Лупоглазые уклейки и караси-мутанты

На протяжении трех десятилетий, с той самой поры, как появился этот пруд на карте Воронежской области, приезжаю на него порыбачить. Езды-то до него всего ничего – каких-то сорок минут от дома.

 Не мал и не велик водоем тот, по про­званию Новый, километра полтора по длинке и в самом широком месте не более двухсот метров, да вот глубины от центра до плотины приличные – десяти-пятнад­цатиметровые.

Одна незадача. Время от времени стра­дает пруд от природных или человеком созданных катаклизмов. То со свинофер­мы фекалии в воду попадут, умертвив всех обитателей, то пьяный механизатор опрокинет свой “драндулет” с цистерной аммиака… Самое безобидное, когда от­крывали шлюзы из-за боязни прорыва за­пруды и подтопления ниже находящегося поселения, но рыба-то уходила вместе с потоком в соседнюю речку…

Как говорится, нет худа без добра. Почти полное исчезновение ихтиофау­ны приводило к бурному росту кормовой базы: водных личинок насекомых, мелких рачков, нитчатых водорослей и… как след­ствие – на второй-третий год после оче­редного “происшествия” резкая вспышка численности рыбьего населения.

Знаю о том и всегда отслеживаю ситу­ацию. Коль не прозеваю момент, всегда возвращаюсь с богатыми уловами.

На второй год после “замора” “дуром” идет сто-двухсотграммовый карась. Сле­дующий сезон преобладают полосатые разбойники – окуни, зато нередки в при­лове килограммовые и поболее сазачики. Потом же все своим чередом: размножив­шиеся плотва, уклейка и верховка просто не дают подойти крупняку к наживкам, и рассчитывать на приличный улов не при­ходится…

В последние годы из вод этого пруда стал вылавливать совсем неординарные экземпляры. Подъемником извлекал уклеек, предназначенных для живцовой насадки, с огромными выпученными гла­зами размером с копейку советских вре­мен, под стать тем, что у аквариумных телескопов. Да только китайцам понадо­билось вывести эту породу декоратив­ных рыб из серебряного карася не одно столетие, а здесь за какие-то годы анома­лия возникла. Была б одна-две рыбеш­ки, можно бы списать на естественную мутацию, а тут – десяток за один подъем “паука”. Ладно, с этой нетрадиционной мелюзгой, не столь быстрой из-за допол­нительного сопротивления при плавании, хищники быстренько справятся. Немало в пруду окуня и мелкой щуки, а вот как быть с крупным карасем, коль среди его популяции появилось немало иного рода уродцев?

Нынешнее лето преподнесло на этом искусственном водоеме новые сюрпри­зы. Жара уменьшила его акваторию, что повлекло обмеление и подсыхание ис­конных мест кормежек карасей меж сте­блевых зарослей рогоза и тростника, да и ряска – излюбленная его пища, ока­залась на усыхающих илистых отмелях, соседствуя с погибающими бокоплавами-“бормышами”.

…Начался “жор” карася для меня, из­учившего пруд досконально, совсем в не­характерных для его питания местах. На перепаде глубин, при отсутствии какой- либо подводной растительности.

Приякорил лодку-резинку на намытой половодьем отмели, чуть ли не в центре пруда, ниже свала. Глубина с полутора метров падает до трех. Вот на этом пере­паде-гребне начал брать карась. Немало пришлось поработать на зорьке веслами в поисках клевого места. Червь, тесто – без разбора хватала насадку рыба.

Поймал – в садок, некогда ее особо разглядывать, азарт рыбацкий затмевает созерцание. Во время сильного клева за­бываешь даже про то, что одна боковина лодки подтравливает, что пора бы ее под­качать, и в явь окунаешься, когда заборт­ная вода начинает подмачивать штаны… Караси попадались отменные – от трехсот до пятисот граммов. А клев был таков, что едва успевал управляться с одной удоч­кой. Лишь солнце, поднявшееся в зенит, да садок шнуром своим от тяжести пой­манного, накренивший утлое суденышко, заставили прекратить столь прекрасное для души действо…

Задача рыбака – привезти солидный улов, чтоб родичи порадовались, а жены смогли довести пойманное до кулинар­ной кондиции.
…Слышу из кухни голос супруги, чи­стящей карасей.

– Иди скорей, какие-то рыбины непо­нятные попадаются.

– Надо же, – думаю, – такую прият­ную придиванную истому поломала. Но на зов все ж откликнулся.

Увиденное поразило. Каждый тре­тий карась был неординарен. Отличал­ся длинным веерообразным хвостовым плавником, а нижний, ну прям, как у мор­ских летучих рыб, отличалось размерами и другое их “оперение”. Внешние призна­ки уродства сказались и на внутреннем содержимом. Столь костлявой рыбы я во век не едал. Вся мышечная ткань была пронизана мелкими колючими и не под­верженными размягчению при прожарке косточками. Хорошо, что не все эти му­танты пошли на сковородку, а вот после завяливания они оказались вполне непло­хим дополнением к пиву…

На ближних прудах, образующих еди­ный каскад на когда-то зарегулированной малой речушке, подобных лупоглазых уклеек или длинноплавниковых кара­сей отродясь не лавливалось. Вот тебе и результат человеческой деятельности на конкретном водоеме, на беду свою на­ходящемся в глубокой лощине, и вся не­чисть с окрестных полей и ферм с талыми водами попадает в него.
P.S. На фотографии хорошо видны отличия обычных карасей от мутанта (в центре).

Юрий Демин, г. Воронеж
Фото автора