Ну, я попал…
Александр Андрианов, г. Ставрополь
Фото автора
Анализируя последовательность событий, которые привели меня в туризм, удивляюсь тому, как, встречаясь с трудностями, проблемами, конфликтами, я сам, что называется, лез на рожон… В общем-то, к лету 2004 года я уже утратил все предыдущие связи в своем хобби, и причиной этого было прежде всего изменение места жительства.
Водоемы Подмосковья меня не воодушевляли - Москва-река считалась грязной, Пехорка - тоже, Ока - недосягаемой, а местные карьеры, хоть и кишели рыбой, были до ужаса не понятны - зимой матрос ловился, но как-то неохотно, плотву было вообще не уцепить, не говоря уже о леще и подлещике… И когда моя сотрудница, вчерашняя школьница Ирина, как бы невзначай предложила познакомиться с ее учителем, инструктором по водному туризму Геннадием Валентиновичем, я особо долго не думал и согласился.
Геннадий Валентинович обитал в полуподвальном помещении, вполне обустроенном, освещенном лампами дневного света и заставленном столами со швейными машинками, тисками, какими-то станками. Все углы в нем были завалены остовами байдарок, веслами, лыжами, укладками, в общем, всяким нужным и ненужным добром. Сам Геннадий Валентинович был постоянно занят то ремонтом, то шитьем, то сборкой и отладкой новых плавательных средств - параллельно он вел группу школьников, увлекающихся байдарками, т.е. вполне официально работал при управе одного из районов г. Москвы. Периодически он проводил сборы, выставлял на соревнованиях своих питомцев - на стенах в коридоре висели стенды с фотоотчетами из походов. С фотографий глядели радостные улыбающиеся физиономии ребят, а за их спинами разворачивались пейзажи то леса, то тундры, то предгорий нашей необъятной Родины.
Геннадий Валентинович был прост в общении, узнав о незначительной разнице в возрасте, сразу предложил перейти на «ты» и для продолжения знакомства пойти в сентябрьский поход в Карелию на одну неделю. Впоследствии я узнал, что такими краткосрочными походами, как правило, закрывают календарный туристический год.
Мои сомнения о неумении плавать на байдарке он сразу отмел и сказал, что моими действиями будет руководить опытный инструктор, именуемый «капитаном», а мне - «матросу», нужно будет лишь выполнять его команды. И байдарку, и укладку, и палатку Геннадий совершенно бесплатно предоставлял в полное наше распоряжение. Оставалось только согласиться, внести деньги на продукты и в назначенный день прийти к нему, чтобы укомплектовать свою укладку всем необходимым.
К слову, там я понял, что, кроме личных вещей, турист несет общественное имущество - то ли каны, то ли костровое - пилу, топор, таганок, а все продукты делятся на дни будущих дежурств и также входят в носимый туристом груз.
Капитаном у меня стал мой ровесник Женя Капустин, а поскольку ему предстояло носить саму байдарку и палатку, то продукты в наши с ним дни дежурства отдали мне. Укладки вышли весомыми, а со спальником, теплыми вещами они были почти неподъемными. Или казались таковыми мне, новичку. Разумеется, я не хотел опозориться и терпеливо сносил все трудности инициации - ввода меня в их тесный коллектив, спаянный километрами пройденных дорог, покоренными реками и т.д.
Окончательно уверил меня в правильности выбора новой компании новый участник похода, пришедший в день сбора укладок в подвал Геннадия с гитарой и певший там походные песни. Кроме того, меня влекла возможность ловли дикой рыбы - окуня, щуки - в озерах Карелии, и я взял с собой удочку и спиннинг.
Между тем, время шло, и назначенный к выходу день был не за горами. Погода испортилась буквально за сутки до выезда - начался тоскливый затяжной осенний дождь, и единственное, что грело душу, это надежда на то, что там, в Карелии, погода будет иной. Участников набралось достаточно, мы заняли свои места в плацкартном вагоне и спустя час уже тесной компанией собрались в одном из купе. Шло знакомство, оно подкреплялось взятой в дорогу снедью, горячительными напитками, и здесь я впервые узнал, что стекло в поход не берут - оно увеличивает вес. Горячительное надлежит переливать в пластиковую бутылку. В очередной раз заглянув в свою укладку, я с удивлением вытащил из нее… здоровенный кирпич, ржавый топор и стертый почти до ручки веник. Окружавшие меня ребята гоготали, сбивчиво объясняя, что так они учат всех новичков. Да, думал я, нашли новичка - дядю 48 лет, но принял их проделки и не обиделся.
Картинка за вагонным стеклом менялась по мере удаления от Москвы, дождь то кончался, то усиливался, но серое небо было постоянно. Утро особых изменений не принесло. Мелькающие за окном хвойные деревья были мокры и усыпаны каплями. Мы спешно собрались по команде Геннадия и вышли на каком-то полустанке - ни перрона, ни станции не было. Дождь временно прекратился, но, не ожидая от серого неба каких-либо разительных перемен, сразу же у первого сарая, что стоял у тропы, я развязал укладку и переобулся в сапоги. Впоследствии я это оценил - дождь продолжился, усилился, а тропа, насквозь пропитанная водой, с каждым нашим шагом становилась все шире и… глубже, лужи скрывали ее целиком. А дальше, двигаясь по опушке леса, по кочкам, я мысленно себя благодарил - оставшись в ботинках, я бы однозначно замочил ноги.
Нет ничего приятного от передвижения человека, нагруженного мокрым тяжеленным рюкзаком, по залитой водой тропе, под увешанными дождевыми каплями ветвями деревьев и кустов. Но деваться некуда, и я, новичок в туризме, шел следом за всеми. Тропа пропадала под водой, кочки качались под ногами, хотелось остановиться и сбросить тяжесть с плеч, но команды все не было и не было. Наконец, спустя полчаса блуждания по лесу, Геннадий издал клич - «Стоянка». Дождь не прекращался, и в этих мерзких условиях нужно было разбить лагерь, поставить палатки, разложить укладки, собрать хворост, разжечь костер, приготовить ужин… Когда мы, наконец, собрались на ужин, уже темнело. За ужином ничего особенного не произошло, о планах на следующий день говорили мало, обсуждая мерзкую погоду. Дождь не прекращался.
Утро оказалось раннее, серое небо сменилось голубым с белыми кучерявыми облаками, лес переливался всеми цветами радуги под лучами солнца. Наше настроение повысилось - кто знает, может быть, надежда оправдается… Завтрак прошел без происшествий, но под глазом моего капитана сиял лиловый фонарь. Оказывается, в конце вечерней трапезы выяснилось, что у Жени был день рождения, за что все выпили. Как и почему Женя поспорил с Пашей, никто толком не понял, но когда Паша сказал Жене, что сейчас врежет, Женя ему никак не воспрепятствовал, и Паша врезал. Драки не было, но фонарь светил лиловым до самого конца похода.
После завтрака начался сбор байдарок, а поскольку наша с Женей байдарка была «самоделкой» Геннадия, то мы собрались самыми последними и не без помощи самого Геннадия. После Женя объяснял мне, как складывать вещи в мешки из прорезиненной ткани, как их перевязывать, чтобы вода в них не попала, а я все внимательно слушал и «мотал на ус». За обучением мы не обратили внимания на то, что ушла последняя из остававшихся байдарок, а мы уже одни. Наспех сложив упакованные гермомешки в байдарку, мы с трудом влезли на свои места, и, наконец, выдвинулись в поход.
Уже спустя полчаса я понял, что плыть в положении, когда ноги вытянуты вперед и вверх одновременно, мне просто невозможно. Ноги затекали, возникало непреодолимое желание изменить их положение, и я посреди озера вылез в «очко» байдарки. Женя орал благим матом, что мы сейчас перевернемся, но я сложил ноги под собой и потихоньку греб. «Капитан» успокоился, и мы продолжили движение.
Наше положение усугублялось тем, что ни Женя, ни я толком не знали, куда нам плыть. Было известно, что где-то впереди из озера вытекает речка и нам нужно двигаться по ней, но где она была, мы не видели. Чтобы «не промахнуться», мы пошли к правому берегу, и, плывя по-над ним, только спустя три часа отыскали выход к речке. Речка была тоже не простая - вся в бобровых плотинах, заторах, и очень быстро я выдохся. Сказывалось и то, что после завтрака прошло уже полдня, а во рту, кроме «маковой росинки» в виде разбавленного спирта и бутерброда с сыром, ничего не было.
Потом со мною вообще приключилось что-то непонятное - наступило полное отупение, жуткая слабость, апатия. Я еле-еле мог говорить, ни руки, ни ноги толком не двигались, не говоря о том, чтобы что-то нести. Женя, тем не менее, попросил меня идти налегке по берегу. И я побрел. Такое состояние еще не успело вызвать у меня испуг, я увидел ягоды в зарослях травы и с трудом присел, чтобы их сорвать.
К моему удивлению, кислота брусники привела меня в какое-то нейтральное состояние, выведя из пагубного оцепенения. Я продолжал рвать и есть бруснику, когда услышал голос Жени и его просьбу о помощи - в реке был очередной завал, после него начинались небольшие пороги, и нужно было перенести вещи и байдарку ниже по течению, идя по берегу. К моему удивлению, силы частично вернулись, и я помог Жене. Он сел опять в байдарку, а я продолжил движение по правому берегу реки. Шел и ел бруснику, и силы возвращались. Наконец течение реки стало пологим, и стало можно плыть нам вдвоем. Женя как ни в чем не бывало позвал меня, я влез на свое, «матросское» место, и дальше мы плыли вдвоем.
Окончание следует.