На реке с двойным именем
Вадим Назаров, Ивановская область
Фото автора
Кемь – самая длинная и полноводная река в Северо-Западной Карелии. Верхняя её часть до впадения в Юшкозеро – Чирка-Кемь называется, а вытекая из этого озера, она уже Кемью зовётся. И впадает в Онежскую губу Белого моря. А если в топонимику заглянуть, то получится, что в основе названия этого просто вода. Так у местных племен когда-то слово КЕМЬ расшифровывалось.
Река это северная, таёжная, течёт среди сосняков и ельников, болот и бесчис-ленных озёр известного всему миру Калевальского края, из которого родом древний северный эпос «Калевала». Здесь, в этих северных краях, мне дове-лось когда-то жить, работать, и конечно ловить рыбу вместе с моей женой Валей, как и я, очень любившей рыбную ловлю. Жили мы в поселке Боровой на маленькой станции Западно-Карельской железной дороги, на левом берегу Чирка-Кеми.
Северо-запад Карелии – это уже Приполярье. Летом здесь нескончаемые дни, когда солнышко лишь на краткий срок прячется за сизые дали тайги, оставив в небе золотую корону, но и часа не пройдёт, как оно всходит вновь розовое, непроспавшееся, чтобы начать новый нескончаемый день. Здесь, в борах-беломошниках, грибов – хоть косой коси; от ягод поляны красные, на топях болотных клюквы и морошки необираемо; здесь, в тайге, и северных оленей встретить не удивительно, и лебеди-кликуны на озёрных заливах свои семейки выводят, и тяжёлые глухари на ягодниках могут напугать громким шумом крыльев, и даже медведи-муравейники вполне встретиться могут…
Всем богат и красив Север, но вот проклятый гнус в иные дни такими тучами налетает, что тошно становится, и даже под накомарники окаянная мошка на-бивается! И если местные рыболовы и к гнусу привычные люди, то мы стара-лись искать какой-то выход в этой ситуации и поэтому чаще всего ездили ры-бачить на острова Чирка-Кеми, где полчища гнуса отгоняет речной ветерок, где можно снять надоевший накомарник и вздохнуть полной грудью.
Вроде бы и недалеко до островов – всего-то пяток километров по наторенной береговой тропе, а кажутся они бесконечными из-за этого проклятого гнуса и комарья. И когда, наконец, накачаешь лодку и отплывешь от звенящего ко-марьём берега, словно с плеч пуды груза сбросишь. Ух! Слава Богу, отплыли…
На островах ветерок свежий осоку и кусты тальника колышет – и тишина! До-лой накомарники, скорей руки и лицо отмыть от «ДЭТЫ» и осмотреться. Бла-годать! И рыба плещется, играет! И белые лилии – русалочьи цветы, вовсю цветут! А среди белых лилий нет-нет да и ворохнётся какая-то крупная рыба,
Валя с удочкой на северную оконечность острова уходит, где она обычно язей караулит, а я в узкий заливчик – ловить живцов. Тут обычно некрупные ельчишки на кусочек червяка клевали. Но пока безрезультатно. Ельцов в заливчике нет, а окушки-«матросики» меня сегодня не устраивают. С восточной стороны острова плещутся в осоке на мелководье ельцы покрупнее, но мне они не нужны. Ельца с ладошку на крючок не насадишь. И тут слышу – Валя меня зовёт, у неё какое-то происшествие.
– Ты и лодку захвати! – просит. Оказывается, у неё попался язь, но запутал лесу в листьях белых лилий. Язь оказался приличный – килограмма на полтора. Отцепив его с крючка, сажаем на прочный кукан в тени под кустиком тальника и решаем дать рыбе успокоиться. Уходим к вытащенной на берег лодке.
– Ты обратил внимание на ту полянку у ручейка? Брусника на ней крупная, прямо наливная, – говорит. – Надо было хоть мешок из-под сахара прихватить, На лодке потом и привезём. Там ведь ведра три-четыре наберёшь, без всяких «комбайнов». И главное – никуда не ходи – всё под рукой… Она не успела закончить сказанное, как вскочила и схватила меня за рукав.
– Беги скорее! Кто-то нашего язя там хватает!
Действительно, кустик тальника, за который мы привязали кукан с язём, дёр-гался, под ним раздавались сильные всплески. Щука! Большая рыбина явно решила украсть у нас язя! Впрочем, мы подоспели вовремя, и щука ушла ,так и не сумев сорвать язя с кукана. Но следы покусов на нем очень впечатляющие, сорвана чешуя на спине, ближе к хвостовому плавнику, и широкий подковообразный след крупных рыбьих зубов подсказывает, что с их хозяйкой шутки плохи.
– Вот проклятая! – огорчается Валя, – Какого язя у меня испортила! Нет, я здесь больше ловить не буду. Я лучше на южную сторону пойду. Там хоть и ветер, зато такой гадины нет! – Ловить щук Валя не любит, а крупных и побаивается.
А я смотрю на язя и пробую представить себе, какая это была щука. Нет, ей это так не пройдет! Ишь, разбойница какая! Чужую рыбу воровать!
Ветер несильный. Он дует с юга, из просторов сосновых лесов-беломошников, и пахнет смолой, хвоей и дымком чьих-то далеких костров. Это, наверное, рыбаки у порога «Горшок» сидят. Улово у этого порога сильно засорено бревнами былых молевых сплавов, а посредине его бревна даже торчат «костром», близ которого частенько «играют» здоровенные рыбины, но поймать их тут совершенно не реально. И сколько разных блесен осталось в бревнах на дне «Горшка», и сказать трудно. Там и моих три, и одна из них была очень уловистая «черноспинка», на которую поймал я немало щук и окуней.
Есть у «Горшка» и свой секрет. В пороге водятся очень крупные хариусы, ко-торых и стараются манить всякими блеснами. Но на блесны они не ловятся. Не ловятся и на червя. Но есть одна наживка, которую он ни за что не пропустит. Наживка эта – маленькая пестрая рыбка, которая обитает под плоскими камнями в реке. Добывают ее просто – глушат ударом камня о камень, под которым стоят рыбки. После чего камень переворачивают и быстро собирают оглушенных рыбок. Кстати, в ведёрке с водой они вскоре оживают и резво плавают. Вот на таких рыбешек и ловят хариусов-великанов, иные из которых даже больше двух килограммов бывают! Многим рыбакам такие хариусы и во сне не снились!
Но рыбачить к «Горшку» мы с Валей не ездим. Для поплавочной ловли там мест мало. А комарья и мошки очень много. Поэтому-то мы и предпочитаем острова. Вот зимой и туда пробираемся за окунями, а Олегу раз повезло и здоровенного хариуса поймать. На пучок мотылей попался, и я сначала даже принял его за большого язя! Но повезло тогда только Олегу. Все остальные рыболовы (а нас пятеро тогда было!), плевались с досады, обрывали в корягах мормышки и блесны, но ловили лишь «матросиков». Это уж удача такая, кому повезет…
Но это я на тот запах дымка от дальних костров отвлекся, а сам о той щуке-разбойнице думал. Нельзя же ей так спускать! Занялся живцами, но, как на грех, одни «матросики» клюют! А ельцы, если и попадаются, то больше ладошки. На живца такой не годится – велик. Наконец-то попалась плотвичка подходящая. Насадил я ее на двойничок «щучьей» удочки, из спиннинга переоборудованной, забросил неподалеку от места разбойного нападения на язя нашего. А покусанного язя пришлось добить да в рюкзак убрать.
Впрочем, удача рыбацкая к Вале моей обычно милостива была. Вскоре ей еще хороший язь попался. Этого она сама без моей помощи вытащила. А у меня на живца поклевка. Приличная щука попалась, побольше килограмма, но не та, что разбойничала. Поменьше.
Пришлось мне снова живца ловить. Поймал маленького подъязка. В другое время я бы его обратно отпустил, а сейчас он мне как раз кстати пришелся. И ждать долго не пришлось. Буквально через минуту-другую поплавок на щучьей удочке вздрогнул и неторопливо поплыл против течения в гущу ли-лий. Сначала подумал, что снова небольшая щучка схватила, но когда подсек, понял, что на этот раз взяла наша разбойница. Минут пятнадцать она кругами по заливу ходила, листья да цветы лилий леской, словно косой, все посрезала. Но выдержала и леска, и двойник с живцом она глубоко заглотала. В конце концов, вытащил я ее на берег, подальше от воды оттащил. Лежит рыбина метровой длины, толщиной с хорошее полено, дышит тяжело. «Успокоил» я её рукояткой весла. А потом присели мы с Валей на борт надувашки, да и задумались, как с этой рыбиной, с лодкой да со всем снаряжением нашим от берега до дома нашего тащиться будем. Ведь через весь посёлок, больше километра идти-то.
И хотя в Боровом таким уловом никого особенно не удивишь – местные ры-баки с озер, где они сетями ловят, рыбу мешками и бочками привозят, но всё же соседи вышли посмотреть, как мы свою щуку топором на колоде на куски разделывали. Иначе она в холодильник не убиралась. Но на вкус эта рыбина (хоть и была щука довольно жирной, отъевшейся) была куда хуже той, что попалась первой, небольшой.
Много было и других рыбалок и на Чирка-Кеми, и на озерах, которых в краю Калевалы бессчетное количество. Но эта запомнилась лишь тем, что щуку ту очень неудобно и тяжело тащить было от берега до квартиры нашей.
Если кто-то захочет побывать в тех краях – попасть туда нетрудно. Поездом от Санкт-Петербурга на Костамукшу до станций «Боровое» или «Юшкозеро». Дальше – по выбору. Можно вверх по Чирка-Кеми до порогов, а можно – по Кеми вниз, маршрут не менее интересный во всех отношениях. Единственно, что нужно будет уточнить перед выездом – сохранились особые условия пограничного режима, какие были в то время, когда мы там жили. Если сохранились, то нужно будет оформлять пропуск в погранзону, что потребует дополнительного времени.
РЫБАЛКА КРУГЛЫЙ ГОД № 17(343), 2016 г.
