Неудача на рыбалке

День не задался с самого утра. Вопреки прогнозам о солнечной и ясной погоде, было пасмурно, изредка начинал моросить мелкий дождь. Такая погода расхолаживает, ленит. Петрович долго собирался с силами, стряхивая сонную вялость. Жена уже гремела на кухне посудой, и Петрович, хорошо зная тяжелый характер супруги, поднялся.

Дачные дела не ждали. Всего неделю хозяева отсутствовали, а уже в одном месте от забора отстали пара досок, наросло травы. Да и дров надо было наколоть для бани...

Петрович решил начать с исконно мужского дела - пошел колоть дрова. И уже сходя с крыльца, поскользнулся на влажной ступеньке и больно приложился плечом о балку навеса.

Чертыхаясь про себя, он размахнулся колуном, и тот, с глухим звуком отскочив от полена, вонзился в землю... рядом с ногой. Секунд тридцать Петрович, замерши, просто стоял и смотрел на засевший глубоко в землю колун, затем вытащил его, положил на колоду и пошел к сараю.

Утренняя вялость и остатки дремы совсем прошли, когда, пытаясь приколотить отошедшую доску забора, Петрович вместо шляпки гвоздя метко попал молотком по большому пальцу левой руки. Замычав от боли, он раздраженно откинул молоток, и тот, волею сегодняшнего дня, угодил... прямёхинько в трехлитровую банку с парным молоком, купленную женой утром у соседей! А вот это уже переходило все границы и на какое-то время заставило забыть и про тукающую боль, и про наливающийся темной синевой ноготь пальца.

"Все, стоп! Это что такое?!." - раздражение мешалось с изумлением и круто перчилось болью в плече и пальце, - "Э-ээ, нет, так дело не пойдет, надо остановиться". Предчувствуя тяжелую "беседу" с женой, её обязательные насмешки и издевки по поводу "кривых" рук и "лишних" ног, Петрович помрачнел. Нет, сейчас с женой встречаться вовсе не хотелось. А ситуация требовала выхода. И Петрович вдруг вспомнил о "чекушке", спрятанной до поры до времени от зорких глаз жены в сарае. "Во! Лекарство от нервов. Пожалуй...".

Он достал стеклянную четвертинку, заботливо завернутую в газету, и сунул ее во внутренний карман "рабочего" пиджака. Надо было куда-то уйти, спрятаться с глаз долой, ибо жена такое безобразие терпеть уж точно не стала бы. Взгляд Петровича упал на удочки, стоявшие в углу. "А точно! Я уже с месяц не ходил на реку", - мелькнула мысль. И как-то сразу, будто, полегчало.

Десяток червей (а больше и не надо) нашлись легко: сырь выгнала их на поверхность земли. Черви вместе с травой были положены в пенопластовую мотыльницу. Целлофановый пакет с ручками всегда "дежурил" в кармане. И Петрович пошел через огород межою на реку, что небыстро протекала метрах в трехстах от их огорода, за лесополосой.

Надо ли говорить, что по дороге он пару раз поскальзывался. И если в первый раз, успев ухватиться за ветви кустов, равновесие он всё же удержал, то второй раз, как ни берегся, сел-таки на "пятую" точку, и с метр проехал под уклон по влажной глине.

Поднявшись, отряхнувшись как мог, Петрович вовсе уж сторожко дошел наконец до берега. Посидев несколько минут на стволе давно упавшей березы, отдышавшись и придя в себя, он стал собирать удочку.

А небо все так же тяжело утюжили серые низкие облака, временами выдавая очередную порцию противной липкой мороси, непременно попадающей за шиворот. Только сейчас Петрович вспомнил, что не взял дождевик. Но ведь за ним надо было идти в дом. А там жена... А у нее нервы... "Дождь, получается, меньшее из всех бед", - подумалось Петровичу, - "Переживем...".

Пучок червей на крючке улетел в воду. Поплавок, покачавшись, стойко замер. Вторую удочку Петрович раскладывать погодил, доставая из кармана "чекушку". Слушая треск срываемой пробки, Петрович смотрел на снасть...

Исчезновение поплавка было таким резким и неожиданным, что, как это часто бывает, вызвало безусловный рефлекс рыбака - рука метнулась к удочке. А вот "чекушка" из разжавшейся ладони "солдатиком" плюхнулась в реку и немедленно скрылась в мутном шлейфе прибрежной воды. Петрович рванулся в то место, куда нырнула бутыль, слепо зашарил по дну рукой. Тщетно. "Чекушки" не было. Только тут Петрович заметил, что по щиколотку стоит в воде. В ботинках.

Он еще стоял, не в силах сделать хотя бы шаг на берег, когда мимо него неторопливо, но ускоряясь, поскользило удилище. Находясь во власти предыдущей потери, он схватил удилище двумя руками. И сейчас же живая тяжесть на том конце лески заставила его забыть обо всем.

Удилище гнулось дугой, леска, казалось, гудела от натуги. Но снасть держалась. И через какое-то время Петрович вдруг понял, что побеждает. А вскоре, в четырех метрах от него, на поверхности показался тускло-серебряный бок огромной рыбины. "Лещ!" - молнией пронеслось в голове. Рыба, глотнув воздуха, смирно лежала пластом, давая подтянуть себя к самому берегу. И лишь почувствовав мутную мель, в полуметре от вытянутой руки Петровича, лещ вдруг опомнился, изогнулся, пытаясь развернуться. Тонко щелкнув, лопнула леса. Но Петрович, понимая, что не успевает сделать что-то другое, просто упал коршуном на рыбу, крепко прижимая ее руками и грудью...

Петрович стоял на берегу, и, не разжимая рук, смотрел на рыбину. Таких огромных, не менее трех килограммов, лещей ему еще ловить не приходилось. Адреналин медленно утекал, и сейчас все было не важно: неудачное начало дня, болевшие плечо и палец, потерянная бутылка... Все это было неважно и забыто. Петрович глядел на леща, а лещ, тяжело глотая наждачный воздух, смотрел на Петровича...

И вдруг (как много сегодня было этого "вдруг"!), повинуясь какому-то странному импульсу, не думая и не жалея, Петрович, как был (да чего уж там...), шагнул в воду и, разжав руки с лещом, выпрямился. "А пусть хоть ему будет хорошо сегодня. Пусть он увидит свою удачу", - легко подумалось Петровичу, - "Давай уже, плыви... Живи...". Он осторожно отодвинул леща ногой с мели на край свала. Лещ заворочался, приходя в себя. Почувствовав глубину, он развернулся и медленно скрылся из вида.

А на Петровича снизошла необъяснимая легкость. Исчезло все раздражение, непонимание, боль. Перестала ощущаться сырость. А в небе, впервые за утро, выглянуло жаркое солнце.

Петрович улыбнулся согревающему светилу и, забрав удочки, пошел домой. Он твердо знал - неприятностей сегодня уже точно не будет.

Александр Чибышев, г. Н. Новгород