На островке
Наступила блаженная пора, которую ждешь с нетерпением все девять месяцев, - лето. Правда, с приходом дорогого гостя добавляется забот и работ "полон рот", но все равно эти три календарных месяца в году особенные и долгожданные.
Отложив все дела, отправился на реку порыбачить на летнюю уду, прихватив с собой и спиннинг. Из-за частых осадков река Сылва все еще не вошла в русло, имела довольно приличное течение, и вода еще не просветлела, как это часто бывает к этому времени, только на отмелях показывала свою прелесть: галечник, камни да затопленную зеленую растительность. Поднимаясь по реке на лодчонке, обратил внимание на тот факт, что вода хоть и не значительно, но все же пошла на убыль.
Приплыв к намеченному острову, первым делом решил побросать блесну, надеясь на хватку "зубастой". Но, увы, лишь время зря потерял да энергию: щука на играющую побрякушку брать не хотела. Затем лодку причалил к берегу острова и, взяв летнюю уду, вступил на него. Но и здесь, истратив около часа времени, ничего хорошего не поймал: в подвязанном за ивовую ветку и опущенном в воду садке плескались лишь три маленьких (около 100 г) голавлика. Начало не радовало.
Рядом метрах в двадцати находился другой остров, вернее - островок, решил сплавать к нему. В позапрошлую осень река оказалась очень мелкой, и дорожно-ремонтное строительное управление копали и увозили с этого островка гравий. В образовавшихся довольно приличных заводях я и решил поискать рыбу. Попробовал на спиннинг и опять безуспешно. Что такое?! Взял летнюю уду, насадил на крючок довольно "солидного" короеда и пошел махать четырехметровым "пластиком". Проверена одна заводь, другая - рыбы или нет, или не хочет кушать.
Начал приближаться к окончанию островка. Мирно летавшие до этого времени четыре чайки забеспокоились, закричали на своем птичьем языке, видимо, предупреждая меня, и вдруг начали атаковать, пикировать над головой. А одна из них, самая смелая и наглая, умудрилась почти задеть крылом (или клювом) головной убор. От ее прикосновения у меня мурашки побежали по телу. "Так и в голову может клюнуть" - промелькнула мысль.
Отмахиваться от расшумевшихся птиц не стал и решил отступать назад. Отошел с десяток метров, и со стороны летающих созданий агрессия утихла. В этом месте заводь почти заканчивалась, начиналось плавное течение, но глубина даже у берега была все еще приличной. Забросить что ли здесь, если уж остановился?
Короед в очередной раз, просвистев в воздухе, шлепнулся об воду, скрывшись в ней, поплавок занял исходное положение. Проплыв несколько метров, сигнализатор, качнувшись, ушел в воду. Последовала подсечка. Через несколько минут голавль (граммов на четыреста) прыгал на галечнике, шевеля ярко-красными плавниками.
"Симпатичный, однако" - мысленно рассудил про себя. И только тут другая мысль, но уже неспокойная промелькнула в голове: "А куда же его положу? Ведь садок-то остался там, на первом острове?" Плыть за ним в такой момент очень не хотелось, и пришлось прибегнуть к давно испытанному старому способу. Ивовые ветки рядом. Отломив одну из них, на которой имелись два довольно длинных отростка, сделал "кустарный" кукан и через жабры насадил на него пойманного голавля. Кукан опустил в воду, придавив верхушку ветки валявшейся рядом корягой.
Закинул снасть в воду. Не прошло и пары минут, как очередной, почти стандартный, голавль отплясывал танец на берегу.
Сникшее до этого времени настроение заметно улучшилось. Второго "пленника" насадил рядом с первым и опустил в воду. Стоило только взять в руки уду, как плененные "близнецы-братья" устроили настоящий переполох у берега, заплескались так, что ивовая ветка от их рывков начала вздрагивать, норовя выскользнуть из-под коряги. Что же делать? Так вот же на берегу совсем рядом довольно приличная лужа, и вода в ней не застойная, довольно прохладная, так как в нее втекает маленький ручеек речной воды. Быстро перенес красноперых на новое место и придавил ветку несколькими увесистыми камушками, лежащими неподалеку.
И только потом последовал очередной заброс. Проплыв несколько метров вниз по течению, поплавок очень быстро скрылся из виду и... В общем, это оказался зацеп, "проглотивший" крючок с грузилом. Отчаиваться особо не стал, а решил провести эксперимент - отказался от свинцовой дробины и поплавка. Быстро привязал новый крючок, и нанизанный на него короед отправился в новое плавание один, поклевку же стал наблюдать по лесе, ведь ветра почти не наблюдалось.
Все внимание устремлено на нее, чуть-чуть провисшую над водой капроновую нить, не особо заметную, но все же видимую. Вдруг леса несколько раз дернулась, и провисание исчезло - незамедлительная подсечка! Есть! Теперь хлыстик уды согнулся приличнее, а державшим рукам, да и всему телу, передались до боли знакомые, уверенные рывки рыбы.
Если бы кто-нибудь был рядом, заметил бы, наверное, тогда мои расширенные глаза и шевелящиеся усы. А какова была тогда моя поза! На полусогнутых коленках, изогнув спину, крепко вцепившись руками в уду, держал ее, как какую-то драгоценную вещь, как будто она могла в любой момент исчезнуть. Нет! На этот раз "драгоценность" в виде голавля на полтора килограмма (с моим облегченным выдохом) была установлена на новой, более толстой и длинной ивовой ветке в лужу.
От короеда на крючке на сей раз не осталось ничего. Насадил нового и в спешном порядке забросил его как можно дальше от берега. И опять очень внимательно стал наблюдать за лесой. Через какое-то время ситуация повторилась: провисание лесы исчезло, и мне даже показалось, что она изменила направление. Последовала подсечка! На этот раз голавль оказал меньшее сопротивление по сравнению с предыдущим.
Наступила пора, которая называется азартом. Я, как робот, забегал от лужи к берегу и обратно: туда-сюда, туда-сюда. Даже забыв про усталость и про голод, автоматически исполнял вроде бы не хитрую "работу", ради которой сюда прибыл. Через несколько часов на лужу было любо поглядеть: она пестрилась множеством разнокалиберных голавлей (от 300 г до 1,5 кг).
Владимир Власов, Пермская обл.
