Куда катится омулевая бочка?
Юрий Неронов, г. Улан-Удэ
Окончание. Начало в № 7 (333), 2016 г.
В этой статье автор затрагивает очень острую тему о проблемах байкальского омуля.
Куда «уплывает» омуль?
При подготовке этого материала автор поставил перед собой довольно трудную задачу – решить вопрос с «круговоротом омуля в природе». Сейчас на слуху только одна цифра – официальный промысловый вылов (да и та вилами на воде писана). Но омуля ещё ловят браконьеры, рыболовы-любители, наконец, – нерпы и бакланы. Так сколько же они все вместе выловили омуля, скажем, за 2014 год?
Начнём с братьев наших меньших. Этот вопрос более-менее изучен только для байкальского тюленя. Известный исследователь нерпы, доктор биологических наук Е.А. Петров называет цифру годового потребления омуля нерпами – 1028 тонн. Правда, с оговоркой «по явно завышенным оценкам». Так что, для расчётов возьмём 1 тысячу тонн. Иркутский орнитолог Игорь Фефелов (в Сети) определяет потребности бакланьего племени в рыбе «прикидочно тонн 800», причём «большая часть добычи бакланов, по всей видимости, не омуль». А меньшая часть это сколько? Примем пятую часть или 160 тонн.
Добыча омуля в 14-м году составила, по официальным данным, 840 тонн. Судя по всему, браконьерский лов сопоставим с промышленным. Принимаем это утверждение. Существует ещё такое понятие, как утечка рыбы в рыбацких бригадах. Возьмём 10% от добычи или, для ровного счёта, 80 тонн. Любительская ловля (зимнее бормашение и летняя) изымает половину от промышленного. Столько же, как представляется, «берётся» рыбоохраной. И получается такой баланс (в тоннах): промысел – 840; пайки в бригадах – 80; браконьеры – 840; рыбоохрана – 420; любители – 420; нерпы – 1000; бакланы – 160. Всего – 3760 тонн! Доля незаконного изъятия человеком – 35,6%, законного – 33,5 и зверя с птицей – 30,9. Вот такая получилась арифметика. При промысловых запасах омуля в Байкале на 2014 год – 16 тысяч тонн, общее изъятие составляет 23,5%. Исходя из научно обоснованной величины ОДУ 1750 тонн – это перелов в 2 раза. И, похоже, не выдержав многолетнего прессинга, омулёвая популяция пошла вразнос. О чём свидетельствует такой надёжный показатель, как численность нерестовых косяков. А они с каждым годом только сокращаются. Что подтверждают и провалы со сбором икры.
Куда и в каких количествах на самом деле «уплывает» омуль, знает только морской бог Нептун, никто из людей такой информацией не обладает. Да, честно сказать, никто и не пытается установить истину. Так что, большинство из приведённых выше цифр – чисто субъективная оценка. Только так их и следует рассматривать. Это моё видение вопроса. У вас оно может быть иным. Тогда обоснуйте свою точку зрения, глядишь, в споре и родится нечто приближённое к истине.
Без руля и без ветрил
Удивительно, но специальной программы развития рыбного хозяйства на Байкале не существует. Нет и внятной рыбохозяйственной политики. А это равносильно ночному плаванию в штормовом море без света маяка вдали. Ну, ладно, программа – это финансы. А их как всегда не хватает. Но кто и что мешает разработать, скажем, «Основные принципы ведения рыбного хозяйства в бассейне озера Байкал» и, наконец, определиться с миссией рыбного хозяйства на Байкале, как и с миссией искусственного разведения байкальского омуля. А на их основании разработать новые рыбоводно-биологические обоснования для каждого рыбоводного завода. Это очень важный момент, во многом определяющий общий успех. И денег для этого много не надо, было бы желание.
А то байкальское рыбоводство получается какое-то однобокое, асимметричное, полёт с одним крылом. С одной стороны, благодаря революционным разработкам Н.Ф. Дзюменко, на рыбоводных заводах внедрена передовая, мирового уровня, технология сбора икры, а с другой – совершенно не разработаны теоретические основы искусственного воспроизводства омуля с учётом функционирования уникальной байкальской экосистемы. А, как известно, нет ничего более практичного, чем хорошая теория. Если сказать в двух словах, то на Байкале необходимо рыбоводство экологическое.
Чивыркуйский прорыв
Вернёмся к браконьерству. Вся Бурятия с надеждой (а кто и с тревогой) наблюдает за действиями «нацистов» – так в народе окрестили работников Забайкальского национального парка ФГБУ «Заповедное Подлеморье». Здесь в прошлом году совершили настоящую рыбоохранную революцию. По сообщениям СМИ, главным достижением опергруппы «Баргузин» численностью всего несколько (!) человек стало фактически полное прекращение браконьерства в Чивыркуйском заливе Байкала. И всего за 8 месяцев. Так в тёмном царстве появился луч света. Значит, можем, когда хотим! Это структура Минприроды России. А что происходит в зоне ответственности Ангаро-Байкальского теруправления Росрыболовства? Тут ситуация с точностью до наоборот. Возьмём Селенгу – до недавнего времени главную нерестовую реку байкальского омуля. Средний многолетний показатель потерь икры от изъятия браконьерами производителей омуля составил здесь 58%. Это очень много. Приемлемая цифра – не более 10%. Вот теперь судите сами – кто и как охраняет омуля.
Что ожидает омуля?
В октябре прошлого года, на заседании Научно-промыслового совета Байкальского рыбохозяйственного бассейна, промышленное лобби взяло верх над наукой и проголосовало против введения запрета на омулёвый промысел. Но это только определилось мнение региона. Окончательно вопрос решится в Москве, в Росрыболовстве. Так что ждём вынесения московского вердикта. Судя по тому, что говорилось на видеоконференции, проведённой недавно Росрыболовством, запрет на промысел байкальского омуля будет введён, скорее всего, в 2017 году. При этом следует особо отметить, в сложившейся обстановке это ограничение неизбежно, и чем раньше его ввести – тем лучше для омуля. Схема и сроки советского запрета оправдали себя – их и следует принять за основу.
Да, история повторяется – один запретный период на Байкале уже был – введён в 1969 году и продолжался 7 лет. В этой связи будет полезным сравнить показатели предзапретного 1968 года и года 2015-го. Тогда официальная добыча омуля составила 1 тысячу тонн, сейчас меньше – на уровне 800 тонн. На Большереченском рыбоводном заводе на инкубацию было заложено 540 млн штук икры при 55,014 в 15-м году (на порядок меньше !).
Таким образом, в настоящее время ситуация с омулем сложилась намного хуже, чем полстолетия назад. Вывод вполне очевиден, и он никак не согласуется с позицией байкальских рыбопромышленников. А то, что «запрет на промысел омуля подорвёт продовольственный рынок России» (есть такое мнение) – это слишком сильно сказано! Ведь доля байкальского омуля в общем вылове рыбы российскими рыбаками в 2015 году составляет каких-то 0,018%. А вот на Байкале при введении запрета без проблем не обойтись. Правда, предприниматели смотрят в будущее с оптимизмом: мораторий – это вынужденная, но обоснованная мера, а что касается производства рыбной продукции – на омуле свет клином не сошёлся – ассортимент на его замену очень велик. Но это для тех, кто имеет перерабатывающие мощности. А как быть тому, кто ловил в основном омуля и цехов по переработке рыбы не имеет? Остаётся переключаться на лов частиковых рыб. Вот только можно ли выжить на частике? Ещё один серьёзный момент. Запрет – это праздник для браконьеров. Омуль станет дефицитом, и следует ожидать как ещё большей вспышки браконьерского лова, так и повышения цен на брендовую байкальскую рыбу. Если, конечно, власти не переломят ситуацию в лучшую сторону.
РЫБАЛКА КРУГЛЫЙ ГОД № 8(334), 2016 г.
