Настоящие окуни
Окуньков «ладошечников», а то и меньше размером, я ловил на нашей Буже до десяти лет.
Бывало, принесёшь домой рыбёшек, нанизанных на гибкий ивовый прут, а бабушка уже с порога начинает журить:
– Опять мелюзгу принёс!
– Неа, бабуль, – оправдываюсь я. – Сегодня во-от такой окунище сорвался!
– Ладно уж, – смиряется она. – Знаю уже: ловятся маленькие, а срываются большие…
Бабушка тут же на ступеньках, постелив газетку, раскладывает мой скромный улов и добродушно приговаривает: – Это Аське – нашей кошечке, а это – на ушицу…
Как-то при такой разборке к нам во дворик заглянул дядя Семён. Постоял, посмотрел и скептически усмехнулся:
– Не густо!
– Сама вижу – не густо, – согласилась бабушка. – Вот и взял бы с собой порыбалить племянничка, научил ловить рыбку покрупнее, чтобы густо было…
– Мал ещё, пускай подрастёт.
В детстве годы тянутся медленно. Но дядя, словно добрый волшебник, знал как их «поторопить». Через неделю он снова пришёл к нам, глянул на строгую бабушку и таинственно подмигнул мне:
– Собирайся, Колюнька, пойдём ловить настоящих окуней!
Слово «настоящих» из уст дяди прозвучало как-то солнечно, волнительно. И собираться, в общем-то, не надо. У Семёна в рюкзаке уже всё было приготовлено. Он сам зачем-то при мне перебрал коробочки с запасными крючками, блёсенки, поплавки… В холщовых мешочках находилась наживка – опарыши, выползки. В целлофановом пакете бутерброды с салом, на случай, если проголодаемся. Даже свою лучшую удочку мне вручил дядя.
Когда мы пришли к речке, Семён вытащил спрятанную в тростниках плоскодонку, бросил в неё рюкзак, пристроил к бортам удочки и мы оттолкнулись от берега. Подплыв к коряжнику, дядя наладил снасти.
– Ну-ка, Колюнька, – шепнул он мне, нацепив на крючок опарыша. – Кинь-ка удочку во-он туда!
Едва поплавок коснулся воды, как он, медленно притопляясь, потянул в сторону. Я плавно подсёк. И вот первый наш окунёк «ладошечник» затрепетал в плоскодонке! Семён аккуратно снял его с крючка, зачерпнул в приготовленную банку воды и опустил в неё рыбёшку.
Я удивился, спросил: почему он это не сделал заранее?
– Примета есть, – улыбнулся дядя. – Нельзя опускать в воду пустой садок – не будет ловиться. Банка сейчас для нас тот же садок.
Я стал, было, насаживать на крючок нового опарыша, но Семён остановил меня:
– Не торопись!
Чудак дядя, здесь же хорошо клюёт, что он, интересно, задумал? А Семён, словно, читая мои мысли, ответил:
– Тут одна мелкота – плотва, уклейка и синька… А я тебе обещал настоящих окуней! – с этими словами он полез в рюкзак и выудил из него небольшой пенопластовый кубик, выкрашенный под цвет воды. Один конец тонюсенькой лески дядя привязал за кубик, а другой – при помощи сапожного шильца узелком затянул на лучевом плавничке окунька.
– Зачем? – удивился я.
– Потерпи, узнаешь, – загадочно пообещал Семён.
Он отправил окунька снова в банку и мы поплыли дальше. Добравшись до середины Бужи, дядя внимательно оглядел реку.
Слева и справа берега её заросли дятликом, осокой, кустами тальника. Впереди – вставало солнце: огромное, белёсое.
– А давай-ка, отсюда со стрежня и начнём, – сказал дядя, подумав.
Он вытащил из банки окунька, поправил леску и вместе с пенопластовым кубиком опустил его в прохладные струи Бужи.
Кубик тут же «ожил» и стал, приплясывая, удаляться от нас.
– Прекрасно, – довольно потёр ладонями Семён. – Окунёк отправился на поиски своей стаи. А мы отправимся следом за ним и…
Дядя не договорил, но радость предвкушения удачи и без слов была понятна. Он решительно взялся за вёсла, но перед этим кивнул мне:
– Теперь готовь удочку, Колюнька!
Кубик несколько раз замирал на воде, Семён «тормозил» плоскодонку и, доверяясь только своему инстинкту, просил меня не кидать пока удочку. А вот, когда у островка с тростником, кубик стал «ходить» кругами, дядя осторожно вытащил вёсла, уложил их вдоль бортов и тоже взялся за удочку. Но я опередил его. И первый, самый первый настоящий окунь граммов на триста уже бился в нашей плоскодонке! Нет, не буду описывать восторга, как я выводил яркопёрого красавца из тёмной глубины. Таких радостных мгновений в то утро было много, даже на пальцах не сосчитать. Все они слились в один большой солнечный праздник.
Вскоре стая окуней, почуяв что-то неладное, ушла. Но мы не грустили. На дне плоскодонки рыбы хватит на несколько жарёх, ещё и на «демьянову» уху останется!
– А как быть с окуньком? – я вопросительно посмотрел на Семёна.
–Как? – улыбнулся дядя. – Сам должен догадаться, ты уже повзрослел.
Я зацепил удочкой кубик, подтянул его к плоскодонке, аккуратно срезал ножичком леску с окунька и отпустил рыбушку в Бужу.
– Плыви, и больше не попадайся, – напутствовал я на прощанье.
А Семён пошутил:
– Как это не попадайся? Нагуляет веса и обязательно попадёт к нам!
Уже взрослым человеком я не раз пользовался дядиным способом ловли окуней. И почти никогда не возвращался домой без хвостов.
Бывало, принесёшь домой рыбёшек, нанизанных на гибкий ивовый прут, а бабушка уже с порога начинает журить:
– Опять мелюзгу принёс!
– Неа, бабуль, – оправдываюсь я. – Сегодня во-от такой окунище сорвался!
– Ладно уж, – смиряется она. – Знаю уже: ловятся маленькие, а срываются большие…
Бабушка тут же на ступеньках, постелив газетку, раскладывает мой скромный улов и добродушно приговаривает: – Это Аське – нашей кошечке, а это – на ушицу…
Как-то при такой разборке к нам во дворик заглянул дядя Семён. Постоял, посмотрел и скептически усмехнулся:
– Не густо!
– Сама вижу – не густо, – согласилась бабушка. – Вот и взял бы с собой порыбалить племянничка, научил ловить рыбку покрупнее, чтобы густо было…
– Мал ещё, пускай подрастёт.
В детстве годы тянутся медленно. Но дядя, словно добрый волшебник, знал как их «поторопить». Через неделю он снова пришёл к нам, глянул на строгую бабушку и таинственно подмигнул мне:
– Собирайся, Колюнька, пойдём ловить настоящих окуней!
Слово «настоящих» из уст дяди прозвучало как-то солнечно, волнительно. И собираться, в общем-то, не надо. У Семёна в рюкзаке уже всё было приготовлено. Он сам зачем-то при мне перебрал коробочки с запасными крючками, блёсенки, поплавки… В холщовых мешочках находилась наживка – опарыши, выползки. В целлофановом пакете бутерброды с салом, на случай, если проголодаемся. Даже свою лучшую удочку мне вручил дядя.
Когда мы пришли к речке, Семён вытащил спрятанную в тростниках плоскодонку, бросил в неё рюкзак, пристроил к бортам удочки и мы оттолкнулись от берега. Подплыв к коряжнику, дядя наладил снасти.
– Ну-ка, Колюнька, – шепнул он мне, нацепив на крючок опарыша. – Кинь-ка удочку во-он туда!
Едва поплавок коснулся воды, как он, медленно притопляясь, потянул в сторону. Я плавно подсёк. И вот первый наш окунёк «ладошечник» затрепетал в плоскодонке! Семён аккуратно снял его с крючка, зачерпнул в приготовленную банку воды и опустил в неё рыбёшку.
Я удивился, спросил: почему он это не сделал заранее?
– Примета есть, – улыбнулся дядя. – Нельзя опускать в воду пустой садок – не будет ловиться. Банка сейчас для нас тот же садок.
Я стал, было, насаживать на крючок нового опарыша, но Семён остановил меня:
– Не торопись!
Чудак дядя, здесь же хорошо клюёт, что он, интересно, задумал? А Семён, словно, читая мои мысли, ответил:
– Тут одна мелкота – плотва, уклейка и синька… А я тебе обещал настоящих окуней! – с этими словами он полез в рюкзак и выудил из него небольшой пенопластовый кубик, выкрашенный под цвет воды. Один конец тонюсенькой лески дядя привязал за кубик, а другой – при помощи сапожного шильца узелком затянул на лучевом плавничке окунька.
– Зачем? – удивился я.
– Потерпи, узнаешь, – загадочно пообещал Семён.
Он отправил окунька снова в банку и мы поплыли дальше. Добравшись до середины Бужи, дядя внимательно оглядел реку.
Слева и справа берега её заросли дятликом, осокой, кустами тальника. Впереди – вставало солнце: огромное, белёсое.
– А давай-ка, отсюда со стрежня и начнём, – сказал дядя, подумав.
Он вытащил из банки окунька, поправил леску и вместе с пенопластовым кубиком опустил его в прохладные струи Бужи.
Кубик тут же «ожил» и стал, приплясывая, удаляться от нас.
– Прекрасно, – довольно потёр ладонями Семён. – Окунёк отправился на поиски своей стаи. А мы отправимся следом за ним и…
Дядя не договорил, но радость предвкушения удачи и без слов была понятна. Он решительно взялся за вёсла, но перед этим кивнул мне:
– Теперь готовь удочку, Колюнька!
Кубик несколько раз замирал на воде, Семён «тормозил» плоскодонку и, доверяясь только своему инстинкту, просил меня не кидать пока удочку. А вот, когда у островка с тростником, кубик стал «ходить» кругами, дядя осторожно вытащил вёсла, уложил их вдоль бортов и тоже взялся за удочку. Но я опередил его. И первый, самый первый настоящий окунь граммов на триста уже бился в нашей плоскодонке! Нет, не буду описывать восторга, как я выводил яркопёрого красавца из тёмной глубины. Таких радостных мгновений в то утро было много, даже на пальцах не сосчитать. Все они слились в один большой солнечный праздник.
Вскоре стая окуней, почуяв что-то неладное, ушла. Но мы не грустили. На дне плоскодонки рыбы хватит на несколько жарёх, ещё и на «демьянову» уху останется!
– А как быть с окуньком? – я вопросительно посмотрел на Семёна.
–Как? – улыбнулся дядя. – Сам должен догадаться, ты уже повзрослел.
Я зацепил удочкой кубик, подтянул его к плоскодонке, аккуратно срезал ножичком леску с окунька и отпустил рыбушку в Бужу.
– Плыви, и больше не попадайся, – напутствовал я на прощанье.
А Семён пошутил:
– Как это не попадайся? Нагуляет веса и обязательно попадёт к нам!
Уже взрослым человеком я не раз пользовался дядиным способом ловли окуней. И почти никогда не возвращался домой без хвостов.
Николай Красильников, г. Москва
