Про вьюна и вредного шпица
Говорят, что память человека начинает развиваться с двухлетнего возраста. И мне, очевидно, было два-три года, когда я впервые приобщился к рыбной ловле. Вот как это случилось.
Два моих старших брата были страстными рыболовами. Все лето они пропадали на реке. А когда возвращались домой, заносили удочки и старый чайник с уловом в сени. Я, сколько себя помню, тут же перебирался на четвереньках из комнаты в сени - и к чайнику. Ловить рыбок руками в чайнике для меня было великим удовольствием. Братья наблюдали за мной и великодушно посмеивались. А однажды решили подшутить. Пришли с рыбалки и, как обычно, поставили удочки и чайник в сенях. Я - тут как тут. Руку в чайник - вода в чайнике есть, а рыбок нет. Я стал водить рукой по дну туда-сюда. Чувствую, что-то есть, но ускользает из ладони. И все же я изловчился, поймал-таки хитрую скользкую рыбку, но тут же завопил от боли, нет - скорее, от страха. Рыбка вцепилась в мой палец и не хотела отпускать. Из-за двери со смехом выскочили братья и стали потешаться. А потом они объяснили, что эта рыбка не кусается, а только присасывается, если ее схватить. И что эта рыбка - вьюн.
Спустя некоторое время со мной произошло нечто похожее, только связанное с другой рыбой. Как-то мама купила на рынке копченую щуку. Принесла домой, положила на стол, а сама пошла на кухню. Я, конечно, тут как тут. Пока мама находилась на кухне, я осмотрел щуку со всех сторон. Рот у рыбы был раскрыт. Я осторожно потрогал ее зубы, почувствовал, что они очень острые, и в этот миг мне показалось, что щука начала закрывать пасть. Я испугался и отдернул руку, да так резко, что порезал о щучьи зубы палец и пустился в рев. Мама - ко мне. Спрашивает, обеспокоенно, где, мол, поранил палец, а я ей показал на щуку. Потом домашние долго смеялись, вспоминая, как меня копченая щука "укусила".
Постепенно я стал знакомиться и с другими рыбами. Через год я мог запросто отличить ерша от окуня, а плотву - от леща...
В пять лет братья подарили мне небольшую удочку с поплавком, грузилом и крючком. Научили, как насаживать на крючок червя, муху, хлеб и другие наживки. Летом я уже самостоятельно ходил с удочкой на реку.
Хорошо помню, как впервые поймал рыбку. Нет, не в чайнике уже, а на реке. Когда ее тащил, она сильно сопротивлялась. Я думал, что на крючке сидит большая рыбина, а оказалось - небольшой окунек. Рыбка была маленькой, а радость большой. Пожалуй, с этого момента я и стал рыболовом.
Прошло еще несколько лет. Мы жили в поселке на берегу Волги. Неподалеку от нашего дома на реке у меня было любимое место. Там я постоянно прикармливал рыбешку. Приходя на рыбалку и бросив корм, я брал какой-нибудь голыш и стучал им несколько раз по огромному камню, наполовину торчащему из воды. Это был мой условный сигнал рыбам: мол, я пришел, принес вам корм. Звук по воде расходится быстро и далеко слышен.
Такую подкормку я делал постоянно и в определенное время. И всегда возвращался домой с уловом. Правда, то была в большинстве мелочь - ерши, плотва, окуни. А если я не подкармливал или делал большой перерыв, рыба сразу забывала про мой сигнал, и о ловле нечего было думать. Тогда приходилось налаживать "дружбу" сначала.
Выбранное место я считал очень удобным: там находилось три крупных камня. На среднем было хорошо сидеть - он лежал на суше. Два других выглядывали из воды: на них я клал удилища.
С вечера я всегда наказывал маме, чтобы разбудила пораньше. Утром мама дотронется до плеча и прошепчет: "Вставай, сынок!" - и я кузнечиком вскакивал с постели. Брал приготовленные заранее удочки с подсачеком, банку с червями - и бегом на заветное место. И что удивительно: на какое-либо другое дело мама ни за что меня не добудится, а на рыбалку я просыпался мгновенно.
Как-то в один из июльских дней прихожу я ранним утром к своим трем камням, а там сидит незнакомый толстый дядька в плаще-пыльнике и соломенной шляпе. В поселке мы все знали друг друга, поэтому определить в незнакомом рыболове чужака-дачника мне не составило трудности. В ту пору я учился уже в пятом классе.
Не доходя до незнакомца шагов десять, я по-взрослому дерзко крикнул:
- Гражданин! Это мое место, уходите отсюда!
- Твое место?! - незнакомец сделал удивленное лицо. - Ты что, малец, купил его? Или у тебя есть справка с печатью?
- Нет, но я здесь всегда рыбачу, - сказал я. - Место прикормленное.
- Это не аргумент, - ответил дядька. - Никуда я не пойду!
- Если не уйдёте, я забросаю камнями ваши удочки! - рассердился я, надеясь на свои шустрые ноги, если дядька кинется за мной. - Все равно вы здесь ничего не поймаете!
- Будешь хулиганить, я натравлю на тебя собаку, - предупредил дачник и
уставился на свои удочки.
Я огляделся по сторонам: никакой собаки нет. Тогда я нагреб полную ладонь камушков и один за другим стал кидать на поплавки незнакомца.
Дядька что-то тихо сказал и из-под его плаща выскочил крохотный шпиц - песик килограмма на полтора, но злющий до невозможности. Я это ощутил сразу, когда он затявкал так часто, что голос шпица сливался в сплошной визг. В то же время он быстро-быстро наскакивал и отскакивал от меня, словно мячик, с каждым разом приближаясь все ближе и ближе. А я стою с засученными до колен брюками, в левой руке держу удилище и банку с червями, в правой - подсачек.
Я уже слышал, что в случае укуса собаки врачи делают сорок уколов в живот. Очень болезненные. Такая перспектива меня не устраивала. Но крикнуть дачнику, чтобы он отозвал свою собаку, значит, уступить ему место. Это не выход. Между тем песик совсем обнаглел и почти хватал меня за голые ноги. Надо было быстро что-то решать. Я бросил на землю удочки с червями и стал отмахиваться подсачеком. Шпиц неловко отпрянул и угодил прямо в подсачек. Мне показалось, что от страха у песика глаза сделались квадратными. Я раскрутил подсачек над головой, как это делают спортсмены с молотом, и с силой вытряхнул злую собачонку на поплавки.
Шпиц плюхнулся в воду и, разбрызгивая ее, зачапал лапами к хозяину. На берегу он трусливо отряхнулся и виновато полез под плащ дачника. Но ни разу не тявкнул. Так, видно, сильно перепугался.
Хозяин шпица молча встал, смотал удочки и пошел вдоль берега. Шпиц семенил за ним и часто оглядывался на меня, зло, сверкая глазенками.
Николай Красильников, г. Москва
Два моих старших брата были страстными рыболовами. Все лето они пропадали на реке. А когда возвращались домой, заносили удочки и старый чайник с уловом в сени. Я, сколько себя помню, тут же перебирался на четвереньках из комнаты в сени - и к чайнику. Ловить рыбок руками в чайнике для меня было великим удовольствием. Братья наблюдали за мной и великодушно посмеивались. А однажды решили подшутить. Пришли с рыбалки и, как обычно, поставили удочки и чайник в сенях. Я - тут как тут. Руку в чайник - вода в чайнике есть, а рыбок нет. Я стал водить рукой по дну туда-сюда. Чувствую, что-то есть, но ускользает из ладони. И все же я изловчился, поймал-таки хитрую скользкую рыбку, но тут же завопил от боли, нет - скорее, от страха. Рыбка вцепилась в мой палец и не хотела отпускать. Из-за двери со смехом выскочили братья и стали потешаться. А потом они объяснили, что эта рыбка не кусается, а только присасывается, если ее схватить. И что эта рыбка - вьюн.
Спустя некоторое время со мной произошло нечто похожее, только связанное с другой рыбой. Как-то мама купила на рынке копченую щуку. Принесла домой, положила на стол, а сама пошла на кухню. Я, конечно, тут как тут. Пока мама находилась на кухне, я осмотрел щуку со всех сторон. Рот у рыбы был раскрыт. Я осторожно потрогал ее зубы, почувствовал, что они очень острые, и в этот миг мне показалось, что щука начала закрывать пасть. Я испугался и отдернул руку, да так резко, что порезал о щучьи зубы палец и пустился в рев. Мама - ко мне. Спрашивает, обеспокоенно, где, мол, поранил палец, а я ей показал на щуку. Потом домашние долго смеялись, вспоминая, как меня копченая щука "укусила".
Постепенно я стал знакомиться и с другими рыбами. Через год я мог запросто отличить ерша от окуня, а плотву - от леща...
В пять лет братья подарили мне небольшую удочку с поплавком, грузилом и крючком. Научили, как насаживать на крючок червя, муху, хлеб и другие наживки. Летом я уже самостоятельно ходил с удочкой на реку.
Хорошо помню, как впервые поймал рыбку. Нет, не в чайнике уже, а на реке. Когда ее тащил, она сильно сопротивлялась. Я думал, что на крючке сидит большая рыбина, а оказалось - небольшой окунек. Рыбка была маленькой, а радость большой. Пожалуй, с этого момента я и стал рыболовом.
Прошло еще несколько лет. Мы жили в поселке на берегу Волги. Неподалеку от нашего дома на реке у меня было любимое место. Там я постоянно прикармливал рыбешку. Приходя на рыбалку и бросив корм, я брал какой-нибудь голыш и стучал им несколько раз по огромному камню, наполовину торчащему из воды. Это был мой условный сигнал рыбам: мол, я пришел, принес вам корм. Звук по воде расходится быстро и далеко слышен.
Такую подкормку я делал постоянно и в определенное время. И всегда возвращался домой с уловом. Правда, то была в большинстве мелочь - ерши, плотва, окуни. А если я не подкармливал или делал большой перерыв, рыба сразу забывала про мой сигнал, и о ловле нечего было думать. Тогда приходилось налаживать "дружбу" сначала.
Выбранное место я считал очень удобным: там находилось три крупных камня. На среднем было хорошо сидеть - он лежал на суше. Два других выглядывали из воды: на них я клал удилища.
С вечера я всегда наказывал маме, чтобы разбудила пораньше. Утром мама дотронется до плеча и прошепчет: "Вставай, сынок!" - и я кузнечиком вскакивал с постели. Брал приготовленные заранее удочки с подсачеком, банку с червями - и бегом на заветное место. И что удивительно: на какое-либо другое дело мама ни за что меня не добудится, а на рыбалку я просыпался мгновенно.
Как-то в один из июльских дней прихожу я ранним утром к своим трем камням, а там сидит незнакомый толстый дядька в плаще-пыльнике и соломенной шляпе. В поселке мы все знали друг друга, поэтому определить в незнакомом рыболове чужака-дачника мне не составило трудности. В ту пору я учился уже в пятом классе.
Не доходя до незнакомца шагов десять, я по-взрослому дерзко крикнул:
- Гражданин! Это мое место, уходите отсюда!
- Твое место?! - незнакомец сделал удивленное лицо. - Ты что, малец, купил его? Или у тебя есть справка с печатью?
- Нет, но я здесь всегда рыбачу, - сказал я. - Место прикормленное.
- Это не аргумент, - ответил дядька. - Никуда я не пойду!
- Если не уйдёте, я забросаю камнями ваши удочки! - рассердился я, надеясь на свои шустрые ноги, если дядька кинется за мной. - Все равно вы здесь ничего не поймаете!
- Будешь хулиганить, я натравлю на тебя собаку, - предупредил дачник и
уставился на свои удочки.
Я огляделся по сторонам: никакой собаки нет. Тогда я нагреб полную ладонь камушков и один за другим стал кидать на поплавки незнакомца.
Дядька что-то тихо сказал и из-под его плаща выскочил крохотный шпиц - песик килограмма на полтора, но злющий до невозможности. Я это ощутил сразу, когда он затявкал так часто, что голос шпица сливался в сплошной визг. В то же время он быстро-быстро наскакивал и отскакивал от меня, словно мячик, с каждым разом приближаясь все ближе и ближе. А я стою с засученными до колен брюками, в левой руке держу удилище и банку с червями, в правой - подсачек.
Я уже слышал, что в случае укуса собаки врачи делают сорок уколов в живот. Очень болезненные. Такая перспектива меня не устраивала. Но крикнуть дачнику, чтобы он отозвал свою собаку, значит, уступить ему место. Это не выход. Между тем песик совсем обнаглел и почти хватал меня за голые ноги. Надо было быстро что-то решать. Я бросил на землю удочки с червями и стал отмахиваться подсачеком. Шпиц неловко отпрянул и угодил прямо в подсачек. Мне показалось, что от страха у песика глаза сделались квадратными. Я раскрутил подсачек над головой, как это делают спортсмены с молотом, и с силой вытряхнул злую собачонку на поплавки.
Шпиц плюхнулся в воду и, разбрызгивая ее, зачапал лапами к хозяину. На берегу он трусливо отряхнулся и виновато полез под плащ дачника. Но ни разу не тявкнул. Так, видно, сильно перепугался.
Хозяин шпица молча встал, смотал удочки и пошел вдоль берега. Шпиц семенил за ним и часто оглядывался на меня, зло, сверкая глазенками.
Николай Красильников, г. Москва
