Умирание степных прудов. Начало конца?..
Виталий Волков, Волгоградская обл.
Фото автора
У каждого рыболова наверняка есть особенно дорогой водоём, где проходили его самые первые детские рыбалки и где он поймал самую первую рыбу. Есть такой водоём и у меня. Но если читатель сейчас решит, что его ждёт ностальгический очерк о детских рыбалках, поспешу его разочаровать – речь пойдёт совершенно о другом.
Водоём, на котором я поймал свою первую рыбу, – это степной пруд. Он расположен на северо-западе Волгоградской области, рядом с моим родным посёлком. Впрочем, в каждом посёлке, если он не находится на берегу речки, есть такой “домашний” водоём.
Надо ли говорить, какое большое значение он имеет для посёлка? В “домашнем” пруду жители поят скот, берут воду для полива огородов. В этих прудах купаются, спасаясь от летнего зноя, и, конечно же, рыбачат. Пруды бывают большие и маленькие, но в той местности, где я родился и вырос, эти водоёмы имеют общие черты. Все пруды образованы в запруженных степных балках, их берега густо поросли камышом, а дно заилилось.
Подпитываются пруды исключительно атмосферными осадками, потому что родники, если где и были изначально, давно уже забились илом.
Мой родной пруд довольно большой. Специально я никогда не интересовался его точными размерами, но могу с уверенностью сказать, что его длина измеряется в километрах, а ширина составляет несколько сотен метров. Максимальная глубина в предплотинном участке была метров 7-8, но сейчас, полагаю, стала меньше.
У пруда даже нет постоянного названия. Кто-то называл его Поливным, потому что летом из него качали воду для полива плантаций. Кто-то звал Молочным, потому что в посёлке была большая животноводческая ферма. Но сейчас нет ни плантаций, ни фермы, а пруд называется Большим Амовским, или просто Амовским (центральная усадьба бывшего совхоза называется посёлок АМО). Есть у степных прудов одна большая общая беда – это зимние заморы рыбы. В последнее время они возникают всё чаще и чаще. И несмотря на большие размеры, Амовский пруд тоже не избегает этой участи.
Помню, когда я был ещё школьником, и жив был дедушка, он рассказывал мне, как однажды в суровую зиму Амовский пруд “погорел”. (Именно так говорят в нашей местности про водоёмы, когда в них случаются заморы, – погорели). В пруду было очень много крупных карпов, которые со сходом льда всплыли на поверхность раздувшимися тушами. Смрад стоял такой, что даже рабочих совхоза командировали собирать погибших карпов вилами в телегу и отвозить на свинарник.
Слушая дедов рассказ, я никак не мог себе представить, чтобы в таком огромном пруду, где, случается, и люди тонут, может погибнуть вся рыба. А вскоре и сам стал свидетелем подобного замора. За несколько лет до него в пруду развелась щука, которой раньше в водоёме не было. Так хорошо и вольготно почувствовала себя здесь зубастая, что быстро поела всего карася, который раньше водился в пруду в изобилии, и был тугорослый – не больше ладони. Щуки было так много, что даже браконьеры не могли выловить её сетями. А без карася пруд стал очень быстро зарастать травой.
Зима 2002-2003 года была очень суровой и долгой. Длины ледобура не хватало для того, чтобы пробурить лунку. А сошёл ледовой покров только в апреле (и это в Волгоградской области, считай, на юге страны!). В пруду погорела вся щука, а ещё всплыли карпы и толстолобики.
Они были просто огромного размера, и местные жители даже не догадывались о том, что в пруду водятся такие исполины. Тогда жители скинулись деньгами и закупили мальков карпа, толстолобика амура. А я, помнится, привозил из соседних прудов и выпускал карасиков. Но, думаю, что караси могли развестись в пруду и без моих усилий, – эта рыба появляется будто из ниоткуда и быстро плодится.
Окончив школу, на родном пруду я рыбачил лишь от случая к случаю. И вот недавно узнал, что минувшей зимой Амовский снова погорел. И это притом, что зима в этом году была обычной – не слишком долгой и не слишком суровой. По сообщениям рыбаков в местных интернетсообществах, заморы случились на многих степных водоёмах в той местности. То, что заморы в степных прудах становятся обычным рядовым явлением, говорит об одном – пруды вымирают. Причём это касается не только Амовского пруда, а большинства подобных водоёмов, которые оказались никому не нужны.
Отчасти в том, что пруды деградируют со стремительной скоростью, виноваты и сами жители. Раньше, когда было не только совхозное животноводство, но и все жители держали хозяйство, многие складировали навоз прямо на берегу пруда. Весной вместе с талыми водами эта органика попадала в воду, и пруды стали сильно зарастать камышом и тиной.
Так погиб пруд Камышатый, рядом с которым была молочная ферма. Камышатый расположен по каскаду выше Амовского. Весной из одного водоёма в другой стекают излишки талой воды. В этом году в марте я был у ручья, который гнал воду из Камышатого, – запах от воды был, как от канализации, и даже хуже.
Сам Амовский пруд уже на моих глазах ощетинился со всех сторон камышом, и найти подход к воде сейчас очень трудно. Некоторые заливы этого большого пруда, в которых мы в детстве ловили рыбу, сейчас полностью пересохли. А ила на дне столько, что решивший искупаться с берега может и не выбраться… Хорошо, что над прудом протянут мост, с которого ещё можно окунуться в воду. Правда, у меня желание купаться в пруду пропало ещё с тех пор, когда в нём появились пиявки. А вот раки, наоборот, пропали…
Ниже Амовского расположен ещё один небольшой пруд под названием Ударник. Он расположен в самом центре посёлка, и его глинистые берега свободны от камыша. Но у Ударника другая беда – жители домов, расположенных на берегу пруда, сделали его местом слива канализации. Сам я на Ударнике не рыбачил уже давно, но рассказывают, что есть рыбу, выловленную из этого пруда, не отважится даже самый отчаянный рыболов…
Я рассказал лишь о трёх умирающих водоёмах, потому что на малом примере виднее те губительные процессы, которые происходят на большинстве степных прудов. Те из них, которые расположены рядом с посёлками, ещё как-то держатся.
А вот затерянные в степи пруды умирают стремительно и бесповоротно. Они зарастают камышом и пересыхают. Либо, прорвав по весне никогда не ремонтировавшуюся плотину, уходят. А ещё бывает так, что находится делец, который берёт пруд в аренду, спускает с него воду, вылавливает на продажу всю рыбу и пропадает бесследно, оставив после себя лишь мутную лужу на месте бывшего пруда. Подавляющее большинство прудов не чистились и не углублялись с момента своего создания. Как искусственные водоёмы, они остро нуждаются в постоянном уходе. Но, увы, одного желания мало – всё упирается в деньги…
Пруды можно и нужно спасти, но делать это следует немедленно, пока ещё есть шанс всё вернуть. Ведь, потеряв пруды, мы потеряем гораздо больше, чем просто место рыбалки. Если исчезнут пруды, то исчезнут и посёлки, которые до сих пор ютятся рядом с этими прудами.
Более того, вместе с высыханием прудов мы лишаемся огромных запасов пресной воды и запасов рыбы, которая обитает в этих водоёмах. Сомневаюсь, что кто-то реально оценивал пруды с этой точки зрения. А ведь учёные давно предрекают дефицит пресной воды на планете, и нам пора бы уже дорожить каждой каплей! Поэтому наплевательское отношение к прудам – это прямой удар по безопасности и благополучию нашего государства.
Передавать пруды частникам, чтобы они заботились о них и содержали в порядке, – далеко не лучший вариант.
Потому что подавляющее большинство арендаторов используют пруды лишь для быстрой и лёгкой наживы. Чтобы оживить пруды, нужно очень много труда и очень много денег. Необходимо, чтобы проблема была поднята на государственном уровне, и была разработана целевая программа по спасению степных водоёмов.
Оканчивая эту статью, я прекрасно отдаю себе отчёт в том, что мой голос в защиту прудов – всего лишь жалкий комариный писк, который вряд ли будет услышан теми, от кого действительно что-то зависит… Но для того, чтобы решить проблему, нужно сначала осознать её реальный масштаб, ужаснуться и начать действовать. Будем надеяться, что для осознания проблемы у нас ещё есть время.
РЫБАЛКА КРУГЛЫЙ ГОД № 9(359), 2017 г.
