Открывая сезон льда
Александр Токарев, г. Йошкар-Ола
Фото автора
В последние годы становление первого льда не всегда означает, что надежный ледостав состоялся и зимний сезон можно считать открытым. Бывает нередко так, что только истосковавшиеся по льду рыбаки войдут во вкус, “выдирая” из-под прозрачного и тонкого льда щук и окуней, как снова придут затяжные дожди, лед раскиснет под слоем воды и начнет утончаться. А нередко и совсем открываются реки и озера, снова становясь зеркалами свинцово-серой воды. Только в заливах еще можно половить со льда мелкую плотву и окунишек. Но и тут надо быть осторожным. Промоины могут быть в любом месте…
Все это не придавало оптимизма и желания выходить на лед, тем более что уже сказывался синдром “утопленника”. Кто по-настоящему тонул подо льдом, тот меня поймет. Некоторые после таких впечатлений вообще уже никогда не выходят на лед любой толщины и крепости. Даже когда машины лихачат по ослепительно-белым просторам водохранилища, поднимая шлейфы снежной пыли, не уговорить этих старых моих друзей-рыбаков поехать вместе на зимнюю ловлю.
Так и получилось со всеми этими объективными и субъективными помехами выбраться на рыбалку, когда время самого первого звенящего льда уже прошло. Собрались с сыном за живцом на котлован, соединяющийся с рекой узкими протоками. Мол, быстро наловим плотвичексорожек, а на следующий день выставим жерлицы на нашем городском водохранилище, где по первому льду неплохо берет щука. И окушки сгибают кивок азартно и часто, хватая блесну и балансир. А на мотыля и плотва, бывает, клюнет, особенно если подсадить желтовато-белую личинку чернобыльника или репейника. Вот такие были планы. Но, как говорится, чтобы рассмешить Бога, надо рассказать ему свои планы…
Встали затемно, а к котловану подходили в неясном свете серого утра.
Перед выходом на лед даю сыну капроновую “спасалку”, готовлю пешню и спускаюсь с берега первым, тыча в лед пешней. Редкие рыбаки удивленно поднимают головы. Вскоре мне стало понятно их удивление. Каким же надо быть “чайником” – пробовать пешней на крепость лед толщиной около пятнадцати уже сантиметров… Вот что значит, не владеть информацией. Спохватившись, убираю пешню под мышку, и мы уже смело идем в залив, где я намереваюсь быстро надергать сорожек для живца.
Но и здесь все не по плану. Там, где всегда уверенно клевали плотвички, подо льдом словно вымерло. Только три штуки и уговорил. А ведь так старался, когда вечером готовил прикормку для них, неблагодарных, по своему рецепту. Глядя на то, как я замешиваю массу из ванильной булки, каш, хлопьев, жмыхов и прочих ингредиентов с добавкой меда, жена заметила:
– Не хватает только любимой твоей водки и соленого огурца…
– Я могу и с собой взять. Там, на месте, добавлю, в лунку.
– Ну-ну… Насчет добавить, кто бы сомневался…
В общем, сорожка не клевала. Но сын Иван, устроившись на самой мели в устье ручья, начал дергать некрупных окунишек, как раз на живца.
И я присел на стульчик неподалеку под обрывом, вываживая из лунки окуньков покрупнее. Так и наловили колючеперой мелюзги, которой хватит, чтобы наживить тройники жерлиц. Возвращаясь временами к прикормленным лункам, куда была высыпана моя секретная прикормка, я лишь впустую глазел на неподвижный кивок, подрагивающий от ветерка, и с тоской вспоминал реплику жены, ну, насчет огурца. Добавить бы сейчас не помешало, в лунку или еще куда… Сорожка не брала. Ладно… По первому льду на водохранилище щука не брезгует и окунями. Нередко даже более охотно хватает колючих матросиков, чем нежную и капризную сорогу. Утешившись этим, сматываем снасти, меняем воду в кане и двигаемся к дому.
Как сохранить живца? В новом доме, в котором еще год только прожили, нет пока погреба. Нет и лоджии, как в бывшей квартире. Если там, придя с живцами, я ставил кан в лоджию, подведя к нему шланг от компрессора для аквариумных рыбок, то здесь пока некуда его приткнуть. Дом недавно построен и не имеет подсобных помещений. Только в проекте различные пристрои, гараж, баня, погреб, ледник, коптильня и прочие полезные сооружения.
Пришлось оставить живцов у входной двери, время от времени занося кан в дом и аэрируя воду компрессором. Понятно, что вскоре этими манипуляциями всерьез заинтересовался наш кот – британец Феликс, который питал странное пристрастие к простой местной рыбешке несмотря на то, что ему была прописана врачом красная рыба. Но ее он ел с гримасой, ну, ладно, так и быть, съем. А за какого-нибудь колючего окунька был готов продать свою кошачью душу. Несмотря на свой британский снобизм и высокомерие он мог униженно плясать на неуклюжих своих породистых лапах, стараясь зацепить когтем висящего над ним окунька. И теперь, кроме опасности замерзнуть на улице, живцам грозила участь быть персонажами кошачьей рыбалки, в роли улова, конечно…
Перед сном я вынес на улицу кан с живцами, закутал его в камуфляжный бушлат и наказал сыну приглядывать за драгоценными нашими рыбками. То, что сын все равно будет сидеть до утра за своим компьютером, я не сомневался. Хотя и был уговор, что перед рыбалкой спать ляжем раньше. Но тут уж не проконтролируешь, когда веки смыкаются, как у старого дедушки Вия…
Едва в пять часов промурлыкал что-то будильник, как я уже чуть ли не бегом спускался по темной лестнице к двери, рискуя свернуть шею. Но все оказалось в порядке. Благо, мороз был ночью несильный. Даже не прихватило ледяной корочкой поверхность воды в кане. Помог, видимо, и бушлат. Хотя я не замечал в армии, чтобы эта ватная одежка хоть немного грела. Тем не менее, живцы были живы-здоровы. Лишь одна сорожка всплыла кверху брюхом. Но это была одна из тех трех.
Долго расталкивал сына. Не помогло даже – “Рота, подъем!”. Лишь когда я поднял и вертикально поставил сына у кровати, он проснулся, правда, не совсем. Еще какое-то время он словно зомби что-то делал, но, кажется, не знал – что он делает и для чего?.. То, что мы идем на рыбалку, он понял только на улице.
Рассвет застал нас уже у реки. Решили идти на место, которое я уже называл нашим. Под обрывистым берегом рос ивняк. За ним было уютно и как-то надежно. В заливчике у ивняка клевали окуни на мормышку и блесну. Нередко уловы не уступали волжским. А дальше шла щучья тропа. На определенном расстоянии от берега, может быть, метрах в пятидесяти от него, по глубинам в семь метров проходил путь хищника. И щука брала именно по этой конкретной линии, чуть отклоняясь влево и вправо, но всегда не более трех метров. Поэтому и жерлицы выставлялись зигзагообразно.
Лед на водохранилище еще толще, чем на котловане. Он был прозрачно-стеклянным и черным из-за лежащей под ним глубины. Во льду белели пузыри. Ходить было по гладкому льду тяжело и скользко. Наряду с прочими аномалиями в этом году и снега нет. Поэтому не пахло на этот раз снежной вкусной свежестью. Кругом ледяная, голая и пыльная осень. Но прочь уныние!
– Ну, что, Ваня, садись здесь, а я с жерлицами пойду вон туда. В прошлые годы там покрупнее брала. Один раз на пять и три кило попались щуки.
– Помню, заливное делали. Давай, иди, а потом здесь вместе посидим, окунька половим.
– Только поставлю и сразу – сюда, не скучай.
На первой линии, той самой тропе, решил в этот раз не ставить снасти. Обычно здесь брала щука только по первому льду, а сейчас, наверное, третий уже лед, если можно так выразиться. Иду сразу к середине узкой части водохранилища. И тоже ставлю жерлицы по линии, где глубины были около пяти-шести метров с перепадами на четыре с половиной метра. Главное – попасть на эти бровки.
Две жерлицы с плотвичками хочу поставить рядом с косой, глубина на которой около трех метров. Неподалеку начинается свал в семь метров. Ищу границу-бровку и устанавливаю свои треноги, которые как раз хорошо подходят для ловли на гладком льду. Упористые, устойчивые, и не надо подсыпать снегом, как снасти на подставках.
Вернувшись к сыну, застаю его скучающим. Не берет окунь в этот раз, что и следовало ожидать, когда дело уже к “глухозимью” идет. Пройдя вдоль берега, бурим лунки на повороте. И на мелководье начинает клевать окунек по принципу: свежая лунка – две рыбки.
Внутри какое-то мерзкое предчувствие неудачи. И одновременно ощущение, что как-то не так выставлены жерлицы. Все порываюсь сходить переставить. А Иван все отговаривает, мол, чего уж там, сиди, вместе веселей… Тут как раз у сына попалась сорожка. Сразу же приходит твердое решение – переставить снасти чуть дальше к центру.
Потом сидим с сыном, пьем чай, вспоминаем, как было… Оглянувшись, вижу вдалеке поднятый флажок жерлицы.
– Ваня, полундра! Взяла!
Бежим к жерлице. Леска на катушке уже размотана до конца. Берусь за нее и чувствую противную слабину. Сошла? Выбираю леску... Ага, держит... Подсечка!
Вскоре под прозрачным льдом мелькнуло желтое брюхо щуки. Никак не удается завести ее в лунку. И лунка всего на сто миллиметров, и щука резвая не по размеру. Приходится даже стравливать леску сквозь пальцы, так как довольно тонкая она на моих жерлицах-треногах. Наконец щука выскользнула из лунки на лед. Вот и ладно. Не остались без улова. Не дал уйти пустыми местный водяной. И не зря я переставлял снасти. Именно на одну из переставленных жерлиц с живцом-сорожкой и взяла единственная в этот день щучка.
