На ржавый крючок

Какое-нибудь увлечение, не только в детстве, а и в зрелом возрасте, порою бывает настолько заразительным, что диву даешься.

Нечто подобное несколько лет тому назад случилось и с моими добрыми друзьями-художниками. Весь графический отдел издательства "заболел" рыбалкой. И заводилой, как всегда во всех добрых начинаниях, оказался Анатолий Бобров - неисправимый удочник и охотник.

В своей благородной первобытной страсти Анатолий был не одинок. С ним всегда рядом находились Иван Кириакиди, Вадим Немировский, Юлай Габзалилов... На берегу водоема и у жаркого костерка, на утренней зорьке и на ужине с ухой. И тогда разным рыбацким байкам, случавшимся когда-то с ними, не было конца и краю, как и сырдарьинской воде, бегущей под отлогим берегом.

Эти же рассказы невольно переносились и в стены издательства. В тесную прокуренную комнату, где обсуждались новые книги, альбомы, буклеты... И лишь один Александр Кива в своем неизменном клетчатом пиджаке, в общем-то по натуре добродушный и веселый человек, не вступал в эти бурные и порой фантастические россказни о пойманных, а большей частью сорвавшихся с крючка сомах, жерехах, сазанах... Он не был рыболовом. Он был просто художником.

Но говорится же в народе, с кем поведешься... Словом, занесли друзья-коллеги и в его домашнее сердце "вирус скитальчества, лески и крючка".

И вот в один из предсубботних дней Александр не выдержал, узнав, что ребята в очередной раз засобирались на Арнасай.

- Братцы, возьмите и меня! - взмолился он. - Хоть краешком глаза гляну, как вы там...  Может, отважусь, возьму в руки удочку. Небось лишняя уда у вас для меня отыщется?

Друзья с полным сочувствием и пониманием оценили просьбу своего коллеги: значит, для такого решения он вполне созрел. А Бобров даже довольно потер ладонями: "Наконец-то в наших рядах соудочников пополнение!"

Лишняя удочка для Кивы, конечно же, нашлась. Отличное трехколенное бамбуковое удилище, оснащенное японской леской, пенопластовым поплавком и каким-то подозрительным крючком, слегка заржавевшим и, надо полагать, притупившимся от долгого "ничегонеделанья"...

- Для начала сойдет и такая удочка, - подтрунивали друзья.

- Главное - не зевай, когда будет клевать, - напутствовали одни.

- Смотри, чтобы сом не утащил. Это настоящие усатые арнасайские крокодилы, - остерегали другие.

Кива, конечно же, крокодилов в зоопарке видел. Но вот чтобы усатых... Это было что-то новое.

Впрочем, добродушные колкости продолжали отпускать и на берегу, когда друзья расположились в домике рыбака, а потом разошлись в поисках добычливого места вдоль озера, а кто-то уплыл на лодке - ставить закидушки и кармаки. Это были настоящие асы своего дела.

Условились после вечерней зорьки снова собраться в домике рыбака. Один Кива остался возле неглубокого затончика в раздумье, как поступить дальше, почесывая пятерней в лысеющем затылке...

И тут - шутки шутками, а помогать друзьям надо! - к нему подошел Немировский и вытащил из малявочницы крохотного карасика. Ловко помог зацепить его за крючок Кивиной удочки и бодренько скомандовал:

- А теперь забрасывай! - и довольный зашагал к своей потаенной рыбной тропе, абсолютно безразличный к возможному успеху новичка-рыболова.

Но тут, следуя исключению из правил в подобных случаях, когда профессионалы непоколебимо уверены только в своем успехе, фортуна часто бьет хвостом, и удача улыбается дилетанту. Как в лотерее. Точно так же произошло и с Кивой.

Уже и последние полоски заката погасли на горизонте, и желанной прохладой повеяло с необозримой глади воды, и заполошные утки угомонились, укладываясь спать в тростниках, когда наконец-то рыболовы собрались возле домика. Мокрые, уставшие, обозленные.

- Невезуха, - произнес Бобров, стуча зубами.

- Хоть бы пескаришка какой клюнул, - развел руками Кириакиди.

- А у меня насадка осталась даже не тронутой, - обреченно произнес Немировский.

- На рыбалке всякое случается, - вставил мужичок в аляповатой шляпе, из посторонних.

И тут Габзалилов присвистнул:

- Фи-и!

И все разочарованные взоры обратились в сторону Кивы, который стоял под освещенным деревянным навесом и, как бы взвешивая на руке, поддерживал за жабры добротного соменка. Килограмма на два, на два с половиной. Этакого усатого... крокодильчика.

- А это откуда?.. - с напускной безразличностью ткнул пальцем в соменка Бобров. Его рыбацкое самолюбие было явно уязвлено. - Купил что ли у егеря?

- Зачем купил? Сам поймал, - с гордостью констатировал Кива.

- И на что, позволь узнать, поймал? - продолжал бесстрастный экзамен шеф.

- На малька. Немировский дал. Он подтвердит.

- На удочку и на малька? - не поверил Анатолий.

- На удочку и на малька! - довольно кивнул Кива.

Ясно было, что профессионалы явно посрамлены удачей рыболова-неофита. И, как водится в таких случаях, шуточки у них стали самой лучшей самозащитой. Их в тот памятный вечер было великое множество.

- Да это разве настоящий соменок? - нарочито негодовал Бобров. - Какой-то скелет из музея природы!

- Такого и кошка не станет есть!

- Наверное, эта рыбешка из породы самоубийц.

- Вот-вот, правильно... Камикадзе.

- Сразу видно, сумасшедшая рыбешка. Нормальная разве бы стала глотать ржавый крючок?

- Явно сбежала из дурдома...

Однако какими бы колкими ни были подначки друзей, а уха из Кивиного соменка получилась по-настоящему демьяновской. Вкусной, наваристой, с перчиком. Да под стопочку, и не одну...

Недаром об этой ухе - прошло уже столько лет! - друзья нет-нет да и вспоминают с улыбкой. И согревают их эти воспоминания, как яркие всполохи у рыбацкого костерка в стылый осенний день.

Николай Красильников, г. Москва