Сомы

Эта история случилась со мной лет двадцать назад. Я тогда гостил у своей двоюродной бабушки на Урале. Как-то субботним днем мы поехали в райцентр. Так, "пробежаться" по магазинам.

Настроение, помню, у меня было скверным. Еще бы, полдня по жаре ("на дворе стоял" июль) скакать с неподъемными авоськами по базарам, рынкам, каким-то лавкам. Мне это не нравилось, а вот бабуле нет. Ей хоть весь день броди, были бы деньги. Под конец нашим хождениям, когда было куплено все и даже с лишком, бабушке вдруг захотелось зайти в магазин "Живая рыба".

- Угощу тебя пирогом, внучок, - улыбнулась она.

Я лишь развел руками. У меня в них и так было столько продуктов - полсвета накормить можно, а вот, гляди-ка, для полного счастья пирогов рыбных нам и не хватало.

Зашли в магазин. Бабуле ну уж очень добрый продавец выудил из огромного чана, наполненного водой, двух сомиков. Так, килограммов по пять каждый.

- Тут и на котлеты хватит, - просияла радостная бабушка.

- Ну, теперь домой? - мрачно спросил я, принимая в руки еще десять килограмм.

Ан-нет, размечтался. У моей бабули, оказывается, были совсем другие планы. Нам нужно будет сделать небольшой крюк и навестить моего любимого дядю. "Вправить" ему мозги. Так как этот дядя ушел, видети ли, в глубокий запой и выходить из него не собирался. Гулял, как говорится, "по черному", благо семья (жена и дети) гостила у любимой тещи. "Вот же угораздила его нелегкая! - с досадой подумал я. - Не везет, так не везет".

- А как же рыба? - со слабой надеждой промямлил я. - Испортится в жару такую.

- Ну-у... - многозначительно протянула бабушка, удобнее усаживаясь на сиденье автобуса. - Чай, у твоего дядьки найдется какая-нибудь посудина? Вот и пустишь в нее сомов, глядишь, и не загнутся.

- Глядишь... - вздохнул я.

Ну что же, поехали мы к дяде. Благо рядом было. Повышать, так сказать, его моральный дух и любовь к трезвому образу жизни. Ну, от меня, вы сами понимаете, в агитации с любовью толку мало было. Настрой не тот. Я бы, может, и сам с радостью к дяде подсел в "красненькой" помочь, но не приобщен еще был по малолетству. Поэтому все надежды возлагались на мою старушку. Вот она и старалась.

Бабулю хлебом не корми, дай только мораль кому-нибудь почитать. У нее это шустро получалось. Если уши развесишь, такого тумана тебе в голову напустит, что целую неделю потом будешь лозунгами бросаться. Типа: "человек - зверь, и только труд его спасет". Так вот, она и разошлась. А дядька, будучи с похмелья, то есть туго еще соображал, весь целиком и попался. Я понял, что это надолго.

Ходил я угрюмый по двору и придумывал себе занятия. Сначала мне пришлось спасать бедных сомов, а именно: погрузив их в бочку с дождевой водой. Затем голодную собаку, которую дядя не кормил, наверное, целую неделю. А потом делать было нечего - хоть волком вой.

И вот когда у меня не было никакой надежды хоть как-то разнообразить свое тоскливое существование, на крыльцо вылетел ошалелый от нравоучений дядя.

- Володя, - прокричал он мне, - бабуля твоя за стряпню принялась да лечить меня собирается. А тебе здесь маяться нечего. Возьми в сарае удочки да дуй на речку. Вечером приходи, может, у нее энергии к тому времени поубавится.

- Навряд ли, - ответил я.

Но от предложения не отказался. Нашел удочки и хотел было уходить, как вспомнил про сомов. Они, бедные, уже засыпали в мелкой бочке. Пришлось брать толстую леску и большие крючки, но, с сомнением посмотрев на щетки (зубы) сомов, взял и поводки. А вдруг перетрут леску?

Река была средненькой. Где-то метров пятнадцать в ширину, и не очень глубокой. Что за рыба в ней водилась, я не знал, но рыбаки по берегу сидели.

Выбрав небольшой куст, который нависал над водой, присел. Первым делом, что я сделал, так это, тщательно насадив на крючки, выпустил в речку сомов. Если бы я тогда знал, как рыба садится на кукан, сколько ей оставляется лески и вообще всю эту процедуру, то, наверное, не допустил бы такой грубой ошибки, как тогда. Я просто отмотал метров по десять лесы для каждого сома, привязал крючки и забросил рыб подальше, насколько хватило длины.

Затем приступил к рыбалке, которая, как и все в этот день, оказалась скверной. Но я не отчаивался. Накопал тут же червей, от души плюнув на крючок, кинул снасти. Поплавок, как и положено, тотчас устремился "искать" рыбу. Время потянулось незаметно. Я почти успокоился. На меня нашла благодать, и мир вокруг начал приобретать более яркие тона.

- Что, милок, - услышал я трескучий голосок справа от себя, - не клюет рыбка-то?

Я обернулся, чертыхаясь в душе. Рядом стоял низенький старикашка в ватнике, в такую-то жару, и в старой пыжиковой шапке-ушанке. Причем одно "ухо" шапки было опущено, а другое торчало торчком. В старых солдатских галифе, а на ногах огромные, не по размеру, болотные сапоги с оттопыренными голенищами. Лицо сморщенное, нос большой и прыщавый. И глаза он щурил то ли от солнца, то ли из-за болезни какой.

- Да вроде и не стараюсь, - решил отшутиться я.

- А что тогда пришел? Скажи сразу, что не умеешь, - запетушился дед. - Все вы мастаки удочками по воде хлобыстать. А как ловить, так "не стараюсь".

Радужные краски вокруг меня вмиг померкли. Настроение, которое и до этого деда было и так не чтобы уж очень, совсем упало.

- А не пойти ли тебе отсюда, дед? - начал я было заводиться.

- Да не кипятись ты, - ответил старикашка. - Это я шучу. Если честно сказать, то рыбалки на этой речке уже давно нет. Ты, я вижу, нездешний. Ребятня твоего возраста сюда лишь купаться ходит. Ну, а уж рыбку половить - так это баловство одно.

- А ты как же? - успокоился я. - По привычке что ли? Или чего-нибудь наловил?

- Да это разве улов! Так, мелочь одна. А знаешь, какая здесь рыба была? О-о! А сейчас, тьфу, горе одно. Даже коту на ужин не хватает. Да, раньше была рыбалка!

Он поглядел куда-то вдаль, вспоминая молодые годы, наверное. Глаза его даже приоткрылись. И вообще дед преобразился как-то, заулыбался.

- Вижу, тебе делать нечего, - продолжил он. - Хочешь, я расскажу, какую мы рыбу тут ловили?

Дедок уселся поудобней, достал папироску, раскурил и хотел было начать, и даже рот открыл, как вдруг что-то резко свистнуло по воде и потянуло у меня из-под ног. Я совсем забыл про сомов. Один "головастик", видать, очухался и решил побороться со смертью. Мой дедуля даже крякнул от удивления, да потом как взмыл в воздух и бежать.

Мне, если честно, некогда было смотреть, куда он рванул, потому что сомик мой не на шутку разгулялся. Леса ходила ходуном, я уже стал бояться, выдержит ли она, старая ведь была. А тут дедок "нарисовался". Хоть про рыбалку и говорил, что плохой стала, а подсачек с собою таскал. Вот он с ним и подлетел ко мне.

- Держи его, стервеца, - кричал он, - вишь, как выводит. Но мелковат, с пяток килограмм, не больше, будет.

"Ну дает дед! - подумал я. - Мне бы так. По одним взбрыкиваниям рыбы узнал, кто сидит и какой примерно вес. Классный все-таки рыбак! Не врал."

А дедок все не унимался:

- Ты леску-то отпусти, дай ему поиграть. Пусть порадуется немного свободе. А как слабину даст, так опять подтягивай.

Короче, сома мы вытащили. Ух и рад был я, что спас бабкину покупку. А дед так и подавно. Он аж в пляс пошел.

- Смотри, - ликовал он, - это же надо! Мелкий, а силы сколько! Родной ты мой...

Дедуля был счастлив, как мальчишка. А мне было стыдно и так скверно на душе. Но признаться я не мог, что сомик-то не речной. Потому что этим самым мог бы просто "убить" деда и отнять у него эту радость и, может быть, даже счастье. Вот так я и стоял перед ним с глупой улыбкой на лице. А он все пританцовывал да падал на коленки, чтобы облобызать сомика.

Но это еще не все. Как говорила моя бабушка: "эта картина с продолжением". Проснулся второй сом. Что тут началось - не описать. Рогатина моя, которую я так небрежно вбил в землю, вылетела пробкой. Хорошо, что я конец лески, для верности, за куст привязал. Кустик выдержал, но затрещал так грозно, будто предупреждая, что одному ему не удержать. Я молнией поспешил на помощь.

- Что, второй!? - подпрыгнул дед. - Да откуда же ты взялся такой на нашу голову? Это же надо - второго подцепил! Тащи его щиподонщика, - заорал он, бросаясь в воду. - Я его подсадничком выужу, ты только поближе подтяни.

А потом мы отдыхали. Сомы к тому времени успокоились, лишь вяло помахивали хвостами да все посматривали на нас своими злыми глазками. Ну и досталось им сегодня.

Дед, оставшись в шапке и трусах, раскладывал на траве свою одежду, пытаясь просушить. Я лежал и думал. Про то что, каким бы человек ни был, он всегда остается с природой. Ведь счастье его заключается не в удаче - в рыбалке там или охоте, а в том, что приносит эту удачу. Ведь выродись все живое на земле - и не будет самого человека. Может, и будет, конечно, но совсем другой. Одинокий и пустой внутри. А я вспоминаю сейчас деда и улыбаюсь. Жил он вместе с природой, любил ее. Радовался, когда она приоткрывала для него свои богатства.

Но мне пора было уходить. И знаете, что я сделал? Предложил деду выпустить сомов. Он согласился. Мы взяли на руки по сому, зашли оба немного в речку, подержали еще чуть-чуть это чудо природы, баюкая, словно малых детей, и торжественно опустили в воду.

И еще одно. Я тогда начал было придумывать оправдание для своей бабули по поводу потери сомов, но после того, что случилось далее, даже и думать перестал.

А произошло вот что. Мой дедок, выбравшись из воды, упал на колени.

- Господи, - прокричал он, - спасибо тебе за то, что наша речка оживает!

И я все-таки не выдержал. Рванулся к нему, присел напротив и почти шепотом:

- Ты, меня прости, отец! А? Дурень я молодой, дурнем, наверное, и останусь.

Ничего он мне не ответил. Лишь только две маленькие слезинки появились у него в глазах. Проступили, подержались мгновение в уголках и исчезли в бесконечных морщинах лица.

Я встал, отряхнул со штанов сухую прилипшую грязь и поплелся к дому. А дед так и остался там, у воды. Все стоял на коленях и что-то шептал...

Владимир Римов, Тульская обл.