На лесной реке

Яма НЛО

Что НЛО - неопознанный летающий объект, знают не только любители уфологии, области знаний, занимающейся изучением этих самых неопознанных летающих объектов (по-английски сокращенно UFO) и связанных с ними явлений.

Первоначально яму на реке обнаружил не я, а коллега из параллельного профессионального мира. В том месте, которое я позднее назвал "ямой НЛО", ему удалось выловить больше десятка совсем не рядовых хариусов.

Окружающая местность не оставляла равнодушным. Аномальность чувствовалась в ее несовременной чистоте и незамятости. Яму предварял небольшой остров, похожий на "кораблик", для ловли верховых рыб запущенный посредине быстрых вод. Коренные берега по обе стороны острова до уреза воды плотно заполнял лес. Правый - смешанный, левый - темнохвойный. Казалось, реку и остров хранят сложенные "лодочкой" ладони. Справа от острова бурлила на каменистом ложе протока, преодолевать которую от коренного берега даже в расправленных болотниках приходилось "с терпением и не вдруг", чтобы не быть сбитым напором течения, и то, если траверс был выбран сообразно обстановке. 

Глядя на первозданную чистоту острова, отсутствие на нем артефактов, можно было подумать, что он находится под действием тайной магии, не позволявшей свинтусам, случайно забиравшимся в магический круг ямы, поганить его следами свинства, артефактами, которые они, по обыкновению, не чураются оставлять где бы то ни было, не выбирая мест. Людям же, которые привыкли "растворяться" в природе, не оставляя следов, остров доверял свои маленькие тайны. Будь то спрятанный в ивняке куст черной смородины с гнездом лесной завирушки (или камышовой овсянки?), стайка пескарей на песчаном ухвостье или скромный малинник в молодых ольхах по краю острова.

Если забыть об эзотерических посылах, магия места была проста по естественной сути. Остров, столом возвышавшийся над водой едва ли на полметра, оберегали воды весны. Они "чистили" ежегодно его, "мыли", как заботливые хозяйки, не лишая, однако, живости жизни.

Слева от острова бурлила другая протока, серьезная. Перебредать я ее не пытался. Но вот забрести насколько возможно к стрежню и устойчиво зафиксироваться на каменистом дне мне пришлось. Если правая протока служила прибежищем мелкому хариусу, то в левой, там, где она выходила на плес ниже острова, где находилась яма НЛО, названная так впоследствии, хариусы были мерными и меня вполне удовлетворяли.

Ловил я, как обычно, поверху, снастью с водяным пузырьком. На кузнечика, притопленного, так как вода была взвихренной, и в конце струй протоки проводка завершалась поклевками. Отпускать пузырек приходилось на 30-40 метров. "Подпрыгивание" пузырька на мелкой волне, водная рябь, солнце, светившее навстречу, мешали отслеживать поклевки. Тем не менее, несколько хариусов "из ямы" я успел поймать. Уже завершалась очередная проводка, и тут... В метре от пузырька из воды стремительно вылетает нечто загадочное, и мой верный водяной пузырек, не сказав последнего "прости", исчезает навсегда. Удаленность и солнце навстречу не позволили даже приблизительно идентифицировать узурпатора пузырька, что за НЛО это был. В глазах осталось, что объект в длину был не меньше полуметра, не очень прогонист, скорее брусковат. Остается гадать: кто это мог быть? Щука в прыжке? Трофейный патриарх-хариус?

А то, что яма имела место быть, я проверил позднее, оказавшись рядом на лодке. Яму вырыли бурные вешние воды вокруг массивного гранитного монолита, когда-то "заброшенного" в будущее русло ледниковой мореной.

Не было ни гроша, да вдруг алтын

Подобные истории без сомнения есть у каждого, кто увлечен рыбной ловлей. Эта имела место на лесной реке, и фигурантом в ней был хариус.

Сюжет истории незатейлив. Я еще только осваивался на реке. А она училась "понимать" меня, мои "просьбы". Поэтому "чтение" хариусных мест на реке шло известным "методом проб и ошибок". Призыв "поймал - отпусти" еще не овладел массами и мною тоже, поэтому мелкие хариуски порой разделяли и в моем улове участь своих более крупных собратьев. К тому же мелкий хариус, пожаренный в избытке дезодорированного растительного масла, в меру посоленный и поперченный, пикантностью вкуса давал форы крупному.

Так было и в тот раз. Взял некрупный хариусок. Он податливо шел при подмотке. Ловил я с небольшого, горбушкой выдающегося в сторону русла мыска. Справа к нему примыкала, чернея глубиной, заводь.

Подмотка уже заканчивалась, я почти видел хариуска и готовился принять его в подсачек, который опустил в воду заводи. Вот я уже вижу добычу. Вдруг ее застит какая-то тень. Хариусок мечется из стороны в сторону. Вижу, как в темной глубине заводи затевается нешуточная борьба. Временами в свалке мелькает какой-то белый фантом. Как выяснилось потом - белое брюхо щуки. Я в переживаниях, адреналин в избытке. 

Не остается ничего, как попытаться разгрести свалку в глубине заводи. Подсачеком делаю движение землекопа, лопатой поддевающего нечто снизу. Поддев непонятно что, выхватываю подсачек наверх. Что вижу в нем? Моего хариуса, хоть "он ни в чем не виноват" (по Б. Окуджаве) и щуку.

При спокойном осмотре двойной добыче на берегу, помня о буйном нраве одного из фигурантов, подальше от берега и воды вижу, что хариуску пришлось побывать в щучьей пасти. Щука невелика, но зубы успела отрастить нешуточные.

Приятно своей неожиданностью бывает порой "поймать то, что не ловил". Фольклорное определение ситуации: "Не было ни гроша, да вдруг алтын".

Как важно быть серьезным

Как-то в конце лета, в "утро туманное, утро седое" мы с коллегой, разделявшим мою увлеченность нашей заветной лесной рекой (на мой взгляд, даже чрезмерно), отправились из "зимовья" на правом берегу за грибами в заречье. Переправившись по импровизированному, ненадежному "мосту" - сосне, лежавшей на воде от берега до берега, мы остановились передохнуть от напряжения и треволнений переправы. Шаткий, игравший при каждом шаге "мост", особенно в тонкой, вершинной части, вполне мог сыграть с нами скверную шутку, заставить свалиться в холодную утреннюю воду. Но этого, к счастью, не произошло.

Надо сказать, что товарищ практически не расставался с поплавочной удочкой. Взял он ее и на этот раз, хотя собрались мы за боровиками, но коль скоро по пути была река...

В небольшой заводи на изгибе реки он довольно быстро выловил плотвичку живцового размера. Брать ее в лес было нелогично, и коллега из того, что нашел у себя под рукой, в куртке, соорудил некое подобие поставушки. Живцовая снасть была сотворена из сдвоенной старой, чтобы не сказать ветхой, лески и одинарного крючка двенадцатого или четырнадцатого номера по отечественной нумерации. И плотичка на этой снасти была запущена в родную заводь. Глухой конец поставушки был привязан к солидной жерди - оглобле, лежавшей на склоне мыса, ограничивавшего заводь в верховой части.

На этом деятельность на берегу была закончена. Коллега, схоронив удилище в береговых зарослях, и я отправились собирать грибы.

Часа через четыре корзины были набраны. Солнышко грело по-летнему. "Усталые, но довольные" мы вернулись из леса к реке. Коллега, естественно, захотел проверить свою "поставушку". Я остался у сосны-"моста". А он двинулся по берегу, огибая заводь, к жерди-оглобле на мысу, лежавшей одним концом на воде.

И тут я вижу, как жердь-оглобля шевельнулась и проворно поползла в реку. Словно кто-то решил подшутить над коллегой. Ему до жерди оставалось всего ничего, но оглобля, увы, уже плыла по реке. Даже если бы он поторопился и сумел ее притормозить, щука - а это мог быть только трофейный экземпляр - тоже, наверное, была "оглобля" своего рода, "королева" заводи, которая в два счета справилась бы с ветхой леской.

Как Оскар Уайльд в свое время, река напомнила, "как важно быть серьезным" и при сотворении рыболовных экспромтов.

На "нейтральной полосе"

Происшествием на мысу, "уроком с оглоблей", который река преподала коллеге, дело не закончились. Через неделю решено было выяснить, что за "оглобля" таскала оглоблю.

На мысу поставили "настоящую" жерлицу, закрепив ее за ветку ивы, нависавшую над водой. Жерлицу наживили пескариком. Когда на следующее утро мы пришли ее проверять, то обнаружили пустой. Явно жерлицу кто-то "вежливый" проверил до нас. Каких либо намеков, кто это мог быть, нам не было оставлено. Ходовой конец жерлицы с пустым крючком, поводком и грузилом аккуратно лежали около уреза воды.

Так, наверное, этот случай и остался бы за "таинственным похитителем" живца и не давшейся в руки "королевой" заводи, если бы в один из дней нам с противоположного берега не открылось, как с той ивовой, "жерличной" ветки, нависавшей над водой, не слетел, сверкнув голубым пером, зимородок и с громким "пи-ип, пи-ип, пи-ип!" не полетел над водой вверх по течению.

Так обнаружил себя очень редкий в пространствах лесной реки на "сиверах" рыболов-воришка, по-английски "королевский рыболов"...

Мне остается вспомнить оляпку. Ее привязанность к реке, речной воде сродни моей.

Я сидел, пристроившись у самой кромки берега, у неглубокой стороны порога в верховьях реки. Сидел я спокойно, как зачарованный впитывал токи жизни, краски и запахи ранней осени, переливы прозрачных речных струй над разноцветными камешками близкого дна.

Тут рядом, у моих ног, садится непугливая птаха, радостно оживленная, веселая по жизни. До меня ей нет дела. Она немного похожа на воробья, только крупнее. Обозначив свое присутствие коротким криком "дзит-дзит!", она прыгает в воду. И я вижу, как она бегает по дну, что-то деловито склевывает с камешков. Говорить после этого ничего не надо, понятно всем по манере поведения, что это оляпка - водяной воробей.

Получилось, что река, как "нейтральная полоса", свела редких для нее "нарушителей" границ обитания: зимородка - с юга, оляпку - с севера.

Юрий Миронов, г. Гатчина, Ленинградская обл.