Пруд Грачев

География рыбалок с каждым годом понемногу расширяется. С одной стороны, поневоле: лучшие пруды берутся в аренду, и туда либо вовсе не пускают, либо цену заламывают сверх меры. Менее привлекательные коммерсантам водоемы ненасытные "электрики" выбивают "в ноль", а, с другой стороны, даже найдя богатое рыбой место и отдав ему несколько наполненных эмоциями дней, все равно тянет куда-нибудь еще, на новое, неизведанное. И пусть там тот же карась, но ощущения совсем другие. У "прирученной" воды чувствуешь себя, как у бочки с рыбой - добрый улов заранее обеспечен, неинтересно становится.

Сменный график работы позволяет рыбачить почти всегда, когда хочется, и, что для меня немаловажно, в будние дни. При нынешней тотальной безработице, казалось бы, и разницы в количестве рыболовов особой нет, но по многолетней привычке все еще побаиваюсь, что суббота с воскресеньем - и для рыбки выходные.

Грачев, Грачево, Грачевка - кто как хочет, так и называет. По нашим меркам, пруд не самый близкий: даже срезав по полевым дорогам километров тридцать, вышло ровно 73. Растянутое, как и все белгородские деревеньки, в одну нитку село с красивым названием Белый Плес раздолбанным вдрызг, наверное, еще революционными тачанками, асфальтом упирается в самый хвост примерно трехкилометрового пруда.

Послеобеденное время, а народу неприлично много. По заросшему камышом берегу мест, казалось бы, с избытком, считай - через каждые пять-десять метров, но свободное нахожу, лишь объехав половину акватории. Зато какое! Из бережка-обрывчика растет верба. Ее ствол метра на три горизонтально лежит прямо на воде и лишь потом поднимается вверх, образуя романтический навес - тень. Кто-то уже постарался: выложил ветками и соломой настоящее гнездо. Стульчик, правда, немного качается на пружинящей подстилке, но прикольно и вполне удобно.

Глубина на выбросе четырехметровки всего полметра, но уже при установке первой удочки червяка мгновенно заглатывает "ладошечный" карасик. Начало есть, да уж больно оно резвое. На вторую удочку насаживаю катыш черного хлеба, замешанного с яичным желтком до пластичного состояния, и бросаю в поплавки по комку прикормки. Довольно сильный боковой ветер не позволяет выставить третью снасть - и так приходится постоянно перезабрасывать, дрейф достаточно значительный.

Прямо передо мной метрах в тридцати и дальше покачиваются на волне штук семь резиновых лодок. С каждой торчит в разные стороны по вееру удочек, но клева не наблюдается. Видать, сидят, не размениваясь по мелочи, исключительно на крупную рыбу, здесь солидный карп берет на картошку и малька.

Моей же "универсальной" насадкой время от времени интересуются: на хлеб покушается невыдающаяся плотва, а червя заглатывают полные раздумий и крайне медлительные караси. Есть еще одна насадка - банка консервированной кукурузы и горох, мексиканская смесь с кусочками красного перца. Именно это мне порекомендовал брат, дескать, на карпа тут самое оно, испытано, я и купил сдуру, теперь вот сижу и сомневаюсь: зачем?

Через часок ветер поутих, и я наконец-то размотал третью удочку. Подумал-подумал да и нацепил на крючок горошину. Поплавок только-только успел установиться, как вдруг качнулся, пошел вбок и под воду. Подсекаю и чувствую: не карасик! Подсачека нет, и буйного карпа, поводив на леске, просто переваливаю в свое "гнездо". Ух! Опять накалываю горошину и забрасываю.

Отворачиваюсь буквально на секунду посмотреть, как поставил на ощупь баночку за спиной, и "тр-р-р" - сработала трещотка проводочной катушки. Ничего себе, думаю. Но вместо карпа - после такой поклевки-то!- вываживаю бешено сопротивляющуюся плотвицу. Правда, достойную: не меньше, чем в полторы ладони. Тоже, знать, горох любит.

Прямо за моей спиной останавливается серебристая "двенашка", из которой вылезает троица парней лет по двадцать. Они облюбовывают место по соседству, вываливают на землю целую гору снастей и снаряжения, затем подходят ко мне, здороваются и интересуются клевом.

- Вы не присмотрите за нашими вещами? - просят, - а мы пока за дровами съездим.

- Хорошо, - соглашаюсь, - только охранять не буду, на спине глаз нету, если уж подойдет кто, догляну.

- Ладно, ладно, - не возражают парни и быстренько уезжают.

На удочку, заброшенную под самый камыш, ловлю небольшого окунька. Полосатик отправляется в воду, и, чтобы не соблазнять его братьев, изжеванного червя заменяю ароматным зернышком кукурузы. Заодно добавляю еще сантиметров десять спуска, чтобы поплавок не болтало волной, дергая насадку, да его и так видно невдалеке, лежащего.

Словно чувствовал, что карп в зарослях появится. И пяти минут не прошло, как поплавок легонько подергался и, не торопясь, поплыл в сторону, потом развернулся на месте, некстати устремившись к камышу. И рановато, вроде бы, подсекать, но выбора просто не было. Даже целых шесть штук деревянных рогулек, воткнутых здесь кем-то по всему сектору ловли, уже затрудняли вываживание даже карасей, а, если рыба уйдет в стебли камыша - сразу пиши пропало.

Я подсекаю, и удилище, потрескивая, сгибается в дугу. Глубина небольшая, и карп быстро выходит на поверхность. Великолепная бронзовая рыбина показалась во всей красе могучего тела, но у меня не успело и дыхание перехватить, как она ушла под воду, и леска ослабла. Неужели обрыв? Нет, крючок на месте, и, видимо, именно он виноват - мелковат (всего №4) на карасика, вот и сход. А ведь накануне навязал с десяток поводков с хорошими крючками, да поленился поставить. Ну хоть увидел красавца, и то приятно.

Возвратились мои соседи. Из открытой задней двери, высунувшись на два-три метра, торчат сухие стволы деревьев толщиной в руку. Я, честно говоря, и позабыл о роли сторожа, но парни не ругаются, значит, ничего не пропало. Не умолкая ни на минуту, они разводят костер и ставят котел с водой - варить кашу. Уже проголодались. Параллельно с приготовлением пищи разматывают снасти и не очень далеко забрасывают три спиннинга с кормушками.

С другой стороны пруда доносится песня "не разбери слова". Кто-то уже изрядно "нарыбачился". Одни, как и я, любят исключительную уединенность: не обязательно быть единственным на пруду, но чтоб соседи были где-то за кустами, не отвлекали не столько от клева, сколько от общения с природой. Другим по душе дружные компании, когда рыбалка совмещается с общением, разговорами "за жизнь" и взаимопомощью. Понимаю. Но третьим - на всех плевать, лишь бы себя показать во всей неприглядной красе. Вот и разносится по берегам пьяная ругань и крики, забивается пение птиц разухабистой музыкой. И считают, что на рыбалку приехали. Эх!

Вечереет. И без того капризный клев карася, вопреки всякой логике, сходит на нет. Зато мелкая плотвичка сбивает манные катышки просто влет, и от чересчур мягкой насадки приходится отказаться. На кукурузу позарилось еще два карпенка, но в садок попал лишь один, а второго по молодости амнистирую и отпускаю подрастать. Через годик-другой кого-нибудь порадует.

У парней подходит похлебка из поджаренного сала, пшена и картошки. По разговорам слышу, что выпивки они не взяли, чем несказанно гордятся:

- Мы ж рыбаки, а не алконавты!

И пруд награждает их за трезвость ума трехсотграммовым карпиком и кругленьким карасем.

- На уху уже есть! - радуются молодые "проглоты", предвкушая ночное горячее. Хорошие ребята, и я за них рад.

Однако дорога неважная, надо бы выехать засветло. Я сматываю удочки и отправляюсь в обратный путь. Вообще-то всегда казалось, что в картах и направлениях разбираюсь очень даже неплохо, но опрометчиво решив обогнуть пруд, чтобы миновать разбитый асфальт Белого Плеса, пропускаю дорогу и теряюсь в полях, приплюсовав к семидесяти трем еще двадцать два километра. Ничего, не впервой, бывало и хуже. Голова болит, ноги гудят, а душа, не обремененная слушателями, все равно поет, как чукча в тундре:

Траля-ля! Траля-ля!

Мое небо и земля!

Мое солнце и вода!

Карасям - сковорода.

Александр Тищенко, Воронежская обл.

Фото автора