Поставухи
Вадим Назаров, Ивановская обл.
В то лето мы с женой жили в Новгородской области, снимая до осени домик в деревне Кузёмкино Холмского района. Место было замечательное: чудесная река Ловать, впадающая в озеро Ильмень, деревушка, утопающая в зарослях сирени и яблонях-“солдатках”, и хорошие люди – в основном старики-пенсионеры, с которыми мы сразу подружились.
В рабочие дни, если у меня не намечалось командировки куда-либо, Валя в свободное время ловила на Ловати, прямо под деревней, живцов, на которых вечером мы ловили щук и окуней. И редкий день (точнее вечер) мы не ловили две-три, а случалось и пять хороших рыбин. Особенно крупных щук или окуней не попадалось, но полутора-двухкилограммовые рыбины были обычными в наших уловах. И естественно, мы часто делились рыбой с соседями.
В один из августовских вечеров к нам приковылял неожиданный гость – девяностолетний дед Андрей Семеныч Калинин с дальнего края деревни. Дед посидел на скамеечке под окном, утирая пот с лица какойто тряпицей, а когда Валя позвала его в дом, покачал головой.
– Нету, милочка, я уж посижу луче, а ты мужа покличь, пущай ко мне выходит. У меня к нему сурьёзный разговор.
Ну что тут сделаешь? Ясно, что у старика какое-то серьезное дело. Не стал бы он зря тащиться через всю деревню, на вечер глядя. А дед, постукав своей легонькой клюкой, заговорил хрипловато и тонко. –
Вот ты, навроде, самый знатный рыбак у нас. Н-да. А кой-чего и не знаешь. Ты щук да окуньё ловишь, а то, что сомишко загулял, и не знаешь. А он вовсю гуляет. Я с обрыва-то глядел, как ён плотву гоняит… Я ить тож знатный рыбак был. Вот к тебе и пошел. Ты как-то с Валентиной-то и нам с Маней пару щучек присылал. Спасибо тебе. А сомишек-то ловить еще не угораздился? То-то! Ён не кажному дается, хоть, вроде бы, и хвощется на плесу-то. А я, как старый рыбак, и пришел к тебе, поучить, как ловить-то надоть.
– Ну что же, – говорю, – я Вас охотно послушаю, Андрей Семеныч, заходите в дом. Чайку попьем, поговорим.
– Э, нет, парень! – У меня иной разговор к тебе, предметный. Пойдем-ка ты ко мне. Тама лучче, понятней будет. Шли мы неспешно, с остановками. И дед своим тоненьким хрипловатым голоском рассказывал мне, какие сомы в Ловати водились, да и не только сомы, а и судаки здоровенные из Ильмень-озера заходили. Под журчание дедова монолога незаметно и до дома его дошли.
– Ну, вот и доковыляли! – тихонько выдохнул дед, опускаясь на ветхое, покосившееся крылечко.
– Ах, тяжки, парень, старые-то годы. А пока устаток меня не свалил, давай-ка делом займемся. Ну-ка, вытащи из-под крыльца вон тот ящик. Да тихонько тащи, развалиться может, он тижолый! Я стащил с ящика кусок грязного половика и удивленно глянул на деда. В ящике в два ряда стояли позеленевшие от времени латунные гильзы от снарядов.
– Чо глаза выпучил! – засмеялся дед.
– Не боись, все стреляные. Я их по берегам Ловати набрал. Здесь ведь бои-то страшенные шли. Вот я их и набрал. Медь-то не жестянка, долго не ржавеет. Ты в гильзыто глянь, тама у меня свинец залит, а в нём петли из проволоки медной. Догадываешься ли зачем? Ладно, расскажу я тебе, как поставухи-то мои работают. А пока пойдем в избу. Там нам с тобой Маняша чайку согреет. С куженьками-то шибко хорошо. Так, за кружкой чая с куженьками (домашними ватрушками), я и узнал от деда все особенности этой, не знакомой мне прежде ловли крупной донной рыбы.
Засиделись мы до глубокой ночи. Баба Маня уже давно спала в закутке за печью, отгороженном ситцевой занавеской, а дед всё дотошно объяснял мне, как, где и на что ловить на поставуху.
– Она ить, парень, в умелых-то руках во всякое время дня и ночи ловит! Понимаешь? Только тропку рыбью найди. Да пискавок хороших имей! На дохлую-то никакая рыба не возмется. А как поймешь все, так и никакие сети не надобны. У нас, с месяц назад, Женька, правнук наш, гостил. Он из Северодвинска приезжал. Ну, я и хотел его научить, как поставухами-то ловить. А он послушал-послушал, да и отмахнулся. – На хрена мне, дед, – говорит, – наука твоя? Я пяток сетенок поставлю и наловлю без всякой твоей науки. Такому в голову ничего не вдолбить. Разве это рыбаки? Настоящий рыбак должен понимать рыбу, знать ее вкусы да обычаи. А сетюшники-то эти только пакостят, рыбьи места обитания да тропы рыбьи портят. Гнать бы их с рек да озер!
Валя ждала меня, и когда я брякнул на пол в коридоре тяжелый сверток с поставухами, рассмеялась;
– Ну и ну! Я думала, что ты куженек притащишь, а ты гильз снарядных! И чего с ними делать будешь? – Ладно, – говорю, – куженьки потом будут! А пока вот поставух мне дед пяток подарил. Завтра или послезавтра опробуем, Дед-то вроде очень интересный, и столько мне рассказал, что про куженьки и забыли…
И ведь прав оказался этот маленький дедушка, которого в деревне порой называли уменьшительно дед Андрюша. Он оказался настоящим знатоком в ловле крупной донной рыбы. Мы с Валей быстро освоили его способ ловли на поставухи и до самого своего отъезда в Калевалу успешно ловили в Ловати некрупных сомиков, щук, крупных окуней, язей и голавлей, а еще угрей и даже судаков. С поимкой самого крупного угря произошел комический случай. Он сумел запутать поводок поставухи в коряге. И я, думая, что попался изрядный сом, высадил Валю на берег, на тот случай, если он перевернет при вываживании лодку. Угря я вытащил вместе с корягой. Он оказался длиной с мою руку и яростно бился в лодке, пока я “успокаивал” его рукояткой весла, крутился словно толстая черная змея с белым брюхом. Валя насмотрелась на него и отказалась садиться в лодку, пока я не выкину “эту страшную гадину”… Пришлось, свернув в кольцо, спрятать убитого угря в лодочный мешок, а потом нести его деду Андрею, который был очень доволен.
Перед отъездом в Калевалу я принес деду с бабкой оставшиеся три поставухи и двух небольших сомиков, с благодарностью за его учебу. Дед был очень растроган, и мы простились как родные.
После мне не приходилось ловить на поставухи, но, думаю, что это простое, но эффектное “изобретение” старого деревенского рыбака может быть интересным и в наши дни. С этой целью я предлагаю и описание дедовых поставух. Они будут эффективными при ловле на больших реках со слабым течением.
Способ, вроде бы, элементарно прост, но во всем чувствуется и опыт, и догадка рыбацкая. Это, прежде всего, тяжелое (до 2 и более кг) грузило (у деда был залит в снарядные гильзы свинец) с петлей для крепления прочной лесы. На этой лесе 2-3 поводка с крючками. Крепятся вертлюжками на расстоянии 40-50 см.
Крючки, рассчитанные на поимку крупной рыбы, но не грубые, т.к. на них придется насаживать небольших рыбок (пескороек, личинок миноги). Все они очень нежны, и грубым крючком сильно повреждаются и быстро “засыпают”. Впрочем, на реках, где много судака, берша, можно пробовать ставить и более крупных живцов.
Длина основной лесы произвольная, зависит лишь от глубины водоема в месте ловли. Поплавок должен крепиться непосредственно над “поставухой”. Он четко указывает на поклевку рыбы. Ну и, разумеется, он должен быть достаточно хорошо заметен.
Вот, собственно, и всё. У “поставух” тот секрет, что попавшаяся рыба их по водоему не таскает. А ставить их можно в любом приглянувшемся месте, не опасаясь зацепов. И тут рыболовы сами имеют возможность экспериментировать.
Впрочем, есть и неудобства некоторые. Это изрядный вес “поставух” (до двухтрех килограммов сам груз) в чём гарантия от сноса её ветром, течением или крупной рыбой. Ну и поплавки её тоже нуждаются в рыбацкой доделке. Ведь у деда они примитивны: из обычной сухой ветки тальника или пучка куги, так что тут каждый изобретает сам. И третье неудобство – это ограниченный выбор наживки. Сам дед, и я по его совету, ловил лишь на личинок миноги, но, думаю, и любой другой живец будет вполне применим.
РЫБАЛКА КРУГЛЫЙ ГОД № 17(367), 2017 г.
