Перед закрытием сезона

Весенние встречи

В этот раз мы едем на малую речку. До нее километров восемь-десять, на лыжах недалеко. Направление тоже известно. Но снег оказался рыхлым и глубоким. Пришлось выйти на русло старицы. Там снег был плотнее, поскольку под ним была наледь - прихваченная морозным утренником выступившая вода. Иногда выручала и старая лыжня, видимо, местного рыбака, так как речушка была сплошь в заколах-плетнях, в проходах которых, очевидно, стояли "морды".

Мы вынуждены были постоянно петлять: продираться сквозь кусты, обходя самые густые, скользить по самой кромке берега, где меньше надуло снега, скатываться в старицы, царапаясь о шиповник. Здесь, на склоне берега, мы совсем близко подняли двух лис. День был серый, влажный, ветер дул в нашу сторону, и рыжие не услышали нас загодя. Удирали, можно сказать, на расстоянии верного выстрела. А потом взметнулся снежно, замер столбом заспанный заяц-русак и понесся по руслу старицы, оставляя за собой след на махах, не похожий на обычную кокетливую "звездочку" во время утреннего моциона.

Только на заснеженных лугах и можно узнать, как близко живут от нас звери, ну пусть зверьки. Совсем рядом окраина города, а до детского оздоровительного лагеря, шумного летом, - рукой подать...

К месту дошли распаренные, нараспашку. Выбрали поворот с перекатом, ямой и прямой стремниной. Живца мы принесли с собой, чтобы не терять время на поимку мелочи. Жерлицы я выставляю вроде бы классически: вымеряю отцепом перепад с двух метров на три, три с половиной. Самое место для снастей. Дальше уже идет желоб-русло с глубиной в четыре метра. Для малой реки - глубина серьезная. В самой яме хватки щуки обычно случаются реже, чем на бровке, но на всякий случай ставим и здесь сигнальные жерлицы.

Потом мы садимся с приятелем у тихой заводи, под укрытием ивнякового мыска. У самого берега во льду видны окна-продышины с жухлой травой, корнями и камышом. Но мы к берегу не приближаемся. Сидим посреди заводи, а рядом самая струя несется подо льдом, открывая уже кое-где черные пятна воды - промоины. В наших же лунках леска почти неподвижна, колеблется только едва заметно, видимо, обратным течением.

Мормышка уходит отвесно, останавливается. Очевидно, дно. Приподнимаю снасть, чтобы подразнить, поиграть обманкой, но на леске виснет что-то довольно тяжелое и резкое. Голавлик?! Вот тебе и речка-невеличка! Подо льдом и на Волге не поймаешь сейчас таких! А ну еще... И сразу же - уверенная поклевка! Окунь с ладошку, еще один.

"Пошло!" - кричу приятелю и осекаюсь. Бывало и не раз: только пробуришь свежую лунку, и удача вроде бы твоя, но - одна-две рыбки, а за ними день полного бесклевья... Точно. Вяло "типнула" некрупная сорожка, и омуток-круговерть замер. Приятелю повезло еще меньше: у него два ерша.

Бурим лунки на течении, где я ставлю тяжелую волжскую "шаровидную" с подвязанным выше поводком. По сути, это донка, но если мормышку-грузило время от времени стравливать по течению и подтягивать обратно, хватки возможны и на крупную мормышку. На Волге снасть работала исправно, но здесь - скромная деревенская речка...

Что это?! Кивок донки резко качнулся, и на леске повисла живая тяжесть. В лунке заблестел широкий бок. Подлещик! Подхватываю его рукой и любуюсь бьющейся на льду рыбиной. Едва снял подлещика с крючка, как последовала такая же резкая поклевка, и еще одна серебристая рыбина забилась на хрусткой поутру снежной крошке. Но потом - ни поклевки, отрезало уже мертво. Словно отдарилась речка, чем могла, за труды наши и замерла опять подо льдом...

Возвращаемся к жерлицам, которые все время были в поле зрения, но довольно далеко. За жерлицами река идет ровно, как уже говорилось - труба трубой... По правилам писаным и неписаным место вроде бы не клевое, но попробуем и здесь. Поклевки последовали веселые и частые. То окунек стукнет, то сорожка, то густерка замучает мелким трепетанием кивка. Рыба мелкая, но и речка невелика.

День зарумянился, дохнул отходящим морозцем-утренником, отбрасывая серую тучевую накипь. Завеселело и у нас на душе. Пьем чай, смотрим на кивки. Про жерлицы и забыли. И вдруг - щелк! Совсем рядом. Так это флажок сработал! Не там, где ожидалось, а на самой яме. На тех самых четырех метрах. Вот уже не первый пример, что малые реки имеют свой характер. И тут же "стреляет" еще один флажок! Там же, на яме, по одной линии.

Бегу к первой жерлице. Пусто, но живец сорван. Видимо, проходя, ударила пятнистая в азарте и дальше пошла с нашей сорожкой в пасти. На второй жерлице надежно засеклась длинная узкая травянка на килограмма полтора. В отличие от ярких и крутых в загривке озерных щук и щук водохранилища, эта была серо-стальная, словно выбеленная стремительными струями чистой речушки.

Обратно идем, отмечая свой путь вешками - ивняковыми прутиками, стараясь спрямить его, чтобы пройти еще раз по своей лыжне, не скатываясь в буераки. И уже почти в сумерках, у русла старицы, поднимаем двух зайцев. Один сразу куда-то укатился стремительным шариком. А другой, встав на дыбки, начал пристально вглядываться в нас, "чайников", невесть откуда приползших сюда, в его заячьи "палестины".

Потом русак, опомнившись, подпрыгнул и чесанул к руслу. Не останавливаясь, он лихо взлетел на снежный отвесный обрыв и, перекувыркнувшись, встал на лапы. Обрыв был с козырьком, наметенным ветрами со стороны лугов, и поэтому сальто вышло почти цирковым. Последние быстрые скачки заяц делал уже кверху лапами за счет центробежной силы. Мало того, лукавый русак вновь пошел на разгон и повторил все сначала: быстрый подъем по вертикали под козырек, лихой переворот через голову и точное гимнастическое приземление.

Уж не знаю, или упрямому зайцу захотелось перебраться на ту сторону реки именно в этом трудном месте, или, чувствуя, что мы без ружей, решил показать нам, какие еще ухари водятся в здешних лугах. Выпендрившись еще один раз, русак лягнул снег и на махах ушел по руслу, оставив нас чесать в затылках.

Постояв, мы пошли дальше, а за нами, петляя, оставалась лыжня, утыканная тальниковыми ветками. По ней мы должны были вернуться к речке, сонно бегущей подо льдом к лугам, где кружит старый ворон и рыжие лисы играют на протаявших уже местами склонах стариц, а по обрывам кувыркаются ухари-русаки...

Но мы уже не вернулись. Заманила Волга. Может быть, до поры, до времени?..

Купание Панчи

Перед поездкой я обзвонил товарищей, чтобы захватили на всякий случай веревки. Хотя мы и были в этих местах всего неделю назад, но и за это время многое могло измениться в дни весенних оттепелей, поскольку уже тогда у островов местами черно глядели промоины.

За все время увлечения рыбалкой "купаться" по льду мне приходилось раза три-четыре, так, шутейно. Только вымок да словами неправильными изошел. Но в последний раз тонул смертно. Был один недалеко от фарватера, на сильном течении, и если бы не два парня, решившиеся все же подбежать из рыбацкого "муравейника", не писать бы мне этих строк.

Впечатления от той купели остались устойчивые и не совсем положительные. Есть у меня два приятеля, которых заклинило, видимо, на всю жизнь от подобного аттракциона. Не выходят даже на лед, по которому машины смело ездят. Словом, вообще на зимнюю рыбалку обиделись. Синдром скапотировавшего летчика, битого водителя. Это поймет только тот, кто сам не "купался", а тонул.

Но выяснилось, что только я взял две спасалки, сделанные из толстого капронового шнура наподобие пресловутого "конца Александрова". Гена взял веревочку, которой только аварийные трусы подвязывать. Николай не взял ничего, а сын Женька не в счет - в обозе пойдет. А вторую спасалку я соорудил для Пашки-Панчи.

Рыбалка не заладилась сразу. Выехали после обеда. В пути забарахлили диски сцепления. Нашли по дороге эстакаду, и Николай что-то поколдовал с болтами. Машина вроде бы потянула. Но пока доехали до деревни, где живет старый товарищ Леонид, стало смеркаться.

Встретились, как полагается: "дернули" за встречу - и на лед. Вертелось у меня, зудело, мол, неправильно все: потемну - да на лед, какой - неизвестно. Леонид к тому же "обрадовал" новостью, что уже "купаются" в промоинах. Но не хотелось портить встречу, занудой быть.

Спустились на лед и караваном двинулись к острову, а дальше - на ночлег в землянку. Я шел впереди, отгоняя от себя сына, который все норовил пристроиться рядом. Когда перевалили по тропе через остров, стало почти темно.

Впереди пошел Пашка, поскольку был с фонариком. Но и при свете этого тусклого "китайца" тропа была почти не видна на гладком льду. И то ли сбился наш Панча с тропы и ушел правее к двум островкам, где лед парился над пеньками, то ли тропа отрухлявела, но случилось то, что должно, наверное, было случиться: был Пашка и ушел куда-то в темноту, отбросив, впрочем, фонарик от промоины. И это подавало надежды, что и он, Панча, вскоре станет заскорузлым рыболовом. Так и поступают оные: бур, ящик, рюкзак - в сторону, пузыри кверху, а там - как Бог даст...

Спасалка уже летела к Пашке, но тут "горячий" парень Николай кинулся к спокойно плавающему Панче с явным намерением поплавать рядом, поскольку, как я уже говорил, веревкой не запасся, а весенний лед трещать не будет, сразу обрушится - и руку не успеешь подать. И тогда мне вытаскивать придется уже двоих. Пришлось грубить: "Не лезь!"и, уже не мешкая, тянуть отчаянно не желающего вылезать товарища. Женька помогал мне сзади, и, несмотря на хороший стиль пловца, пришлось вернуть сына на исходную.

Переночевав у Леонида, посветлу вышли на лед. Но в протоки не стали заходить, а ловили окуней и некрупных щук с кило-полтора на ровном плато, где лед всегда держался до последнего.

В период паузы-бесклевья до меня вдруг дошло, что камуфляжный бушлат на Пашке был тем самым, в котором пришлось мне неоднократно "купаться" и тонуть в течение многих лет. Но в этот раз бывалая рыбацкая одежда не подвела, сохранила от последнего "прости" с пузырями в промоине...

Александр Токарев, г. Йошкар-Ола

Фото автора