"Палтус" на Рождество

Настроение после встречи Нового года все еще оставалось праздничным, хотя уже не было той восторженной приподнятости, как накануне. Вслед за ней пришли расслабленность, "ничего не хотенье" и стабильная тяга к пиву с рыбкой.

После очередного наполнения животов слабоалкогольным напитком четверо друзей-приятелей решили Рождество православное встретить и отметить на зимней рыбалке. Их жены, тоже подруги, не то чтобы с восторгом приняли это известие, но поставили непременным условием ехать всем вместе, дабы не раскалываться коллективу, а заодно и убедиться, не являются ли походы мужиков по выходным якобы на рыбалку на самом деле, может, куда-то в другую сторону. Мужики без энтузиазма, конечно, согласились.

Собираться начали на следующее утро. Славик уже утрамбовал рюкзак, а Люська, его жена, все еще вертелась перед зеркалом.

- Люсь, ну одевайся уже. Толян третий раз под балконом сигналит.

- Я уже почти готова. Славик, а где же ты будешь мотыльков для рыбы ловить? Они же теперь в теплые края улетели, в Анталию, например, или на Канары. В Ялту, на худой конец. А ты меня на какое-то холодное озеро тащишь. Мотыльки, и те вон...

- Вас никто никуда не тащит. Сами напросились.

Путь предстоял неблизкий. Верст за тридцать в сосновом бору раскинулось живописнейшее озеро, на берегу которого знакомые арендаторы построили отличную сауну, пять финских домиков, оборудовали лодочную станцию, автостоянку.

Одна машина с двумя семьями уехала чуть свет, чтобы договориться со сторожем Викентьичем и протопить домики, другая везла Толяна, Славика и их жен. Люська и в машине все не унималась, хлопнула водителя по плечу:

- Толик, ну хоть ты мне объясни, где сейчас можно мотыльков наловить? А то мой каждую пятницу приходит и сразу: "Я на болото, мотыльков для рыбалки наловлю", а сам небось у Зинки с третьего подъезда моль под простынями ловит.

- Это, Люсь, не те мотыльки, которые летают, а такие маленькие червячки рубиновые. И называются они - мотыль.

Люська испуганно стала осматривать свой перстень на безымянном пальце:

- Че ты гонишь-то, Толян?! Разве бывают рубины червивые? Совсем уже меня за дурочку считаешь? Слышь, Тамар, - Люська толкнула локтем дремавшую рядом подругу, - твой совсем нас за дурочек держит, такую лапшу вешает - обхохочешься. Ты еще скажи, что рыба подо льдом впотьмах твоего червяка нащупает, обрадуется, сразу разморозится и давай скорей на крючок нанизываться! Слышь, Тамар, какие сказки рассказывает? Ну ничего, приедем - поглядим на ваших русалок.

Наконец, приехали. Красота вокруг - полететь охота! Дорога и дорожки расчищены, домики натоплены, на мангале шашлычок шкворчит, соком истекает. Лепота!

Быстренько обустроились - и за стол, прямо тут, во дворе под сосной. Водочка запотевшая, грибочки соленые, шашлычок обжигающий. Пальцы холода не боялись, да и какой мороз-то? Градусов пять, а то и меньше.

Ближе к вечеру решили на лед выйти - живцов надергать, а утром на судачка жерлицы поставить. Лунки просверлили - мать честная! Удочки-"зимушки" дома забыли! Каждый друг на друга понадеялся, и никто не взял ни мотыля, ни удочку хоть одну завалящую. Давай бегом к Викентьичу - выручай! Тот, чуть живой от двух стаканов, со страшными потугами устоять на ногах, долго громыхал чем-то в чулане, наконец вышел, держась за спиннинг, и промычал, что другого ничего нет.

Ну, что делать? Срезали пруток, приладили к нему катушку. Славик, улучив момент, тайком покопался в Люськиной косметичке, нашел там какую-то кисточку, ножом убрал с нее все лишнее, дырочку проковырял, получилось что-то вроде "тюльпанчика", приладил его на кончик импровизированной "зимушки". К леске привязали крючок, а рядом закрепили полоску свинца.

- Толян! Вполне сносная "зимушка"! Леска, правда, толстовата, но ершу, я думаю, и "ноль два" не помеха. Там перед выездом я кусты репейника заметил, пойдем-ка их поковыряем, моль поищем. Не все же ее у Зинки под простынями ловить.

От хохота Толяна снег с сосен посыпался. Репейной моли, к немалому удивлению, было полно, а в некоторых колючих шишечках их сидело по две личинки.

Черпака тоже не оказалось. Пришлось крошево из лунки рукой выгребать.

Вскоре в ведре плавали почти десяток ершей и даже одна плотвичка. Последнего ерша поймали уже впотьмах, наощупь.

В одном домике сдвинули столы, и компания гудела как могла. Утром на лед вышли только Славик с Толяном. Остальных будить - только на грубость нарываться.

Зарядили жерлицы, хорошо хоть их не забыли. Они еще с прошлой рыбалки в багажнике лежали. На улов особо не рассчитывали, начало января - самое глухозимье. Посидеть, отдохнуть, а после обеда и домой можно ехать.

Часа два прошло, и даже намека на поклевку не было. Грустно торчали жерлицы, понуро спрятав флажки под катушки.

И тут на льду появилась Люська. В валенках, одолженных у Викентьича, в его же полушубке, и только роскошные рыжие волосы казались нелепым пятном в этом убогом одеянии.

Люська принесла бутылку ликера и две рюмки:

- Ну, рыболовы, показывайте из чего уху жарить будем, а то ликер сама выпью. Я бы сейчас палтуса съела. Которого вчера привозили, Тамарка почти одна заглотала, даже косточек не оставила. Славик, ну поймай мне палтуса, ну хоть маленького.

- Люсь, дай сюда бутылку, я смотрю, тебе уже хватит. Пойди вон на ящике посиди да, смотри, в лунку не провались. А мы еще часок поторчим тут да собираться начнем.

Люська даже посидеть спокойно не умела. Обустроилась на ящике и стала искать, чем бы себя занять. Импровизированной удочкой пошебуршала в ведре, где насмерть перепугала плотвичку, а два ерша застыли в обмороке. Потом, посмотрев на рыбешек, объявила, что плотвичка - это Джулька, ее любимый фокстерьер, а ерши - две безродные дворняги, которые пристают к Джульке с непристойными предложениями.

- Джуленька моя миленькая! Закрыли тебя в доме два маньяка. Сейчас тебя мамочка пойдет выгуливать. Надо только поводочек пристегнуть и намордник найти, а то опять участковый ругать будет.

Люська крючком зацепила плотвичку за спинной плавник и опустила ее в лунку:

- Иди, моя Джуленька, побегай. Да, смотри, с дворняжками не путайся!

Удочку догадалась взять в руки, чтобы вернуть Джульку домой. Ершей-дворняжек тоже выпустила в лунку побегать на воле. Потаскав рыбешку, насколько позволяла ширина лунки, Люська, которой надоело сидеть без дела, решила сходить к мужикам-рыбакам и отвести их на обед в домик, откуда уже доносилось разудалые песни.

- Джулька! Пора домой! Ко мне!

Люська дернула удочку вверх, но та неожиданно согнула кончик чуть ли не до самой воды.

- Ах ты, вредная собачонка! Не слушаешься свою мамочку! А ну домой немедленно!

Рассерженная Люська бросила удочку и, перебирая туго натянутую леску, выхватила рыбу из лунки. Это был приличный судак, килограмма под три. Крючок зацепил его за край пасти, а сбоку болталась на леске чуть живая плотвичка. Люська аккуратно сняла плотвичку, судак, елозя по льду, отцепился сам. Славик с Толяном прибежали на помощь, которая неведомо кому была нужна.

Люська вся светилась счастьем, целовала вконец замученную плотвичку, тыкала пальцем судака и, подбоченясь, притоптывала ногой в огромном валенке:

- Вот, мужички, как надо рыбу добывать! Только сказала своей Джульке "фас!", и она тут же мне палтуса притащила. Вот, полюбуйтесь! Ну, а где же ваша рыба, рыбачки-охотнички?

Славик с Толяном только руками развели.

В тот день рыба больше не клевала, да ее и не ловили. Потом еще долго вспоминали Люськиного судака, но все его почему-то называли "палтусом".

Владимир Стрижков, Курская обл.