Особенности рыбалки в затопленном лесу
Александр Токарев, г. Йошкар-Ола
РЫБАЛКА КРУГЛЫЙ ГОД №1(111), 2007 г.
Утро разрумянилось, припорошилось инеем. Тихо и пустынно в лесу. Просека ли, старая дорога, а, может быть, русло речки видится светло среди индевелых стволов. Иду по этой сказочной дорожке, "вкусно" похрустывая свежим снегом.
И выводит меня дорожка к такой же сказочной полянке, на которой лежит розовый солнечный свет...
Бурю лунку, таинственную в своем одиночестве. Опускаю на тонкой "0,08" мелкую белую "дробинку" с полукольцом мотыля. Ждать не приходится. Кивок удильника вздрагивает и плавно поднимается вверх. Подсекаю и сразу чувствую полную беспомощность: на тонкой леске тупо зависает живая тяжесть, несоразмерная со снастью. Не дыша, едва-едва подтягиваю ее, упрямую, и со страхом ожидаю последнего хозяйского рывка. Но уже забелело в лунке, и я ладонью выплескиваю на снег крупную сорогу! Она сонно шлепнула хвостом и сразу припудрилась инистой крошкой. Снова опускаю мормышку и опять - уверенный подъем кивка... Точно такая же, за полкило, рыбина забилась рядом с первой. Раз за разом брала крупная сорога на плавном опускании мормышки ко дну. В череде красноглазок попадались изредка и подлещики.
Но вот... поторопился ли я уже самоуверенно, или, может быть, рыба взяла поувесистей, но лопнула моя леска. Не желая терять времени на переоборудование снасти, просто беру из сумки другую удочку - с леской 0,12 мм и точно такой же малой "дробинкой". Ни поклевки... Беглянка спугнула стаю сороги? А если причина в ничтожных долях миллиметра? Привязываю мормышку к обрыву удачливой снасти. Есть! Пошло...
Это было наваждение: словно прямо от сердца тянулась в глубину тонкая леска, на которой упористо ходили одна за другой тяжелые серебристые рыбины. Ловлю себя на том, что, вываживая каждую сорожину, я мучительно и, наверное, забавно гримасничаю. Посмотреть бы со стороны...
Клев оборвался резко. Чудо кончилось... И сразу мелькает обыденная скучная мысль: не поймано ни одной сорожки, хоть сколь-нибудь годной на живца. Самая мелкая - в полторы ладони.
Иду на косу по краю леса. Там раньше попадались мелкие подлещики и густерки, реже - окуньки. Нет, сейчас там пусто. Хожу по знакомым местам, сверлю и сверлю, дырявлю лед, но - словно заговорены мои лунки, равнодушно безжизненно темнеет в них вода, и от этого холодеет на сердце.
И тут со стороны Козьмодемьянска ходко и торопливо гости заявились. Два рыбачка и с ними... кот. Нет, если соблюдать хронологию событий, кот появился позднее. Вначале быстро-быстро присеменили рыболовы и, не поздоровавшись, сразу уселись на мои готовые лунки, из которых, впрочем, я так и ничего и не выудил. Меня перекривило в злорадной усмешке: "Ну-ну, мол, давай-давай, шустрые. Сидеть вам здесь и "оэрзэ" ловить. Не чета вам асы сиживали..."
Но что это?! То один, то другой удочкой поддернет... Бойко, как и шли, пришельцы вовсю принялись ловить мелкую густерку и сорожку. Как раз годную на живца. Терпел я терпел, менял лунки, импровизировал с мормышками и наконец не выдержал. Подхожу к ним, а самого опять кривит, только теперь от унижения.
- Ребята, на что "лаврушку" дергаете?
Они там руками "поерзали", прикрываясь, и отвечают:
- Дык, на мотыля. Во, гляди.
И показывают спичечный коробок, в котором тихо лежали усопшие личинки комара-долгунца, дергунца, толкунчика ли (по Сабанееву), несимпатичные такие, позеленевшие.
Ничего не поделаешь - берегут секрет ребята. Не стоять же у них за спиной, дыша в затылок". Отхожу от них, раздосадованный больше на себя, а местные крохоборы, бросая на меня взгляды, быстренько смотались и перекинулись метров за сто, опять же к готовым моим лункам. Смотрю, и там теребят что-то "серебристое" в пол-ладошки да с ладошку, иногда и крупная волжская сорога блеснет на солнце. Но ее не бросают на лед, а убирают под себя - в ящик. А я болтаюсь по лункам, проверяя и те, где только что ловили соседи". Впустую...
Раздраженно сковыриваю "химчулком" комок смерзшегося снега, а из него вдруг вываливаются обыкновенные тонконогие тараканы. Три штуки. Вот оно что! Похоже этой ночью у ребят-соседей было "тараканье сафари". Преодолевая брезгливость, насаживаю одного таракана на крючок и опускаю в ближайшую лунку. "Триньк!" - сразу и весело стукнуло по кивку. Сорожка!
Еще одна, еще! Пока тараканы не истрепались, сорожка с готовностью и какой-то лихостью набрасывалась на мормышку, но едва нацепил мотыля, последовала неуверенная пустая поклевка, словно по инерции, а затем все прекратилось. Ладно, живец есть, и на этом спасибо.
Иду к жерлицам, а навстречу мне вышагивает серый кот... Спокойно так, словно где-то у мусорных баков под угодливыми взглядами местных Мурок. Но ведь до жилья не меньше пяти километров, а мороз к двадцати градусам, наверное, подбирается. Кот ведь не собака, которая на снегу отоспится, а потом лениво брешет на луну. Ему бы где-нибудь у печки или батареи мурлыкать. "Кис-кис", - зову, а тот даже взглядом не удостоил. Гордый? Ну и ладно...
Хотя попробую еще раз. Достаю из-за пазухи теплый бутерброд и размахиваю перед котом долькой колбасы с прилипшим сливочным маслом. Кот подошел, понюхал колбасу в моих руках и равнодушно отчалил в сторону. Ладно, проголодается - съест. Оставляю колбасу на куске старой бересты и иду к жерлицам.
Щука брала уверенно. К часу дня, когда задул ветер и пошел снег, решаю сматываться. Мне не поверят, но единственным моим желанием тогда было, чтобы только не случилось больше щучьей хватки. Во-первых, поймано и так достаточно, а, во-вторых, ведь на себе нести. Но по известному уже закону жизни именно наоборот все и случается. Когда мне осталось снять пару жерлиц и я уже шел к ним, "выстрелил" победно флажок. Может быть, отпустит щука живца, бросит?..
Нет, катушка закрутилась, и вскоре леска было смотана с нее до конца. Я тоже пытался делать все с точностью до наоборот: вместо того чтобы подбежать к жерлице и подсечь рыбину, я лениво оглядываюсь по сторонам и как бы не замечаю того, что жерлица натужно кренится из стороны в сторону от сильных рывков. Нет, рыба не захлестнулась за корягу, не сорвалась с крючка несмотря на мою нарочитую небрежность, и когда вопреки всему из лунки показалась голова упитанной щуки, из моей груди вырвался тяжкий вздох.
Спешно увязываю рюкзак, допиваю чай из термоса, чтобы легче было нести, и вдруг слышу воронью базарную перебранку. Все тихо было в моем волшебном лесу, а тут - на тебе... Скандала только не хватало...
А вороны, пригибаясь на озябших лапах, клянут друг друга азартно и все норовят ухватить что-то клювами. Подхожу ближе и с трудом замечаю под свежевыпавшим снегом знакомого уже серого кота. Это что же получается: он умирать сюда забрел в такую даль? Пришел, ища безлюдья, а здесь - тоже суета. Двинулся было дальше к лесу, чтобы принять гордую одинокую смерть, но немножко не дотянул - свалила судьба. Я уважаю его выбор: из последних сил ковыляло маленькое животное по морозу, только для того, чтобы достойно уйти. Чтобы не валяться потом серым комком на помойке, а уснуть тихо под высоким небом и падающим снегом, который укроет от нескромных глаз. Я спешу, но, иронизируя над собой, не могу не выполнить последнее желание гордого животного. Под ненавидящими взглядами ворон сооружаю над котом холмик из снеговых кирпичей, вырезанных наскоро рыбацкой "шумовкой" - черпаком.
"А вы ершей собирайте!" - машу рукой воронам, но те не улетают, а угрюмо ждут, когда я уйду...
Александр Токарев, г. Йошкар-Ола
РЫБАЛКА КРУГЛЫЙ ГОД №1(111), 2007 г.
