Лед звенящий, лед искристый

Лед звенящий, лед искристый

Так и манит со двора.

День смеется, воздух чистый,

Лес оделся в кружева.

 

От мороза алы щеки,

Словно яблоки в снегу.

Растрезвонились сороки

У березы на стогу.

 

На плече - рыбацкий ящик,

Бур под мышкой, есть мотыль.

На рыбалку езди чаще,

Не глотай в квартире пыль!..

 

Прочь тулуп и рукавицы!

Прочь усталость и тоска!

Пусть покой нам только снится!

Здравствуй, Солнце и Река!..

 

Легенда об окунях

В один из вечеров, звонких от лая собак и стука шагов по наледи, ко мне заглянул сосед Саша и сразу развел руки в стороны: "Окуни - во!".

Зная своего тезку как истинного рыбака, а значит - неисправимого фантазера, я постарался вернуть руки Саши в положение, более или менее соответствующее размерам современного окуня, ловящегося со льда. Но, зайдя к соседу, я увидел россыпь действительно неплохих окуней, самый крупный из которых весил кило триста...

- Где были-то? - интересуюсь.

- В Алатайкино. Дуром брал окунь. Всех с одной лунки взял. Даже от машины не уходили. Хватал в основном белую блесенку.

Слушая Сашу и глядя на кучу плотночешуйчатых горбачей, я чувствовал запоздалую тоску-досаду, поскольку приглашали меня на рыбалку в Алатайкино именно в среду, когда были пойманы эти окуни, и именно Саша с Валерием. Работа у меня не "от гудка до гудка", словом, свободен от тягот нормативов трудового законодательства (в свое время хватило и мне этих тягот), но по основополагающему Закону Жизни выпало мне в этот день дело, не терпящее отлагательства. Как обычно...

- В субботу снова туда поедем. Ты как?.. - дымит сигаретиной Саша.

- Какие разговоры? Конечно, еду!

Субботним утром, потемну еще, грузимся в "Уазик" Валерия и едем навстречу тусклому утру. В машине кроме Саши и Валерия также сосед, правда, если можно так сказать, дальний. Зовут его Игорь. Слова у него слетают как-то ловко и отбивисто, с остроумной ехидцей, присущей тертым мужичкам-рыболовам. Валера молчаливо крутит баранку. Саня, дымя сигаретой, опять разводит руки в стороны, показывая размеры очередной пойманной когда-то рыбины. А рядом со мной сидит сын Ванька, падая мне на плечо, засыпая и снова просыпаясь. Словом, все как обычно в уютном полумраке утренней рыбацкой машины.

После монотонно-убаюкивающих километров шоссе сворачиваем в лес и еще долго болтаемся из стороны в сторону по лесной дороге. Светлым уже утром спускаемся с длинного пологого бугра и, елозя по льду, двигаемся к заветным местам. Несколько "Нив" и "Уазиков" идут впереди. Издалека они напоминают чудо-катера, разбрызгивающие шлейфы снежной крошки по сторонам.

Далеко впереди виднеется высокий волжский берег, чернеют острова. Садимся неподалеку от машины. Все в нетерпении, помня прошлую рыбалку. Бурим и мы с Ванькой пару лунок. Ни поклевки! Затем еще пару лунок, затем еще...

Постепенно все разбредаются по сторонам. Окунь клевал вяло, и горбачи уже не попадались. Редко стукнет по блесне окунек граммов на триста. Больше хватала мелочь. Видимо, окуневая стая, многочисленная и "крупнотелая" среди недели, куда-то рассосалась к выходным дням, когда закрывают затворы ГЭС и течение останавливается.

К вечеру собираемся у машины. У всех в этот раз не густо. Больше - мелочь, но среди нее все же три-четыре экземпляра выгибают алые хвосты.

На обратном пути долго выталкиваем со льда "Ниву". Самое удивительное было в том, что приехали рыбачки аж за полтыщи километров с Кировской области!

- Так у вас там, мужики, рыбацкий рай! - удивляемся. - Вятка чистая и рыбная рядом, Пижма...

Те скалятся, чуть "подогретые" и обожженные ветрами:

- А у нас, рыбаков, как всегда: чем дальше, тем рыба крупнее. Вы к нам, а мы к вам!..

Вышеописанное - не эпизод фартовой рыбалки, а скорее иллюстрация, как бывает иллюзорна надежда на какое-то одно чудо-место и как непредсказуем, непостоянен клев лукавой рыбы.

 

Ночной испуг

Рыбалка на малых реках, случается, непредсказуема. Еще с утра в заливчике весело теребила мотыля самая различная "белая" мелочь, а к вечеру залив словно вымер. Что-то резко изменилось там, подо льдом.

Так же непредсказуема и ледовая обстановка. Особенно в нередкие сейчас оттепели. Вечером мы смело ходили и бегали по твердой тропе вдоль жерлиц, а утром, словно почувствовав что-то, я взял пешню и протыкал эту самую, казалось бы, надежную тропинку. У самой жерлицы пешня провалилась почти без сопротивления. На волжских же просторах лед в это время - уже сплошной монолит, и лишь в протоках иногда бывают промоины на месте прелых пней. Малая река имеет свой ветреный и капризный по-женски характер...

У нас еще впереди день ловли и ночь налимьей рыбалки со льда. И мы решаем уйти с ненадежного русла с течением ближе к деревне, где река пошире и поспокойнее. Здесь уже лед более однородный.

День прошел в ловле некрупных окуньков и сорожек, но у нас впереди главное - ночная ловля, имеющая свою прелесть, многим непонятную, особенно добытчикам-прагматикам. Но все же налим - рыба изначально крупнее колючеперой и серебристой мелочи, не говоря уж о вкусе.

Посреди залива мы поставили обычную летнюю палатку с "предбанником" и внутренним пологом на молниях. Под днище уложили поперек еловый лапник. Лежа на нем, пружинистом, не касаешься спиной льда, а оттепельная ночь в спальниках не будет особым экстримом. Но мы и не собирались спать этой ночью, по крайней мере, пока берет налим. Или будет брать. Место-то новое...

Закат заалел яркий и морозный. Терпко запахло свежим снегом, горечью ивовой коры и какой-то особой тихой свежестью, по которой всегда ощущается приближение вечера.

С темнотой мы разожгли прямо на льду небольшой костерок: чай вскипятить да посумерничать под высокими звездами. Время от времени мы освещали фонариком жерлицы и оглядывали настороженные флажки. На пружинках-флажках жерлиц у нас привязаны маленькие звонкие колокольчики. В чуткой ночной тишине с морозцем, если быть недалеко, при подъеме флажка колокольчик звякал, и это было слышно. Ловля, пусть и налима, при такой звонкой поклевке была уже отличной от ловли на ставные "глухие" снасти, когда остается только проверять их время от времени.

Наконец в тишине слышен звонок колокольчика, похожий на " теньканье" ночной птички. Снимаем с жерлицы небольшого налимчика и бросаем его на лед. Но тут мой товарищ, как-то странно ухнув и чуть ли не перекрестившись, показал куда-то на край обрыва.

- Волки!.. Смотри, волчара бродит!

- Где?

- Да вон, около куста!..

Действительно, по обрыву скользила какая-то быстрая пригибающаяся фигура, видная на фоне светлого от звезд и городского зарева неба. В свете фонарика блеснули и погасли желтые глаза. А вскоре показалась...обычная собака, спотыкающаяся на льду. Была она породистой западно-сибирской лайкой. Может, от хозяев отбилась, а может, из деревни пришла.

- Вот тебе и волк, - смеемся облегченно.

А собака, по всей видимости, голодная подошла к нам и уставилась в сторону шуршащего на льду налима. Я знаю, что многие деревенские псы не откажутся от рыбы, да и городские тоже, если прижмет. Налимчик маленький, ночь впереди, поймаем еще. Пусть, думаю, собачка попитается и направляю фонарик в сторону налима.

Едва собака увидела его, прыгающего и извивающегося змеей, как у нее разъехались лапы на льду, она завизжала и вскоре исчезла в темноте. А мы еще долго хватались за животы, пугая ночную тишину дурным хохотом...

Александр Токарев, г. Йошкар-Ола

Фото автора