Моменты рыбацкой удачи
В чапыжнике у Рутки
Весна уже рядом, дышит морозными утренниками и теплыми выталинами на островах. Эти пятачки жухлой травы образовались на открытых солнцу крутоярах. Здесь снег сдуло порывистыми ветрами, и острова словно подставляли свои бока греющему уже солнышку. Но к вечеру снова стекленели проталины. А утро приходило на водохранилище, совсем еще зимнее. Иногда оно было прозрачным и хрустким, а случалось, и шквалистым ветром начинался день, когда по льду несло колючую позему, а на буграх островов стонали и гнулись березы. Небо лежало на Жареном бугре синее и тяжелое, а под ним, ленивым и пухлым, раскинулось бескрайнее белоснежье. Но ветер за ночь разбивал ватные тучи и уносил обрывки куда-то за горизонт. И утро снова пахло торопливыми и тревожными весенними ветрами и тающим снегом…
Сегодня я, выйдя поутру из протопленной до банного жара землянки, сверлю в протоке лунки, надеясь найти стайку плотвичек или, на худой случай, окуньков на живца. Тех, привезенных с городской речки, уклеек и сорожек уже съели местные щуки. Остальные еле шевелят плавниками. Пора менять живцов. Но в выходные дни течение останавливается и у рыбы тоже останавливается жизнь. Или она просто уходит ближе к Волге, на струю, наполненную движением и кислородом.
Но и щука перестала брать в протоке. Так уже было в последние годы, и мне приходилось уходить в другие места в поисках хищника. Это очень нудно и утомительно: аккуратно снимать живцов, складывать в кан, собирать жерлицы. Потом месить километры сырого снега с ведром воды, что вмещает в себя кан, снова сверлить лунки и расставлять жерлицы. Как-то решил пойти по легкому пути: не стал снимать живцов, а просто кидал их в кан, насаженными на тройники. Потом шел с пучком жерлиц в руках. Мол, приду, просверлю лунки и сразу расставлять снасти, но легкий путь оказался далеко не легким. Снасти путались, были неудобны в переноске, от чего уставали руки, а когда пришел на место, то пришлось еще долго перебирать и распутывать поводки, которые захлестнули живцы.
Но сегодня не имело смысла переносить куда-то квелых и еле шевелящихся живцов. Не доживут. А уезжать раньше времени - тоже не по-рыбацки… Остается одно: искать новое место, где клюет живец и охотится щука. Гм… Все кажется простым, но где это самое Эльдорадо? Но я давно уже приглядывался к роще сухих берез, торчащих изо льда в прибрежном мелководье у затопленной Рутки. И русло не так далеко, и место, не «засиженное» рыбаками. Хотя коряг там… А рыбы?.. Но деваться некуда, надо проверить, иначе не успокоишься.
Наспех собираюсь и, проклиная рыбацкую нашу долю, тащусь в чапыжник, разбрасывая по сторонам снежную хлябь.
Ну, вот, пришел, наконец. Кругом стволы берез с отваливающейся берестой. На березах сидят вороны и, наклонив клювы, внимательно вглядываются в чужака, взвешивают: что, мол, в рюкзаке, и вообще…
Разбросав жерлицы пока примерно, на глазок, без промера глубины, сверлю лунку и опускаю ко дну белую серебряную мормышку в расчете на сорогу. Кивок тут же резко вздрагивает и пригибается вниз! Подсечка! Окунек… Не его ждал, по пойдет и он. Окуни заклевали отчаянно, словно только и ждали меня. Попадались и сорожки, но, как оказалось, в этом чапыжнике-коряжнике щуки брали только на окуня.
Вскоре я убедился в этом. Флажки жерлиц весело вскидывались до самого вечера. А я или выбрасывал на лед щучку на кило-полтора (крупнее не было) или резал леску, не в силах отцепить крючок от коряги. Но это была та самая активная ловля, о которой и мечталось…
Сорожкина яма
Еще с вечера все решали, куда идти, на Волгу или в протоки? К общему мнению так и не пришли. Леня Маленький и Рома решили идти на Волгу, а мы с Сергеем хотели проверить широкий плес-плато перед Вороньим островом, куда нередко ближе к весне выходит плотва-сорога. Так и разделилис
Утром, заправив термосы и позавтракав вчерашней картошкой с тушенкой, разогретой на печке, мы выходим из теплого жилья и бредем кто куда: мы с Сергеем - обратно к островам, а Леня с Ромой - на самую ширь и гладь, уже озолоченную утренним солнцем.
Пробуриваем с Сергеем по лунке и плавно играем мормышками, опуская их вниз и мелко трепеща кивком у дна. Это уже не игра, а лишь вибрация. Нередко она и привлекает сорогу, особенно если ловить на «безмотылку». Но сегодня белая рыба не брала ни на какую игру и стоячую снасть. До полудня мы обошли с приятелем все поле, но поймали только окуньков, ершей и несколько сорожек с ладонь. И все время не давала покоя мысль: «Правы были друзья, надо было на Волгу идти, на течение».
Кажется, и Сергея мучили подобные сомнения. Он то и дело глядел на ширь Волги, где чернели две точки - наши товарищи, вероятно, более удачливые.
К вечеру я предложил сходить на протоку, где когда-то ловил живца. Все равно идти к землянке на ночлег. Сергей нехотя, но согласился.
На протоке устроился под самым берегом. Я помнил, что здесь была какая-то глубокая ложбина, то ли русло ручья, то ли овраг. Если на середине протоки глубина в среднем не превышала двух-трех метров, то под самым берегом было около пяти.
- Александр, ты что, с отчаяния на ершей решил перейти? - ехидничает Серега.
- На ондатру… Ее тут немеряно. Как раз жене на шубу.
- А я думал, ты ей из рыбьего меха собрался заказывать, как эскимос. Вот сейчас наловишь бочку плотвы… Тут ее тоже немеряно, по твоим словам.
- Вообще-то, я так не говорил, но ладно-ладно, может, и я посмеюсь…
У берега было небольшое течение несмотря на выходной день. Но рыба так и не клевала. Но с вечерними сумерками я заметил, что течение начало останавливаться, а затем оно… повернуло в обратную сторону, что стало видно по леске. И тут же начались поклевки крупной плотвы.
Вскоре уже рядом со мной скрипел ледобур Сергея. А когда мы вернулись в землянку с пакетами крупной сороги, то наши друзья, наловившие, оказывается, на Волге только ершей, уговорили остаться еще на день.
Но следующий день выдался тоскливо пустым… И только вечером, снова на повороте течения вспять, сорога жадно накинулась на наши мормышки, а завершением рыбалки был единственный, но увесистый подлещик.
С «болонкой» по льду
Есть один плюс у речки в черте города - она почти не замерзает всю зиму. Мы сегодня здесь с одной целью - поймать живца. Потом, если выйдет наловить уклейки и сорожки, будем ставить жерлицы на Волге-водохранилище или здесь же, в городе, на вырытом водоеме в русле Кокшаги, где берет иногда крупная щука, а уловы нередко не уступают волжским. А бывает, что и больше получается поймать, чем за тридевять земель в тридевятом царстве…
С утра чуть морозит, но уже пахнет весной. «Тенькают» звонко и весело птицы. На жестяном насте лежат синие тени от деревьев. Черная вода, бегущая за береговым припаем, накрыта легкой дымкой, в которой золотятся солнечные лучи. Хорошо на реке, свежо и почему-то чуть тревожно, как бывает в торопливые весенние дни с бегущими облаками и такими же спешащими тенями на снегу, с качающимся на ветру тальником и с запахами теплой коры и проталин.
Мы с товарищем уходим ниже за городскую плотину, где царит птичий базар. Утки здесь живут теперь круглый год, никуда не улетая.
Выбираем место с открытой водой до самого берега. Готовим поплавочные удочки. Забрасываем снасти в омуток, где вода ходит кругом. Поплавки, покачиваясь, ходят вместе с течением замысловатыми путями, выплывая на струю и возвращаясь под самый берег. Вот и первая поклевка! Есть!.. На крючке трепещет… верховка с палец, называемая у нас «чикой»… Хороша рыбка, нежна и жирна, приманчива для окунька и мелкой щучки, но только если сразу насадить на крючок. А до волжских берегов ее не довезти, нет, не выдержит.
В этом месте брала только «чика», хотя мы пробовали ловить и со дна. Между тем было видно, что дальше, на тиховодье у противоположного берега, искрятся рыбьи бока. Это явно рыбка покрупнее - уклейка!.. Но ее не достать глухой поплавочной снастью.
Но у нас с собой и дальнобойные снасти - «болонки». Раньше болонская удочка называлась у нас со скользящей оснасткой. Но у «болонки», кроме элементов бегучей оснастки, есть свои особенности и приемы. Один из них я взял на вооружение, как самый эффективный.
Ставлю «безынерционку», длинный поплавок с мощным креплением и забрасываю крючок с мотылем за струю, напротив ивового куста на том берегу. Поклевка! Уклейка, но только чуть больше тех верховок, что мы ловили у своего берега в омутке.
Так… А если попробовать на течении? Делаю заброс на струю и провожу поплавок вдоль берега. Видно по поплавку, что крючок касается дна, это хорошо. А если еще так… Придерживаю леской поплавок. Там, у дна, крючок с мотылем всплывает выше, играя в струях течения. Тут же последовала поклевка увесистой уклейки, которая не только на живца пойдет, но и на жареху или в самодельные шпроты.
Крупная уклейка брала чаще именно во время придержки. Мы наловили по три килограмма этой отличной рыбки.
Весна уже рядом, дышит морозными утренниками и теплыми выталинами на островах. Эти пятачки жухлой травы образовались на открытых солнцу крутоярах. Здесь снег сдуло порывистыми ветрами, и острова словно подставляли свои бока греющему уже солнышку. Но к вечеру снова стекленели проталины. А утро приходило на водохранилище, совсем еще зимнее. Иногда оно было прозрачным и хрустким, а случалось, и шквалистым ветром начинался день, когда по льду несло колючую позему, а на буграх островов стонали и гнулись березы. Небо лежало на Жареном бугре синее и тяжелое, а под ним, ленивым и пухлым, раскинулось бескрайнее белоснежье. Но ветер за ночь разбивал ватные тучи и уносил обрывки куда-то за горизонт. И утро снова пахло торопливыми и тревожными весенними ветрами и тающим снегом…
Сегодня я, выйдя поутру из протопленной до банного жара землянки, сверлю в протоке лунки, надеясь найти стайку плотвичек или, на худой случай, окуньков на живца. Тех, привезенных с городской речки, уклеек и сорожек уже съели местные щуки. Остальные еле шевелят плавниками. Пора менять живцов. Но в выходные дни течение останавливается и у рыбы тоже останавливается жизнь. Или она просто уходит ближе к Волге, на струю, наполненную движением и кислородом.
Но и щука перестала брать в протоке. Так уже было в последние годы, и мне приходилось уходить в другие места в поисках хищника. Это очень нудно и утомительно: аккуратно снимать живцов, складывать в кан, собирать жерлицы. Потом месить километры сырого снега с ведром воды, что вмещает в себя кан, снова сверлить лунки и расставлять жерлицы. Как-то решил пойти по легкому пути: не стал снимать живцов, а просто кидал их в кан, насаженными на тройники. Потом шел с пучком жерлиц в руках. Мол, приду, просверлю лунки и сразу расставлять снасти, но легкий путь оказался далеко не легким. Снасти путались, были неудобны в переноске, от чего уставали руки, а когда пришел на место, то пришлось еще долго перебирать и распутывать поводки, которые захлестнули живцы.
Но сегодня не имело смысла переносить куда-то квелых и еле шевелящихся живцов. Не доживут. А уезжать раньше времени - тоже не по-рыбацки… Остается одно: искать новое место, где клюет живец и охотится щука. Гм… Все кажется простым, но где это самое Эльдорадо? Но я давно уже приглядывался к роще сухих берез, торчащих изо льда в прибрежном мелководье у затопленной Рутки. И русло не так далеко, и место, не «засиженное» рыбаками. Хотя коряг там… А рыбы?.. Но деваться некуда, надо проверить, иначе не успокоишься.
Наспех собираюсь и, проклиная рыбацкую нашу долю, тащусь в чапыжник, разбрасывая по сторонам снежную хлябь.
Ну, вот, пришел, наконец. Кругом стволы берез с отваливающейся берестой. На березах сидят вороны и, наклонив клювы, внимательно вглядываются в чужака, взвешивают: что, мол, в рюкзаке, и вообще…
Разбросав жерлицы пока примерно, на глазок, без промера глубины, сверлю лунку и опускаю ко дну белую серебряную мормышку в расчете на сорогу. Кивок тут же резко вздрагивает и пригибается вниз! Подсечка! Окунек… Не его ждал, по пойдет и он. Окуни заклевали отчаянно, словно только и ждали меня. Попадались и сорожки, но, как оказалось, в этом чапыжнике-коряжнике щуки брали только на окуня.
Вскоре я убедился в этом. Флажки жерлиц весело вскидывались до самого вечера. А я или выбрасывал на лед щучку на кило-полтора (крупнее не было) или резал леску, не в силах отцепить крючок от коряги. Но это была та самая активная ловля, о которой и мечталось…
Сорожкина яма
Еще с вечера все решали, куда идти, на Волгу или в протоки? К общему мнению так и не пришли. Леня Маленький и Рома решили идти на Волгу, а мы с Сергеем хотели проверить широкий плес-плато перед Вороньим островом, куда нередко ближе к весне выходит плотва-сорога. Так и разделилис
Пробуриваем с Сергеем по лунке и плавно играем мормышками, опуская их вниз и мелко трепеща кивком у дна. Это уже не игра, а лишь вибрация. Нередко она и привлекает сорогу, особенно если ловить на «безмотылку». Но сегодня белая рыба не брала ни на какую игру и стоячую снасть. До полудня мы обошли с приятелем все поле, но поймали только окуньков, ершей и несколько сорожек с ладонь. И все время не давала покоя мысль: «Правы были друзья, надо было на Волгу идти, на течение».
Кажется, и Сергея мучили подобные сомнения. Он то и дело глядел на ширь Волги, где чернели две точки - наши товарищи, вероятно, более удачливые.
К вечеру я предложил сходить на протоку, где когда-то ловил живца. Все равно идти к землянке на ночлег. Сергей нехотя, но согласился.
На протоке устроился под самым берегом. Я помнил, что здесь была какая-то глубокая ложбина, то ли русло ручья, то ли овраг. Если на середине протоки глубина в среднем не превышала двух-трех метров, то под самым берегом было около пяти.
- Александр, ты что, с отчаяния на ершей решил перейти? - ехидничает Серега.
- На ондатру… Ее тут немеряно. Как раз жене на шубу.
- А я думал, ты ей из рыбьего меха собрался заказывать, как эскимос. Вот сейчас наловишь бочку плотвы… Тут ее тоже немеряно, по твоим словам.
- Вообще-то, я так не говорил, но ладно-ладно, может, и я посмеюсь…
У берега было небольшое течение несмотря на выходной день. Но рыба так и не клевала. Но с вечерними сумерками я заметил, что течение начало останавливаться, а затем оно… повернуло в обратную сторону, что стало видно по леске. И тут же начались поклевки крупной плотвы.
Вскоре уже рядом со мной скрипел ледобур Сергея. А когда мы вернулись в землянку с пакетами крупной сороги, то наши друзья, наловившие, оказывается, на Волге только ершей, уговорили остаться еще на день.
Но следующий день выдался тоскливо пустым… И только вечером, снова на повороте течения вспять, сорога жадно накинулась на наши мормышки, а завершением рыбалки был единственный, но увесистый подлещик.
С «болонкой» по льду
Есть один плюс у речки в черте города - она почти не замерзает всю зиму. Мы сегодня здесь с одной целью - поймать живца. Потом, если выйдет наловить уклейки и сорожки, будем ставить жерлицы на Волге-водохранилище или здесь же, в городе, на вырытом водоеме в русле Кокшаги, где берет иногда крупная щука, а уловы нередко не уступают волжским. А бывает, что и больше получается поймать, чем за тридевять земель в тридевятом царстве…
С утра чуть морозит, но уже пахнет весной. «Тенькают» звонко и весело птицы. На жестяном насте лежат синие тени от деревьев. Черная вода, бегущая за береговым припаем, накрыта легкой дымкой, в которой золотятся солнечные лучи. Хорошо на реке, свежо и почему-то чуть тревожно, как бывает в торопливые весенние дни с бегущими облаками и такими же спешащими тенями на снегу, с качающимся на ветру тальником и с запахами теплой коры и проталин.
Мы с товарищем уходим ниже за городскую плотину, где царит птичий базар. Утки здесь живут теперь круглый год, никуда не улетая.
Выбираем место с открытой водой до самого берега. Готовим поплавочные удочки. Забрасываем снасти в омуток, где вода ходит кругом. Поплавки, покачиваясь, ходят вместе с течением замысловатыми путями, выплывая на струю и возвращаясь под самый берег. Вот и первая поклевка! Есть!.. На крючке трепещет… верховка с палец, называемая у нас «чикой»… Хороша рыбка, нежна и жирна, приманчива для окунька и мелкой щучки, но только если сразу насадить на крючок. А до волжских берегов ее не довезти, нет, не выдержит.
В этом месте брала только «чика», хотя мы пробовали ловить и со дна. Между тем было видно, что дальше, на тиховодье у противоположного берега, искрятся рыбьи бока. Это явно рыбка покрупнее - уклейка!.. Но ее не достать глухой поплавочной снастью.
Но у нас с собой и дальнобойные снасти - «болонки». Раньше болонская удочка называлась у нас со скользящей оснасткой. Но у «болонки», кроме элементов бегучей оснастки, есть свои особенности и приемы. Один из них я взял на вооружение, как самый эффективный.
Ставлю «безынерционку», длинный поплавок с мощным креплением и забрасываю крючок с мотылем за струю, напротив ивового куста на том берегу. Поклевка! Уклейка, но только чуть больше тех верховок, что мы ловили у своего берега в омутке.
Так… А если попробовать на течении? Делаю заброс на струю и провожу поплавок вдоль берега. Видно по поплавку, что крючок касается дна, это хорошо. А если еще так… Придерживаю леской поплавок. Там, у дна, крючок с мотылем всплывает выше, играя в струях течения. Тут же последовала поклевка увесистой уклейки, которая не только на живца пойдет, но и на жареху или в самодельные шпроты.
Крупная уклейка брала чаще именно во время придержки. Мы наловили по три килограмма этой отличной рыбки.
Александр Токарев, г. Йошкар-Ола
Фото автора
Фото автора
