Противостояние
Юрий Демин, г. Воронеж
Еще до появления первых проблесков света, возвещавших о рождении нового дня, оказался я на берегу, много раз посещаемого и полюбившегося за стабильно дарующего уловы, пруда. Пока лодку резиновую накачал и снасти на нее погрузил, как и первые всполохи алой зари на востоке проявились. Погода благоприятствовала предстоящей рыбалке. Даже ветерок-утренник не шевелил метелки зацветшего тростника, лишь тихо-тихо тревожил поднимающийся над водной гладью туман…
Подплываю к заранее прикормленному месту к перепаду глубин. Снасти “разбрасываю”: донки с кормушками, удочки для ловли в полводы. И… такая же тишина в плане ловли и окружающем меня пространстве. Редко на червячка соблазнится окунек-недомерок, но не за тем же приплыл я сюда. Товарная рыба, крупные караси и килограммовые сазанчики, неплохонько шедшие на крючок всего неделю назад, просто игнорировали досель любимые ими приманки.
Умом понимаю аномальная жара предшествующих дней, с запредельными плюсовыми температурами, подтолкнула крупное рыбье население уйти в глубины поближе к родникам. А надежда на клев, тем паче, не исчезает. Но… нет и повода скучать: по середке водоема выводок чемги плещется, наблюдаю, как мать обучает хохлатых утят нырять за подводной растительностью, а прямо на борт лодки присела водяная курочка-камышница. До того сообразительными за последние годы стали эти небольшенькие околоводные птахи, что научились отличать рыбака от охотника…
Созерцание окружающей буйствующей жизни притупило бдительность, и… как следствие, прозевал резкую потяжку донной снасти. По запоздалой подсечке понял, что сорвалась с крючка немалая рыбина, ушла, оборвав поводок… Опять тишина и над поверхностью пруда, и на моих снастях, а время неумолимо подошло к девяти, какой уж тут клев. Пора снасти свои в походное положение приводить.
А над водной гладью кружит черный коршун. Часом ранее удосужился он подхватить когтями снулую полукилограммовую рыбеху и вот вновь ищет дармовую поживу. Не сноровиста та птица и старается отыскивать ослабевших или погибших меньших размеров сродственников из мира фауны.
Гнездовье этих хищных птиц я обнаружил еще месяц назад в лесополосе на столетнем дубе, что находится в двух километрах от пруда. Вернее, не я их заприметил, а они меня, отыскивающего поблизости грибы. И такой крик подняли, взлетев в поднебесье, что хоть уши затыкай. Пришлось ретироваться, а то не ровен час и на голову могли спикировать, ведь в верхотурье кроны могучего древа взрастали птенцы…
Не обнаружил коршун никакой новой добычи в акватории рукотворного водоема и завис в потоках восходящего воздуха над прилегающей низменностью, облесенной куртинками разновидовых ив. И надо ж было так случиться, что оказался он как раз над гнездом серых цапель, обустроивших свою обитель в ветвях высокоствольной ветлы. А там трое птенцов, вот-вот на крылья поднимутся, но по-прежнему требующих от родителей пропитания: лягушек, ящериц и всего того, что движется и пролезет в их длинный клювик. Не выдержала одна из цапель присутствия поблизости пернатого когтистого хищника и с гортанным криком “кры-кры” тяжело полетела к возмутителю спокойствия.
Хотя… не помышлял черный коршун поживиться крупными птенцами цапель, выискивал в прогалах пожухлого злакового разнотравья и дрока, зазевавшегося суслика или, на худой конец, изнемогающего от солнцепека, ужа.
От неожиданности появления столь крупного создания, превосходящего его по размерам, коршун начал набирать высоту. Цапля не отставала, с изогнутой в полете шеей пыталась догнать потенциального вражину.
Коршун “ложится” в пике, а серая птица следом за ним. Минут десять длилось то противостояние оказавшихся неравнодушными друг к дружке противоборствующих птиц, отстаивающих свою зону обитания, но коршуну все же пришлось ретироваться легковесом по сравнению с цаплей он оказался.
Я же, увлеченный созерцанием воздушного поединка птиц, “прозевал” очередную поклевку и потерял еще один оторванный сазаном крючок…