В борьбе с браконьерством
Евгений Константинов, г. Москва
РЫБАЛКА КРУГЛЫЙ ГОД № 11(73), 2005 г.
Какуев возвращался на рыболовную базу. Неторопливые взмахи весел легкими рывками продвигали лодку вдоль берега в полусотне метрах от торчащих над водой плоских стеблей шершавой осоки.
Места здесь были щучьи. Чтобы не упустить возможность поймать хотя бы еще одну рыбину, Какуев распустил дорожку, забросил воблер как можно дальше в сторону противоположную движению лодки, пристроил спиннинг поперек борта кормы и теперь, неспешно гребя, не отрывал взгляда от его кончика.
Прозевать поклевку было невозможно. Уж в этом-то деле Какуев, как он сам говорил, не один пуд вяленых щучек съел. В тот момент, когда нижний край мандаринового солнца коснулся кромки темнеющего вдали леса, спиннинг вдруг начал плавно сгибаться. Бросив весла и схватив спиннинг, Какуев размашисто подсек и почувствовал упругую тяжесть. Почти сразу со стороны берега, там, где только-только разгорелся костерок, послышался звон колокольчика.
- У какого-то лопуха-доночника тоже клюнуло, - подумал Какуев, лихорадочно вращая катушку. По натяжению уходящей в сторону лески трофей предполагался серьезный. Правда, было непонятно, почему рыба тянет не на глубину, а на мель, к берегу. К тому же леска явно поднималась к поверхности, и можно было ожидать, что рыба вот-вот покажется из воды. Но Кукуев был готов к любым неожиданностям в борьбе с подводным соперником.
- Эй, на лодке, не так активно! - вдруг донеслось с берега. - Вы мою доночку подцепили.
- Тьфу, дьяволизм! - Какуев в сердцах рванул спиннинг на себя и... на том конце снасти обозначилась явная слабина. Леска у доночника была ощутимее толще, чем у него на спиннинге. - Послушай, парень, вытаскивай донку поосторожней. У меня на ней где-то там воблер очень дорогой висит. Фирменный, - крикнул Какуев, а про себя решил, что впредь будет дорожить только на плетеный шнур, против которого никакие доночники не выстоят. - Ну, что там? - спросил он, направляя лодку к берегу, и налегая на
весла, будучи уверенным, что, если даже воблер не остался в воде, вытащивший его рыбачишка обязательно прикарманит драгоценную приманку. - Ну, как?
- Подплывайте на костер, целехонек ваш фирменный.
Не веря в такую удачу, Какуев ткнул лодку носом в песок и почти подбежал к рыбачишке , которым оказался дедок лет под семьдесят. С воды же его голос казался, чуть ли не как у подростка.
- Сколько ж такой сувенирчик стоит? - уважительно поинтересовался дедок, отдавая Какуеву приманку, которую осторожно держал двумя пальцами. - Да уж, наверное, поболе, чем все твои донки вместе взятые, - Кукуев, в отбрасываемых огнем бликах, со всех сторон внимательно рассмотрел воблер, словно за короткое время пребывания в чужих руках тот мог понести урон.
- Может, и поболе, не стал возражать рыбак. - А че на ваш водлер-то клюнуть-то можно?
- Ха, на этот, как ты его называешь, водлер, это тебе не на донки ловить!
На водоеме Какуев редко хвастал уловом перед другими рыбаками или даже перед туристами. Логика его была проста: сегодня этот чайник увидит, что в водоеме рыба есть - завтра займет твое самое лучшее место. Поэтому на традиционный вопрос "как успехи?" делал кислое выражение лица и обреченно докладывал, что, мол, еле-еле от нуля ушел. Но сейчас очень уж ему захотелось показать этому рыбачишке-доночнику, что настоящие рыболовы не на раскладных стульчиках штаны просиживают, на колокольчики уставясь, а без устали работают веслами, вдыхая свежий от брызгающих волн воздух и зарабатывая поклевки своими мозолями и мастерством.
Он подошел к лодке, отвязал кукан с прицепленными двумя килограммовыми щучками и судачком покрупнее и понес улов на обозрение - пусть позавидует.
Однако дедку было не до завидований. В отбрасываемом костром свете Какуев увидел, как тот, подняв вверх руки и то и дело приседая, медленно и очень плавно выбирает леску, кольцами ложащуюся на песок. Он кого-то тащил, и этот кто-то вынуждал рыбака податливо реагировать на неслабые рывки, отчего леска ненадолго ускользала в воду, после чего вновь аккуратно выбиралась.
И вот уже метрах в трех от берега раздался мощный двойной всплеск, и еще один и... судак раза в два с половиной побольше того, который висел на кукане, был плавно выведен на гладкий песок.
- Вот это повезло... вам! - не без зависти прокомментировал Какуев. - И на что же этот оковалок взял?
- Сегодня клыкастенький лучше на ершика поклевывает, - спокойно ответил дедок и, к огромному удивлению, подсадил судака к еще двум почти таким же экземплярам, предварительно вытянутым из глубины на мощном (не то, что у Какуева) кукане.
- А обычно и на окунька, и на плотвичку, да и вообще на все хапает. Вот только местечко надо правильно выбрать. Ведь он же каждый день на новых местах охотится. То есть, почти на тех же самых, но с той лишь разницей, что...
Дальше Какуев слушать не стал, а бросив лишь короткое "извините, мне пора лодку сдавать", забрался в свою посудину и поспешил на базу.
- Вот ведь старый хрыч! Места он, видите ли, знает! - сидя за рулем "Наденьки", так Какуев называл свою девятку, он никак не мог смириться с триумфом обловившего его рыбачка.
Машина неслась к ночной Москве. Какуев знал, что, вернувшись домой, первым делом традиционно маханет без закуски сто граммов. И прежде, чем окончательно расслабится, быстренько разделает судака и щучек, придав им товарный вид, и уберет рыбу в холодильник, чтобы назавтра отдать Семену - его неизменному посреднику по продаже в рестораны свежей рыбы.
Нет, целеноправленно этим бизнесом Какуев не занимался. Но - как он любил говорить: "своим рыбацким мастерством я отбиваю вынужденные расходы". По правде говоря, расходы по сравнению с доходами были не так уж и велики. То есть, цели нажиться на любимом увлечении Какуев не ставил. Азарт борьбы с вываживаемой рыбой превышал все. Но! Если уж вдруг, охотясь со спиннингом за судаком где-нибудь на Оке под Каширой, Какуев вдруг видел, что после подозрительной проводки на леске оказывалась характерная слизь, то поролоновая рыбка моментально заменялась на конкретную мощную багрилку, и уже через пару часов рюкзак сметливого спиннингиста под завязку набивался отборными лещами. От которых он, впрочем, очень скоро избавлялся на обочине Каширского шоссе, получая взамен довольно немалое количество "бабулек".
Не брезговал Какуев и рыбкой, вынутой из браконьерских сетей. А почему бы, собственно, не изъять рыбу, попавшуюся в незаконно расставленную сеточку, когда эта сеточка оказалась на пути какуевской поролонки? Но, ох, как же однажды отмолотили его те самые браконьеры-промысловики, от которых Какуев так и не смог убежать с зажатой под мышкой изъятой щукой. Ну, да ничего, щучку-то у него забирать не стали. А она потянула аж на двенадцать кило! И в ресторан пошла втридорога, как уникальный экземпляр. Так что "бабульки" отбились и на лекарство, и даже на пару импортных воблеров.
Но как же после того случая с дюжинной щукой Какуев возненавидел браконьеров-сеточников, а вместе с ними и всех, кто ловил не на такую высокоспортивную снасть, как спиннинг!
Давя на газ, Какуев распалялся тем сильнее, чем ближе подъезжал к
столице:
- Этот старый хрыч обловил меня раза в два. И ведь наверняка дедку сегодня просто повезло. А на самом деле, ничтоже сумняшеся, ставит он сеточки и потягивает из них рыбку. Мою рыбку! Вот ведь какая несправедливость! Я ловлю чисто по-спортивному, а эти... Эх!!!
Он остановил "Наденьку" метрах в двухстах от дома на перекрестке, где круглосуточно работали парочка палаток, где своим клиентам водка отпускалась без проблем. Какуев взял традиционный "пузырь" и, идя к оставленной у обочине машине, нос к носу столкнулся с молодым парнем, сгорбившимся под тяжестью рюкзака и держащим чехол, из которого торчала круглая сетка подсачека.
- Никак рыбы полный рюкзак наловил? - спросил Какуев.
- Подлещичек, - улыбнулся парень.
- И чего?
- Давно такого клева шикарного не было. И подлещичек-то мерный, во!
Парень классическим рыбацким жестом развел руки, показывая, что подлещички тянули никак не меньше килограмма.
- Ну-ну, хмыкнул Какуев и сел в машину.
Парень пошел своей дорогой, а он зло сорвал с бутылки крышку и приложился к горлышку. Ехать до дома оставалось три минуты, а гибэдэдэшники здесь, как правило, не показывались.
- Вот халявщик, - никак не мог успокоиться Какуев. - Клев, видите ли, у него шикарный. Наверняка, на "телевизоры" всю рыбу-то поймал. А удочки так, для отвода глаз. Э-эх!
Он рывком тронул Наденьку с места, и тут же, оглушенный милицейской сиреной и освещенный сзади фарами дальнего света, нажал на тормоз. Не прошло и пяти секунд, в течение которых Какуев достал из кармана куртки документы на машину, а заодно и две сотни рублей, как в окошко слева настойчиво постучали. Он распахнул дверцу, выскочил из машины и нос к носу столкнулся с... настоящим кошмаром.
Огромный, жирный, красномордый, лоснящийся от пота инспектор ГИБДД, словно Пизанская башня, навис над ним, уперев в бока кулачищи и брезгливо поводя мясистым носом.
- Все оправдания бесполезняк, - сказал инспектор зловеще. Выпятив живот и не оставив возможности для маневра, он заставил Какуева отпрянуть и сесть обратно на водительское сиденье. После чего неожиданно ловко нагнулся в машину, на мгновение прижав Какуева к спинке, протянул руку и схватил лежавшую на соседнем сиденье бутылку.
- Вот она, твоя погибель! - инспектор потряс початой посудиной над моментально начавшей седеть головой Какуева. - Крандец тебе, чайничек!
Какуев, хоть и попадал порой в похожие на эту ситуации, но никогда еще ему не становилось так пакостно от того, что должно было произойти в дальнейшем.
- Командир, - взмолился он, - пойми, достало все! Эти халявщики оборзели просто...
- Кого это ты халявщиками называешь?! - прервала его Пизанская башня.
- Командир, командир! - Какуев поспешил внести ясность. - Да я, вишь, рыбак! То есть рыбу по-спортивному ловлю. На спиннинг. А эти, вишь, сеточники да "телевизорщики", да инспектора... рыбные, то есть рыбинспектора! Оборзели браконьеры!!!
- Ну?
- Здесь, вишь, отмахаешь на веслах в поте лица километров тридцать. Поймаешь пару щучек. А эти сеточники...
- Тоже рыбку кушать хотят, - вставил инспектор.
- Да, я-то по-спортивному! А они... Да я их сетчонки, как только подцеплю, сразу ножичком - вжик. В борьбе, так сказать с браконьерами.
- Что? - Пизанская башня, казалось, вот-вот обрушится на Какуева. - Так, может, это ты мою сеточку-крохотулечку-двухсотметровочку ножичком
повжикал, а?! Ты где их вжикаешь-то?
- На Можайке...
- Что? На моей любимой Можайке! Ну, чайничек, тебе теперь ох как долго за рыбкой на своей татчонке ездить не придется.
- Командир! Брат! - вновь взмолился Какуев.- Я же не знал, что там твоя снасть может быть поставлена. Прости, если это я. Я возмещу. Все кушать хотят. Давай договоримся. Я возмещу. - Он протянул инспектору зажатые в кулаке двести рублей.
- Ну, ты обнаглел! - мордатое лицо инспектора чуть ли не умилилось от доселе невиданной наглости, проявленной чайником. - Вот такое же достоинство, - жирный палец брезгливо ткнул в две сотенные, - но только зеленого цвета. И ни центиком меньше, и ни секундочкой позже. Понял?
Какуев понял. Торговаться было бесполезно. Торговля могла только обозлить и увеличить цену отмазки.
- Все, командир! Все будет! Я отсюда буквально в одном квартале живу. Пять минут и ни секундочкой позже.
- Права давай, и поехали, - велел инспектор.
Через три минуты Какуев остановил "Наденьку" напротив подъезда своего дома. Инспектор встал за ним почти впритык.
- Вот попал, так попал! - скрежетал зубами Какуев, поднимаясь в лифте на свой этаж. - Да еще на такого зверюгу. К тому же еще и браконьера-сеточника! Двухсотметровочка, видите ли, у него крохотулечка! Э-эх, я бы ему...
И тут Какуев вспомнил своего приятеля Леху Птицина, который каждого инспектора ГИБДД считал своим личным врагом. Почти при каждой их встрече Птицин хвастал, как вылечил очередного врага. В бумажнике у него всегда лежало несколько купюр, номера которых были записаны на отдельной бумажке. И когда его останавливали за нарушение правил, Птицин совал инспектору меченую взятку, а когда его отпускали восвояси, звонил в дежурную часть ГИБДД и преспокойненько того закладывал. Приятель называл это борьбой со взяточничеством. - Ну, браконьерище, сейчас ты у меня получишь! - принял решение Какуев.
Еще через три минуты он вручил в толстую лапищу две купюры по сто долларов. Тот брезгливо засунул их в карман и, возвращая хозяину водительские права, наставительно сказал:
- Чтобы впредь за рулем ни-ни! И с сеточками на Можайке поаккуратней.
- Ага, - кивнул Какуев и задержал взгляд на бляхе, висевшей на груди инспектора. Потом немного отошел и вгляделся в номер его машины, с удовольствием отмечая, что инспектор насторожился.
- Вот и все, - сказал Какуев, повернувшись к Пизанской башне. - Номер на твоей бляхе я запомнил, на тачке тоже.
- И чего?
- А то, что сейчас я иду домой и звоню в твою главную инспекцию. Баксы-то помечены. И номерочки их записаны. Вот, - Какуев вытащил из кармана брюк листок бумаги и помахал им перед носом инспектора.
- Ах ты!
Какуев проворно увернулся от протянутой к нему ручищи, подбежал к подъезду, быстро набрал код и распахнул дверь.
- Погоди, брат! - возопил не сумевший его догнать инспектор. - Давай договоримся! Все кушать хотят.
- Вот тебе, браконьерская морда, - Какуев показал инспектору средний палец, нырнул в подъезд и захлопнул дверь.
Это был момент полного торжества. Инспектор был подавлен, раздавлен, уничтожен. А Какуев готов был прыгать от восторга, глядя в дверное окошко, как Пизанская башня что-то кричит, размахивает руками. Он открыл дверь, только когда инспектор садился в свою машину.
- Ты мне еще попадешься! - крикнул тот и, выбросив из окна какие-то бумажки, умчался в ночь.
- Теперь только бы номера его тачки и бляхи не забыть, - думал Какуев, торопясь в свою квартиру. Но, взявшись за телефонную трубку, вдруг вспомнил упавшие на дорогу бумажки: - Так это же он от улик избавился. От моих баксов!
Какуев метнулся к окну и с высоты двенадцатого этажа увидел, что к его "Наденьке" приближается сгорбившаяся под тяжестью рюкзака фигурка. Похоже, это был тот самый рыбачек, с которым он недавно столкнулся у палатки. Поравнявшись с машиной, рыбачек вдруг приостановился, шагнул влево, наклонился и что-то поднял.
- Эй! - заорал Какуев, - Эй, положь на место!
Рыбачек задрал голову, и вдруг, несмотря на заметную тяжесть рюкзака, припустил бежать. Выскочив из подъезда, Какуев увидел лишь удаляющийся от остановки автобус и пустынную улицу. Рыбачек, конечно же, был в этом автобусе, а Какуев только сейчас понял, что ключи от "Наденьки" так и остались лежать рядом с телефоном.
РЫБАЛКА КРУГЛЫЙ ГОД № 11(73), 2005 г.
