Новые 12 месяцев, или Рыбалка круглый год
Знаешь ли ты, сколько месяцев в году? Двенадцать. А как их зовут? Январь, февраль, март, апрель, май, июнь, июль, август, сентябрь, октябрь, ноябрь, декабрь. Только окончится один месяц, сразу же начинается другой. И ни разу еще не бывало так, чтобы февраль пришел раньше, чем уйдет январь, а май обогнал бы апрель. Месяцы идут один за другим и никогда не встречаются. Но люди рассказывают, будто в Нижнем Новгороде был мужик, который видел все двенадцать месяцев сразу.
Как же это случилось? А вот как.
В Автозаводском районе жила злая и скупая женщина с мужем и любовником. Любовника она обожала, а муж ничем ей не мог угодить. Что ни сделает муж - все не так, как ни повернется - все не в ту сторону.
Любовник по целым дням на перине валялся да пиво пил, а мужу с утра до ночи и присесть некогда было: то за пивом сбегай, то в командировку, то рыбы на речке налови, то любовнику червей накопай. Знал он и зимний холод, и летний зной, и весенний ветер, и осенний дождь. Потому-то, может, и довелось ему однажды увидеть все двенадцать месяцев разом.
Была зима. Шел месяц январь. Снегу намело столько, что от подъезда его приходилось отгребать лопатами, а в парке деревья стояли по пояс в сугробах и даже качаться не могли, когда на них налетал ветер. Люди сидели в домах. В такую-то пору под вечер злая жена приоткрыла дверь и поглядела, как метет вьюга, а потом вернулась к теплой печке и сказала мужу:
- Сходил бы ты на речку да наловил там судаков. Завтра у любовника именины.
Посмотрел на жену мужик: шутит она или вправду посылает его на рыбалку? Страшно теперь на льду! Да и какие среди зимы судаки? Раньше марта они и не появятся, сколько их ни ищи. Только пропадешь на реке, увязнешь в сугробах.
А любовник говорит ему:
- Если и пропадешь, так плакать о тебе никто не станет. Ступай да без судаков не возвращайся. Вот тебе бур.
Загрустил мужик, закутался в рваную телогрейку и вышел из дверей. Ветер снегом ему глаза порошит, бейсболку с головы рвет. Идет он, еле ноги из сугробов вытягивает. Все темнее становится кругом. Небо черное ни одной звездочкой на землю не глядит, а земля чуть посветлее. Это от снега.
Вот и речка. Тут уж совсем темно - рук своих не разглядишь. Сел мужик на берегу и сидит. Все равно, думает, где замерзать.
И вдруг далеко под другим берегом сверкнул огонек - будто звезда среди сугробов заблудилась. Поднялся мужик и пошел на этот огонек. Тонет в сугробах, через торосы перелезает. Только бы, думает, огонек не погас! А он не гаснет, он все ярче горит. Уж и теплым дымком запахло, и слышно стало, как потрескивает в огне хворост. Мужик прибавил шагу и вышел к костру. Да так и замер.
Светло вокруг, точно от солнца. Большой костер горит, чуть ли не до самого неба достает. А вокруг костра сидят люди - кто поближе к огню, кто подальше. Сидят и тихо беседуют.
Смотрит на них мужик и думает: кто же они такие? На спиннингистов будто не похожи, на нахлыстовиков еще того меньше - вон они какие нарядные, все в дорогущих комбинезонах.
Стал он считать, насчитал двенадцать: трое старых, трое пожилых, трое молодых, а последние трое - совсем еще мальчики. Молодые у самого огня сидят, а старики - поодаль.
И вдруг обернулся один старик - самый высокий, бородатый, бровастый - и поглядел в ту сторону, где стоял мужик. Испугался тот, хотел убежать, да поздно.
Спрашивает его старик громко:
- Ты откуда пришел, чего тебе здесь нужно?
Мужик показал ему свой бур, ящик и говорит:
- Нужно мне судаков наловить.
Засмеялся старик:
- Это в январе-то судаков? Вон чего выдумал!
- Не я выдумал, - отвечает мужик, - а прислала меня сюда за судаками моя жена и не велела мне с пустым ящиком домой возвращаться.
Тут все двенадцать поглядели на него и стали между собой переговариваться. Стоит мужик, слушает, а слов не понимает, будто это не люди разговаривают, а деревья шумят. Поговорили они, поговорили и замолчали.
А высокий старик опять обернулся и спрашивает:
- Что же ты делать будешь, если не наловишь судаков? Ведь раньше марта они и не выглянут.
- В лесу останусь, - говорит мужик. - Буду марта ждать. Уж лучше мне в лесу замерзнуть, чем домой без судаков вернуться.
Сказал это и загрустил.
И вдруг один из двенадцати, самый молодой, веселый, в шубке на одном плече, встал и подошел к старику:
- Братец Январь, уступи мне на час свое место!
Погладил свою длинную бороду старик и говорит:
- Я бы уступил, да не бывать Марту прежде Февраля.
- Ладно уж, - проворчал другой старик, весь лохматый, с растрепанной бородой. - Уступи, я спорить не стану! Мы все хорошо его знаем: то у пивбара его встретишь с канистрами, то на речке с удочками. Всем месяцам он свой. Надо ему помочь.
- Ну, будь по-вашему, - сказал Январь.
Он стукнул о землю своим ледяным посохом и заговорил:
- Не трещите, морозы,
В заповедном бору,
У сосны, у березы
Не грызите кору!
Полно вам воронье
Замораживать,
Человечье жилье
Выхолаживать!
Замолчал старик, и тихо стало в лесу. Перестали потрескивать от мороза деревья, а снег начал падать густо, большими мягкими хлопьями.
- Ну, теперь твой черед, братец, - сказал Январь и отдал посох меньшому брату, лохматому Февралю.
Тот стукнул посохом, мотнул бородой и загудел:
Ветры, бури, ураганы,
Дуйте что есть мочи!
Вихри, вьюги и бураны,
Разыграйтесь к ночи!
В облаках трубите громко,
Вейтесь над землею.
Пусть бежит в полях поземка
Белою змеею!
Только он это сказал, как зашумел в камыше бурный, мокрый ветер. Закружились снежные хлопья, понеслись по земле белые вихри.
А Февраль отдал свой ледяной посох младшему брату и сказал:
- Теперь твой черед, братец Март.
Взял тот брат посох и ударил о землю. Смотрит мужик, а это уже не посох. Это блеснилка с балансиром привязанным.
Усмехнулся Март и запел звонко во весь свой мальчишеский голос:
Разбегайтесь, ручьи,
Растекайтесь, лужи,
Вылезайте, муравьи,
После зимней стужи!
Пробирается медведь
Сквозь лесной валежник.
Стали птицы песни петь,
И расцвел подснежник.
Мужик даже руками всплеснул. Куда девались высокие сугробы? Где ледяные сосульки, что висели на бороде! Под ногами у него - ноздреватый весенний лед. Кругом каплет, течет, журчит. Почки на ветвях надулись, и уже выглядывают из-под темной кожуры первые зеленые листики. Глядит мужик - наглядеться не может.
- Что же ты стоишь? - говорит ему Март. - Торопись, нам с тобой всего один часок братья мои подарили.
Мужик очнулся и побежал лед бурить, судаков искать. А их видимо-невидимо! Под берегом и на ямах, на бровке и под корягами - куда ни опусти балансир. Наловил он полный ящик и скорее опять к костру, где двенадцать братьев сидели.
А там уже ни костра, ни братьев нет... Светло по-прежнему. Не от огня свет, а от полного месяца, что взошел над лесом. Пожалел мужик, что поблагодарить ему некого, и побрел домой. А месяц за ним поплыл.
Не чуя под собой ног, добрался он до своих дверей. И только вошел в дом - как за окошками опять загудела зимняя вьюга, а месяц спрятался в тучи.
- Ну что? - спросили его жена с любовником. - Уже домой вернулся? А судаки где?
Ничего не ответил мужик, только высыпал из ящика судаков в ванную и унес ящик на балкон.
Жена с любовником так и ахнули:
- Да где же ты их взял?
Рассказала им мужик все, как было. Слушают они и головами качают - верят и не верят. Трудно поверить, да ведь вот полванны судаков. Свежих, клыкастеньких. Так и веет от них мартом месяцем!
Переглянулись жена с любовником и спрашивают:
- А больше тебе ничего месяцы не дали?
- Да я больше ничего и не просил.
- Вот дурак так дурак! - говорит любовник. - В кои-то веки со всеми двенадцатью месяцами встретился, а ничего, кроме судаков, не выпросил! Ну, будь я на твоем месте, я бы знал, чего просить. У одного - голавлей упитанных, у другого - плотвы, у третьего - лещей буро-коричневых, у четвертого - стерлядки!
- Умница! - говорит ему любовница. - Зимой голавлю да стерлядке цены нет. Продали бы мы это и сколько бы денег выручили! А этот дурачок судаков натаскал! Одевайся потеплее да сходи на речку. Уж тебя они не проведут, хоть их двенадцать, а ты один.
- Где им! - отвечает любовник, а сам - руки в рукава, соболиную шапку на голову.
Баба ему вслед кричит:
- Рукавицы надень, шубу застегни!
А любовник уже за дверью. Убежал на речку! Идет по мужиковым следам, торопится. Скорее бы, думает, до костра добраться! А время под вечер, все гуще, все темней. Сугробы все выше, торосы стеной стоят.
"Ох, - думает любовник, - и зачем только я на речку пошел! Лежал бы сейчас дома в теплой постели, а теперь ходи да мерзни! Еще пропадешь тут!" И только он это подумал, как увидел вдалеке огонек - точно звездочка в сугробах запуталась. Пошел он на огонек. Шел, шел и вышел к костру. Вокруг костра сидят двенадцать братьев, двенадцать месяцев. Сидят и тихо беседуют.
Подошел любовник к самому костру, не поклонился, приветливого слова не сказал, а выбрал место, где пожарче, и стал греться.
Замолчали братья-месяцы. Тихо стало в лесу. И вдруг стукнул Январь-месяц посохом о землю.
- Ты кто такой? - спрашивает. - Откуда взялся?
- Из Нижнего, - отвечает мужик. - Вы нынче моему другану целый ящик судаков дали. Вот я и пришел по его следам.
- Рыбака того мы знаем, - говорит Январь-месяц, - а тебя и в глаза не видали. Ты зачем к нам пожаловал?
- За подарками. Пусть Июнь-месяц мне голавлей в ящик насыплет, да покрупней. А Июль-месяц - лещей да густеры, а месяц Август - линя пожирнее. А Сентябрь-месяц - стерлядки. А Октябрь...
- Погоди, - говорит Январь-месяц. - Не бывать лету перед весной, а весне перед зимой. Далеко еще до июня-месяца. Я теперь лесу хозяин, тридцать один день здесь царствовать буду.
- Ишь какой сердитый! - говорит мужик. - Да я не к тебе и пришел - от тебя, кроме снега да инея, ничего не дождешься. Мне летних месяцев надо.
Нахмурился Январь-месяц.
- Ищи лета зимой! - говорит.
Махнул он широким рукавом, и поднялась в лесу метель, от земли до неба заволокла и деревья, и полянку, на которой братья-месяцы сидели. Не видно стало за снегом и костра, а только слышно было, как свистит где-то огонь, потрескивает, полыхает.
Испугался любовник.
- Перестань! - кричит. - Хватит!
Да где там! Кружит его метель, глаза ему слепит, дух перехватывает. Свалился он в сугроб, и замело его снегом.
А баба ждала-ждала своего любовника, в окошко смотрела, за дверь выбегала - нет его, да и только. Закуталась она потеплее и пошла на речку. Да разве найдешь кого-нибудь в сугробе в такую метель и темень! Ходила она, ходила, искала-искала, пока и сама не замерзла. Так и остались они оба в лесу лета ждать.
А мужик долго на свете жил, по новой женился и детишек воспитал. И был у него, рассказывают, около дома пруд - да такой чудесный, какого и свет не видывал. Раньше, чем у всех, нерестились в этом пруду карпы, золотилась форель, наливались караси и лини. В жару было там прохладно, в метель тихо.
- У этого хозяина все двенадцать месяцев разом гостят! - говорили люди.
Кто знает - может, так оно и было?..
Павел ПолиЩук, г. Набережные Челны.
Как же это случилось? А вот как.
В Автозаводском районе жила злая и скупая женщина с мужем и любовником. Любовника она обожала, а муж ничем ей не мог угодить. Что ни сделает муж - все не так, как ни повернется - все не в ту сторону.
Любовник по целым дням на перине валялся да пиво пил, а мужу с утра до ночи и присесть некогда было: то за пивом сбегай, то в командировку, то рыбы на речке налови, то любовнику червей накопай. Знал он и зимний холод, и летний зной, и весенний ветер, и осенний дождь. Потому-то, может, и довелось ему однажды увидеть все двенадцать месяцев разом.
Была зима. Шел месяц январь. Снегу намело столько, что от подъезда его приходилось отгребать лопатами, а в парке деревья стояли по пояс в сугробах и даже качаться не могли, когда на них налетал ветер. Люди сидели в домах. В такую-то пору под вечер злая жена приоткрыла дверь и поглядела, как метет вьюга, а потом вернулась к теплой печке и сказала мужу:
- Сходил бы ты на речку да наловил там судаков. Завтра у любовника именины.
Посмотрел на жену мужик: шутит она или вправду посылает его на рыбалку? Страшно теперь на льду! Да и какие среди зимы судаки? Раньше марта они и не появятся, сколько их ни ищи. Только пропадешь на реке, увязнешь в сугробах.
А любовник говорит ему:
- Если и пропадешь, так плакать о тебе никто не станет. Ступай да без судаков не возвращайся. Вот тебе бур.
Загрустил мужик, закутался в рваную телогрейку и вышел из дверей. Ветер снегом ему глаза порошит, бейсболку с головы рвет. Идет он, еле ноги из сугробов вытягивает. Все темнее становится кругом. Небо черное ни одной звездочкой на землю не глядит, а земля чуть посветлее. Это от снега.
Вот и речка. Тут уж совсем темно - рук своих не разглядишь. Сел мужик на берегу и сидит. Все равно, думает, где замерзать.
И вдруг далеко под другим берегом сверкнул огонек - будто звезда среди сугробов заблудилась. Поднялся мужик и пошел на этот огонек. Тонет в сугробах, через торосы перелезает. Только бы, думает, огонек не погас! А он не гаснет, он все ярче горит. Уж и теплым дымком запахло, и слышно стало, как потрескивает в огне хворост. Мужик прибавил шагу и вышел к костру. Да так и замер.
Светло вокруг, точно от солнца. Большой костер горит, чуть ли не до самого неба достает. А вокруг костра сидят люди - кто поближе к огню, кто подальше. Сидят и тихо беседуют.
Смотрит на них мужик и думает: кто же они такие? На спиннингистов будто не похожи, на нахлыстовиков еще того меньше - вон они какие нарядные, все в дорогущих комбинезонах.
Стал он считать, насчитал двенадцать: трое старых, трое пожилых, трое молодых, а последние трое - совсем еще мальчики. Молодые у самого огня сидят, а старики - поодаль.
И вдруг обернулся один старик - самый высокий, бородатый, бровастый - и поглядел в ту сторону, где стоял мужик. Испугался тот, хотел убежать, да поздно.
Спрашивает его старик громко:
- Ты откуда пришел, чего тебе здесь нужно?
Мужик показал ему свой бур, ящик и говорит:
- Нужно мне судаков наловить.
Засмеялся старик:
- Это в январе-то судаков? Вон чего выдумал!
- Не я выдумал, - отвечает мужик, - а прислала меня сюда за судаками моя жена и не велела мне с пустым ящиком домой возвращаться.
Тут все двенадцать поглядели на него и стали между собой переговариваться. Стоит мужик, слушает, а слов не понимает, будто это не люди разговаривают, а деревья шумят. Поговорили они, поговорили и замолчали.
А высокий старик опять обернулся и спрашивает:
- Что же ты делать будешь, если не наловишь судаков? Ведь раньше марта они и не выглянут.
- В лесу останусь, - говорит мужик. - Буду марта ждать. Уж лучше мне в лесу замерзнуть, чем домой без судаков вернуться.
Сказал это и загрустил.
И вдруг один из двенадцати, самый молодой, веселый, в шубке на одном плече, встал и подошел к старику:
- Братец Январь, уступи мне на час свое место!
Погладил свою длинную бороду старик и говорит:
- Я бы уступил, да не бывать Марту прежде Февраля.
- Ладно уж, - проворчал другой старик, весь лохматый, с растрепанной бородой. - Уступи, я спорить не стану! Мы все хорошо его знаем: то у пивбара его встретишь с канистрами, то на речке с удочками. Всем месяцам он свой. Надо ему помочь.
- Ну, будь по-вашему, - сказал Январь.
Он стукнул о землю своим ледяным посохом и заговорил:
- Не трещите, морозы,
В заповедном бору,
У сосны, у березы
Не грызите кору!
Полно вам воронье
Замораживать,
Человечье жилье
Выхолаживать!
Замолчал старик, и тихо стало в лесу. Перестали потрескивать от мороза деревья, а снег начал падать густо, большими мягкими хлопьями.
- Ну, теперь твой черед, братец, - сказал Январь и отдал посох меньшому брату, лохматому Февралю.
Тот стукнул посохом, мотнул бородой и загудел:
Ветры, бури, ураганы,
Дуйте что есть мочи!
Вихри, вьюги и бураны,
Разыграйтесь к ночи!
В облаках трубите громко,
Вейтесь над землею.
Пусть бежит в полях поземка
Белою змеею!
Только он это сказал, как зашумел в камыше бурный, мокрый ветер. Закружились снежные хлопья, понеслись по земле белые вихри.
А Февраль отдал свой ледяной посох младшему брату и сказал:
- Теперь твой черед, братец Март.
Взял тот брат посох и ударил о землю. Смотрит мужик, а это уже не посох. Это блеснилка с балансиром привязанным.
Усмехнулся Март и запел звонко во весь свой мальчишеский голос:
Разбегайтесь, ручьи,
Растекайтесь, лужи,
Вылезайте, муравьи,
После зимней стужи!
Пробирается медведь
Сквозь лесной валежник.
Стали птицы песни петь,
И расцвел подснежник.
Мужик даже руками всплеснул. Куда девались высокие сугробы? Где ледяные сосульки, что висели на бороде! Под ногами у него - ноздреватый весенний лед. Кругом каплет, течет, журчит. Почки на ветвях надулись, и уже выглядывают из-под темной кожуры первые зеленые листики. Глядит мужик - наглядеться не может.
- Что же ты стоишь? - говорит ему Март. - Торопись, нам с тобой всего один часок братья мои подарили.
Мужик очнулся и побежал лед бурить, судаков искать. А их видимо-невидимо! Под берегом и на ямах, на бровке и под корягами - куда ни опусти балансир. Наловил он полный ящик и скорее опять к костру, где двенадцать братьев сидели.
А там уже ни костра, ни братьев нет... Светло по-прежнему. Не от огня свет, а от полного месяца, что взошел над лесом. Пожалел мужик, что поблагодарить ему некого, и побрел домой. А месяц за ним поплыл.
Не чуя под собой ног, добрался он до своих дверей. И только вошел в дом - как за окошками опять загудела зимняя вьюга, а месяц спрятался в тучи.
- Ну что? - спросили его жена с любовником. - Уже домой вернулся? А судаки где?
Ничего не ответил мужик, только высыпал из ящика судаков в ванную и унес ящик на балкон.
Жена с любовником так и ахнули:
- Да где же ты их взял?
Рассказала им мужик все, как было. Слушают они и головами качают - верят и не верят. Трудно поверить, да ведь вот полванны судаков. Свежих, клыкастеньких. Так и веет от них мартом месяцем!
Переглянулись жена с любовником и спрашивают:
- А больше тебе ничего месяцы не дали?
- Да я больше ничего и не просил.
- Вот дурак так дурак! - говорит любовник. - В кои-то веки со всеми двенадцатью месяцами встретился, а ничего, кроме судаков, не выпросил! Ну, будь я на твоем месте, я бы знал, чего просить. У одного - голавлей упитанных, у другого - плотвы, у третьего - лещей буро-коричневых, у четвертого - стерлядки!
- Умница! - говорит ему любовница. - Зимой голавлю да стерлядке цены нет. Продали бы мы это и сколько бы денег выручили! А этот дурачок судаков натаскал! Одевайся потеплее да сходи на речку. Уж тебя они не проведут, хоть их двенадцать, а ты один.
- Где им! - отвечает любовник, а сам - руки в рукава, соболиную шапку на голову.
Баба ему вслед кричит:
- Рукавицы надень, шубу застегни!
А любовник уже за дверью. Убежал на речку! Идет по мужиковым следам, торопится. Скорее бы, думает, до костра добраться! А время под вечер, все гуще, все темней. Сугробы все выше, торосы стеной стоят.
"Ох, - думает любовник, - и зачем только я на речку пошел! Лежал бы сейчас дома в теплой постели, а теперь ходи да мерзни! Еще пропадешь тут!" И только он это подумал, как увидел вдалеке огонек - точно звездочка в сугробах запуталась. Пошел он на огонек. Шел, шел и вышел к костру. Вокруг костра сидят двенадцать братьев, двенадцать месяцев. Сидят и тихо беседуют.
Подошел любовник к самому костру, не поклонился, приветливого слова не сказал, а выбрал место, где пожарче, и стал греться.
Замолчали братья-месяцы. Тихо стало в лесу. И вдруг стукнул Январь-месяц посохом о землю.
- Ты кто такой? - спрашивает. - Откуда взялся?
- Из Нижнего, - отвечает мужик. - Вы нынче моему другану целый ящик судаков дали. Вот я и пришел по его следам.
- Рыбака того мы знаем, - говорит Январь-месяц, - а тебя и в глаза не видали. Ты зачем к нам пожаловал?
- За подарками. Пусть Июнь-месяц мне голавлей в ящик насыплет, да покрупней. А Июль-месяц - лещей да густеры, а месяц Август - линя пожирнее. А Сентябрь-месяц - стерлядки. А Октябрь...
- Погоди, - говорит Январь-месяц. - Не бывать лету перед весной, а весне перед зимой. Далеко еще до июня-месяца. Я теперь лесу хозяин, тридцать один день здесь царствовать буду.
- Ишь какой сердитый! - говорит мужик. - Да я не к тебе и пришел - от тебя, кроме снега да инея, ничего не дождешься. Мне летних месяцев надо.
Нахмурился Январь-месяц.
- Ищи лета зимой! - говорит.
Махнул он широким рукавом, и поднялась в лесу метель, от земли до неба заволокла и деревья, и полянку, на которой братья-месяцы сидели. Не видно стало за снегом и костра, а только слышно было, как свистит где-то огонь, потрескивает, полыхает.
Испугался любовник.
- Перестань! - кричит. - Хватит!
Да где там! Кружит его метель, глаза ему слепит, дух перехватывает. Свалился он в сугроб, и замело его снегом.
А баба ждала-ждала своего любовника, в окошко смотрела, за дверь выбегала - нет его, да и только. Закуталась она потеплее и пошла на речку. Да разве найдешь кого-нибудь в сугробе в такую метель и темень! Ходила она, ходила, искала-искала, пока и сама не замерзла. Так и остались они оба в лесу лета ждать.
А мужик долго на свете жил, по новой женился и детишек воспитал. И был у него, рассказывают, около дома пруд - да такой чудесный, какого и свет не видывал. Раньше, чем у всех, нерестились в этом пруду карпы, золотилась форель, наливались караси и лини. В жару было там прохладно, в метель тихо.
- У этого хозяина все двенадцать месяцев разом гостят! - говорили люди.
Кто знает - может, так оно и было?..
Павел ПолиЩук, г. Набережные Челны.
