Рыбацкие суеверия

Михаил Филонов, г. Брянск
Рис. А. Булатова 

У первобытного человека страх, тревога, беспокойство перед неизвестным порождали суеверия. “Если мы спросим, в чем заключается причина всех суеверий, пишет один этнограф в своей книге о жителях Южной Африки, мы получим следующий простой ответ: страх, ничего, кроме страха!”. 



Приметы, порожденные страхом и бессилием людей в борьбе против голода, нужды и болезней, были распространены там, где значительную роль играла удача, где господствовала неуверенность в осуществлении надежд. Поэтому суеверных примет появилось особенно много у рыболовов и охотников.  

Рыбная ловля и охота были слишком ненадежными источниками пропитания. Успех чаще всего зависел не от умения человека, а от благоприятной обстановки, от того, много ли водится рыбы в реке. В одном случае человек вылавливал много рыбы, а в другом – не попадалось ни одной. 

Вот тут-то и появилась вера во вмешательство сверхъестественных сил, благоприятных или, напротив, враждебных, воздействовать на которые человек не в силах. 

Поэтому у рыбаков было множество примет на “фарт” – удачу в рыбной ловле. Рыбак скрывал от окружающих цель и путь своего похода. Спросить у него, куда он идет, – значит, испортить ему рыбную ловлю. Люди боялись даже пожелать удачи в ловле, думая, что этим можно повредить. 

Но и после окончания рыбного промыслового сезона табу сохранялось определенное время: ведь теперь на рыбаков должна была обрушиться разгневанная душа жертвы. В других регионах рыбакам после этого приходилось воздерживаться от пищи, питья и сна. 

При встрече с рыбаком и сегодня еще продолжают говорить: “Ни хвоста, ни чешуи!”, считая, что в действительности произойдет обратное, поскольку рыба, которая это услышит, будет введена в заблуждение. Поэтому, желая успеха своим друзьям и знакомым, часто в шутку употребляют это выражение, аналогичное не менее известному: “Ни пуха тебе, ни пера!” 

У разных племен существовал запрет, между прочим, кое-где сохранившийся до нашего времени: женщинам проходить мимо рыбака, появляться на берегу, откуда рыбаки уходят в море, – это сулит неудачу. Остатки такого опасливого отношения к женщинам долго сохранялись и у народов Европы: известно, например, старинное предубеждение рыбаков против присутствия женщины на судне во время промысла. 

Рыболов в первобытном обществе зачастую соблюдал те же правила воздержания и подвергался тем же очистительным ритуалам, что и воин, хотя точная цель, которую преследовали эти правила и ритуалы, известна не во всех случаях. С некоторой долей вероятности можно допустить, что, подобно тому, как основным мотивом изоляции и очищения воина является страх перед душами убитых врагов, рыболов, подчинившийся тем же правилам, движим прежде всего страхом перед душами рыб, которых он поймал или намеревается поймать. Ведь первобытный человек видел в рыбах одаренные душой и разумом существа, подобные ему самому, и в силу этого, и в силу того, что рыбы могли плавать и жить в воде, что недоступно человеку, относился к ним с таким же уважением, как и к людям. И это уважение человек пронёс через века. Особенно это было заметно среди примитивных племен. 

Известный английский этнограф и исследователь Джеймс Фрэзер в своей книге “Золотая ветвь” отмечал, что в XIX столетии на острове Яп из группы Каролинских островов каждый рыбак подпадал под действие очень сильного табу. На берегу весь промысловый сезон, который длился 6-8 недель, он должен был проводить всё своё время в рыбацкой хижине и ни под каким предлогом не смел навещать свой дом, видеть жену или других женщин из своей семьи, даже родную мать. По мнению островитян, брось он украдкой хоть один взгляд на этих женщин, и ночью летучая рыба неизбежно врезалась бы ему в глаза. 

Если жена, дочь или мать приносили ему подарок в день рождения или, соскучившись, просто хотели поговорить с ним, они должны были повернуться лицом к берегу, а спиной к рыбацкой хижине. После этого рыбак мог выйти поговорить с ними или, повернувшись к ним спиной, принять принесённый подарок. Потом он должен был немедленно вернуться в свою хижину. Рыбакам с острова Яп запрещалось по вечерам принимать участие даже в ритуальных танцах и пении в течение всего промыслового сезона. Так что рыбацкое счастье добывалось, ох, как нелегко! 

Фрэзера в своё время заинтересовал рыбацкий обычай на островах группы Тимор-Лаут Малайского архипелага. Здесь местные рыболовы хранили под своими хижинами высушенные головы пойманных крупных экземпляров рыб. Отправляясь на рыбалку, островитянин обращался к рыбьей голове и, вложив в её челюсть кусок бетеля, умолял дух мёртвой рыбины побудить своих оставшихся в живых сородичей плыть ему навстречу и стать его добычей. Островитянам казалось, что души пойманной рыбы витают рядом с челюстями и могут привлечь к себе живых особей, приводя их в расставленные рыбаками сети. 

Следует особо подчеркнуть, что многие народы всегда стремились оказать рыбам всякого рода почести и знаки внимания. 

Например, перуанские индейцы и по сей день верят, что все виды рыб произошли от одной единственной рыбы, обитавшей в “верхнем мире” (так они именуют небо); эта рыба, мол, проявила заботу об индейцах, отдав на прокорм племенам свое многочисленное потомство. 

Поэтому в области, где вылавливали больше всего сардин, поклонялись сардинам; в других районах – скатам, в третьих – налимам, в четвертых – золотым рыбкам (по причине их красоты), в пятых – речным ракам. В местах, где рыба не водилась, или где не знали, как ее вылавливать, поклонялись крабам. 

В своём труде Фрэзер несколько страниц посвятил обычаям и нравам индейцев, одним из основных занятий которых было рыболовство. К примеру, индейцыквакиютль в Колумбии верили, что души лососей после смерти возвращаются в страну лососей. Поэтому они следили, чтобы кости и потроха лососей были выброшены в море, где при воскрешении в них мог бы вселиться дух лосося. Среди некоторых индейских племён существовало табу на сжигание рыбьих костей из боязни вызвать недовольство духов рыб и их нежелание идти в расставленные сети. Исходили при этом из того, что душа убитой рыбы переходит в тела других рыб. Особенно распространён был этот обычай среди племени оттава из Канады. 

Гуроны также не бросали в огонь кости рыб, чтобы души их не отправились предупредить других рыб не попадаться в сети сжигающих рыбьи кости гуронов. У них были даже люди, специализирующиеся на чтении рыбам проповедей, в которых они уговаривали рыб прийти в сети. 

На хороших “проповедников” был большой спрос. Французский миссионер Сагар, проживая в поселке гуронов, пишет об одном таком проповеднике, который постоянно в своей речи убеждал рыб, что его соплеменники не сжигают кости: 

“На эту тему он распространялся с особой елейностью. Он упрашивал, заклинал, приглашал, умолял прийти рыбу в сети, быть мужественной, ничего не бояться: ведь она оказывает услугу своим друзьям, которые относятся к ней с уважением и не сжигают рыбьих костей”. 

Продолжение следует 


РЫБАЛКА КРУГЛЫЙ ГОД № 14(388), 2018 г.