинца не оставляю...

Невелик ручеек - перепрыгнуть его можно, да и по длине с десяток километров, но чист и быстроструен. Население деревеньки испокон веков использовало те качества водной струи для стирки и полоскания белья. Для питья-то в каждом дворе колодцы вырыты. А местные гуси и утки с выпасов луговых туда же приходили плескаться.

И сносилась какая-то пожива в виде крох пищевых, взрытых домашней птицей донных червей и недоеденных беспозвоночных, вниз по течению. Здесь, на разделе вод ручья, вымывшего малый омуток реки, средоточились тысячные стаи уклейки и быстрянки. Ладно, быстрянка - ярко-перая рыбка -недомерок, но вот уклейки размерами своими "подлаживались" под балтийскую салаку...

"Обиходив" стариков-родичей, обустроив у одного из них ночлег, отправляюсь на рыбалку. Беру, по первоначалу легкую поплавочную снасть - так, для души потеха ...

Для прикормки бросаю пригоршню смоченного в воде и размятого хлеба, а на крючок в качестве насадки - свитый в клубочек кусок ваты. И... начинается "феерия" рыбацкого удовольствия. Что ни заброс, то поклевка, причем с "амплитудой" в несколько секунд. За полчаса ведро полновесных уклей наловить можно. Но я прихожу по первоприезду не ради поживы - удовольствие от лова, и не пропавшую жизненную реакцию ощутить.

Крючок у меня без бородки, чтоб рыбу не травмировать, и она, пойманная, сама освобождалась и возвращалась в родную стихию.

Вечером угощение у престарелых хозяев крова. Снедь не хитра, но калорийна и богата витаминами: отварная картошечка, малосольные огурчики, подовый, собственноручно испеченный хлеб и мед, ну и, конечно же, настоянная на травах целебных, выгона своего, крепчайшая водочка...

Вкушаешь снедь ту, и в душе тепло разливается, радуюсь гостеприимству хозяев.

Мои "разносолы", привезенные из города на стол-то они выставили, да вот откушивать их так и не стали.

 - Не обессудь, Юрочка, - в унисон скороговорила бабушка, - желудки наши солености-копчености городские не переварят. А вот рыбкой завтра свеженькой ты нас и побалуешь.

Знают старики, что без улова в их краях я не остаюсь. На следом пришедшее утро, натощак выпив козьего молока, отправляюсь на рыбалку. Опять к устью малого ручейка. Только на раз этот захватил, кроме "селявочной", удочки и на хищника настроенные донки.

Тихо в округе, лишь ручей бурунами своими струйными тревожит ее.

Перво-наперво отлавливаю живцов-уклеек, налаживаю с ними донки, и... пошел клев крупняка: окунь и голавль за полкило весом брались "наперегонки".

Знал секрет, потому и обрыбился: хищник стоял в глубинах пониже впадения ручья и ждал возможности поживиться мелкой белью, сбитой течением.

...Вечером порадовал я своих гостеприимных хозяев мешком свежепойманной рыбы; правда, чтобы доставить ее в деревеньку, пришлось воспользоваться услугами местного парня - владельца мотоцикла с коляской.

Юрий Демин, г. Воронеж