Рыбак Мялицын
Юрий Демин, г. Воронеж
Откуда прибыл в послевоенные сороковые годы с пришествием зимы в приднепровский городок на Смоленщине Григорий Мялицын, никто из местных жителей так и не понял. Ходили слухи, что маленький горбун в свои два аршина ростом в юности служил в прислугах при царском дворе. Слухи слухами, но наличие документа, подтверждающего личность и права на пенсию, пусть и крохотную, хватающую на десяток буханок хлеба и несколько килограммов ячневой крупы, отводили подозрения от пришельца.
Поселился Мялицын в каморке у сапожника, служившей тому одновременно и мастерской. Как сумели они сойтись, опять же, неведомо никому. Хотя … одноногий сапожник Федор и инвалид с детства, горбун Григорий, дополняли друг друга: первый - молчун, горевший в танке на Курской дуге и потерявший семью в оккупации, а вот его постоялец, несмотря на уродства лица и позвоночника, отличался завидным жизнелюбием и говорливостью.
Первую совместную зиму пережили едва-едва: заработков сапожника хватало лишь на ольховые обрубки, шедшие на отопление десяти квадратов лачуги. Пенсия Мялицына - лишь бы с голоду не загнуться.
Пришла весна. Григорий Мялицын оживился, выходил во двор, щупал почки у растущего у порога тополя. Почки набухали, клейкие смоляные чешуйки начинали раздвигаться, выпуская юные пахучие листочки… А Днепр вздувался и вздувался - разлив пришел на реку, питающие его речушки и ручьи стопорились перед впадением в начало большой реки. Чтобы не смыло единственный деревянный мост, связывающий центральное левобережье и пригородный правый берег, власти города распорядились загнать на переправу тяжелые гусеничные трактора, помогло и командование ближнего военного полигона - подогнали с десяток танков. А Мялицын, видя, как над кабинами мощной техники беснуются воды, лишь потирал руки.
Нет, не злопыхал он в душе над дурью местных чиновников: была ведь альтернатива - удержать мост тросами, просто с нетерпением ждал схода разлива… Заготовлена у него была для этого случая тайная снасть, вывезенная из Германии знакомым фронтовиком-старшиной. Прихватил тот ее как «трофей» случайно - уж дюже блескучей и привлекательной оказалась та. Понятное дело: как не взять такую вещицу - полуметровый полуовал, соединенный перпендикулярно с невеликой планкой, инкрустированный перламутром и покрытый лаком, заворожил служивого. Но вот причандалы, примотанные к «прибору», он просто оборвал. А называлась та мало ведомая в ту пору для России снасть - «кораблик».
Вначале старшина, по приезду в деревню, заморскую вещь пытался приспособить под полку, но не держалась оная на стене - падала, сказывалась иная принадлежность. И, когда к нему забрел странствующий в поисках пристанища Мялицын, и объяснил предназначение вещицы, фронтовик подарил «чудную» снасть горбуну.
«Кораблик» стал палочкой-выручалочкой для Григория. Послевоенная, лежащая в разрухе страна, судорожно билась, борясь с недоеданием и холодом в наскоро построенных «времянках». Мялицын решил все же выжить. Приспособив к заветному «трофею» леску, пяток крючков и соединив сие с самодельным спиннингом, он начал зарабатывать на жизнь.
Принцип действия снасти прост: как воздушный змей поднимается в поднебесье потоком воздуха, так и «кораблик» маневрирует по реке, подчиняясь струям воды. Крепится к нему леска с крючками на поводках. Рыбак идет по берегу против течения, а снасть, перекрыв реку, поднимается вслед за ним. Приспустил удилище, приподнял… Наживки падают на воду и взлетают… словом, имитация падающих на воду насекомых. Как тут жереху с язем устоять! Берут с лета, но не у всех - важна особая тонкая игра снастью. Приезжие, по тем временам состоятельные москвичи-отпускники, брали за плату «кораблик» горбуна в аренду. Правда, обычно после километрового прохода по берегу быстроструйного участка реки возвращались ни с чем. Ну уж если сильно кому повезет, награда - полукилограммовая красноперка, рыба, которую рыбак Мялицын из-за ее малых вкусовых достоинств просто выпускал.
Насадки были особым секретом Мялицына. Для каждой рыбы у него была припасена своя.
Не случайно щупал он почки возрождающегося тополя: ждал «нахлебников» ароматного листа - майских жуков. Ловил их сотнями и сушил - нет приманки лучше для большеголовых голавлей и стремительных жерехов. А вот стрекоз, соблазнительниц язей, он доверял отлавливать мне, начальношкольнику, - здесь уж горбун моему сачку конкуренции составить не мог.
Несмотря на то, что в те годы было обилие рыбы в реках и озерах, любительским ловом в них мало кто занимался. Рабочий план - закон, если прогул - уголовная статья… И инвалид нашел свою нишу…
Где странствовал Мялицын до прихода в верхнеднепровский городок, Богу одному известно, но шел от Брестской области, где и был одарен снастью, до смоленских лесов несколько лет.
Познакомился я с Мялицыным в начале шестидесятых, когда гостил у деда, большого в ту пору городского начальника. В честь приезда внука вызвал он горбуна и заказал отловить рыбу. И не просто такую-сякую, а пару жерехов по два-три килограмма и голавля не менее пяти. На следующий день рыбак отчитался уловом, вписавшись в дедов заказ, только горько посетовал, что, мол, язей и неподходящую по размерам рыбу приходилось выпускать: других-то денежных заказчиков не было. Они с сапожником обходились малым: трех-четырех полукилограммовых язей им хватало на неделю.
Я сдружился с необычным рыбаком-малышом, ходил у него в подсобниках - тяжко было инвалиду носить в рюкзаке пойманную крупную рыбу. Но работал он только на заказ. Лавливал местному начальству, приезжим, живущим в достатке, отпускникам. Коренным смолянам было тогда не до «трофейной», как говорят сейчас, рыбы. Обходились плотвичкой и окуньками, пойманными обычной удочкой. Основными нерабочими заботами было: обеспечить корм скотине и заготовить дрова на зиму. Не говоря об огороде. Какая уж тут рыбалка.
Исчез Григорий Мялицын из города так же незаметно, как и появился. Умер одноногий сапожник Федор, а на следующий день после похорон пропал горбун. Два инвалида, дополнявшие друг друга, могли жить только вместе…
Куда ушел Григорий Мялицын, остается только гадать, но за день до исчезновения он посетил моего деда и попросил передать рыбацкому «послушнику» набор столовых и десертных серебряных ложек.
Дед выполнил поручение, но по молодости лет использовал я их по глупости на изготовление блесен. Ух! И уловистыми они были!
Одна серебряная ложечка с инициалами Г.М. и с атрибутами царского двора все же осталась, напоминая о придворном слуге и необычном рыбаке Мялицыне.
Откуда прибыл в послевоенные сороковые годы с пришествием зимы в приднепровский городок на Смоленщине Григорий Мялицын, никто из местных жителей так и не понял. Ходили слухи, что маленький горбун в свои два аршина ростом в юности служил в прислугах при царском дворе. Слухи слухами, но наличие документа, подтверждающего личность и права на пенсию, пусть и крохотную, хватающую на десяток буханок хлеба и несколько килограммов ячневой крупы, отводили подозрения от пришельца.
Поселился Мялицын в каморке у сапожника, служившей тому одновременно и мастерской. Как сумели они сойтись, опять же, неведомо никому. Хотя … одноногий сапожник Федор и инвалид с детства, горбун Григорий, дополняли друг друга: первый - молчун, горевший в танке на Курской дуге и потерявший семью в оккупации, а вот его постоялец, несмотря на уродства лица и позвоночника, отличался завидным жизнелюбием и говорливостью.
Первую совместную зиму пережили едва-едва: заработков сапожника хватало лишь на ольховые обрубки, шедшие на отопление десяти квадратов лачуги. Пенсия Мялицына - лишь бы с голоду не загнуться.
Пришла весна. Григорий Мялицын оживился, выходил во двор, щупал почки у растущего у порога тополя. Почки набухали, клейкие смоляные чешуйки начинали раздвигаться, выпуская юные пахучие листочки… А Днепр вздувался и вздувался - разлив пришел на реку, питающие его речушки и ручьи стопорились перед впадением в начало большой реки. Чтобы не смыло единственный деревянный мост, связывающий центральное левобережье и пригородный правый берег, власти города распорядились загнать на переправу тяжелые гусеничные трактора, помогло и командование ближнего военного полигона - подогнали с десяток танков. А Мялицын, видя, как над кабинами мощной техники беснуются воды, лишь потирал руки.
Нет, не злопыхал он в душе над дурью местных чиновников: была ведь альтернатива - удержать мост тросами, просто с нетерпением ждал схода разлива… Заготовлена у него была для этого случая тайная снасть, вывезенная из Германии знакомым фронтовиком-старшиной. Прихватил тот ее как «трофей» случайно - уж дюже блескучей и привлекательной оказалась та. Понятное дело: как не взять такую вещицу - полуметровый полуовал, соединенный перпендикулярно с невеликой планкой, инкрустированный перламутром и покрытый лаком, заворожил служивого. Но вот причандалы, примотанные к «прибору», он просто оборвал. А называлась та мало ведомая в ту пору для России снасть - «кораблик».
Вначале старшина, по приезду в деревню, заморскую вещь пытался приспособить под полку, но не держалась оная на стене - падала, сказывалась иная принадлежность. И, когда к нему забрел странствующий в поисках пристанища Мялицын, и объяснил предназначение вещицы, фронтовик подарил «чудную» снасть горбуну.
«Кораблик» стал палочкой-выручалочкой для Григория. Послевоенная, лежащая в разрухе страна, судорожно билась, борясь с недоеданием и холодом в наскоро построенных «времянках». Мялицын решил все же выжить. Приспособив к заветному «трофею» леску, пяток крючков и соединив сие с самодельным спиннингом, он начал зарабатывать на жизнь.
Принцип действия снасти прост: как воздушный змей поднимается в поднебесье потоком воздуха, так и «кораблик» маневрирует по реке, подчиняясь струям воды. Крепится к нему леска с крючками на поводках. Рыбак идет по берегу против течения, а снасть, перекрыв реку, поднимается вслед за ним. Приспустил удилище, приподнял… Наживки падают на воду и взлетают… словом, имитация падающих на воду насекомых. Как тут жереху с язем устоять! Берут с лета, но не у всех - важна особая тонкая игра снастью. Приезжие, по тем временам состоятельные москвичи-отпускники, брали за плату «кораблик» горбуна в аренду. Правда, обычно после километрового прохода по берегу быстроструйного участка реки возвращались ни с чем. Ну уж если сильно кому повезет, награда - полукилограммовая красноперка, рыба, которую рыбак Мялицын из-за ее малых вкусовых достоинств просто выпускал.
Насадки были особым секретом Мялицына. Для каждой рыбы у него была припасена своя.
Не случайно щупал он почки возрождающегося тополя: ждал «нахлебников» ароматного листа - майских жуков. Ловил их сотнями и сушил - нет приманки лучше для большеголовых голавлей и стремительных жерехов. А вот стрекоз, соблазнительниц язей, он доверял отлавливать мне, начальношкольнику, - здесь уж горбун моему сачку конкуренции составить не мог.
Несмотря на то, что в те годы было обилие рыбы в реках и озерах, любительским ловом в них мало кто занимался. Рабочий план - закон, если прогул - уголовная статья… И инвалид нашел свою нишу…
Где странствовал Мялицын до прихода в верхнеднепровский городок, Богу одному известно, но шел от Брестской области, где и был одарен снастью, до смоленских лесов несколько лет.
Познакомился я с Мялицыным в начале шестидесятых, когда гостил у деда, большого в ту пору городского начальника. В честь приезда внука вызвал он горбуна и заказал отловить рыбу. И не просто такую-сякую, а пару жерехов по два-три килограмма и голавля не менее пяти. На следующий день рыбак отчитался уловом, вписавшись в дедов заказ, только горько посетовал, что, мол, язей и неподходящую по размерам рыбу приходилось выпускать: других-то денежных заказчиков не было. Они с сапожником обходились малым: трех-четырех полукилограммовых язей им хватало на неделю.
Я сдружился с необычным рыбаком-малышом, ходил у него в подсобниках - тяжко было инвалиду носить в рюкзаке пойманную крупную рыбу. Но работал он только на заказ. Лавливал местному начальству, приезжим, живущим в достатке, отпускникам. Коренным смолянам было тогда не до «трофейной», как говорят сейчас, рыбы. Обходились плотвичкой и окуньками, пойманными обычной удочкой. Основными нерабочими заботами было: обеспечить корм скотине и заготовить дрова на зиму. Не говоря об огороде. Какая уж тут рыбалка.
Исчез Григорий Мялицын из города так же незаметно, как и появился. Умер одноногий сапожник Федор, а на следующий день после похорон пропал горбун. Два инвалида, дополнявшие друг друга, могли жить только вместе…
Куда ушел Григорий Мялицын, остается только гадать, но за день до исчезновения он посетил моего деда и попросил передать рыбацкому «послушнику» набор столовых и десертных серебряных ложек.
Дед выполнил поручение, но по молодости лет использовал я их по глупости на изготовление блесен. Ух! И уловистыми они были!
Одна серебряная ложечка с инициалами Г.М. и с атрибутами царского двора все же осталась, напоминая о придворном слуге и необычном рыбаке Мялицыне.
