Красные сапоги
Сергей Мокеев, г. Владимир
– Дядя Саша, а вы куда всё время с ящиком ходите? – задал я вопрос проходившему мимо меня пожилому мужчине из соседнего подъезда.
– Рыбку ловить, – просто ответил он.
– А разве зимой ловится?
– Ещё как! Зимой она ловится даже лучше, чем летом!
– А завтра пойдёте?
– Конечно! Чего мне, старику, на пенсии делать? Пошли со мной, если хочешь? – предложил сосед. Вот так и началась моя зимняя рыбацкая жизнь.
Столько лет прошло, а как сейчас помню свои первые шаги в этом деле. Я признался дяде Саше, что у меня ничего нет для рыбалки.
– Удочку я тебе дам! – пообещал он. –
Только оденься потеплее, все-таки целый день на льду сидеть. Сапоги нужны, с шерстяными носками. Варежки не забудь.
Есть у нас на краю Владимира большой водоём. Это река Содышка. Она превратилась в длинное водохранилище благодаря плотине. У всех горожан появилась возможность свободно ходить туда на рыбалку. Летом к услугам отдыхающих есть пляж и лодочная станция.
В то время мне исполнилось девять лет, и учился я в третьем классе. Моя жизнь была настолько приземлённой, что ограничивалась лишь нашей улицей, родным домом и двумя бабушками в деревнях. Содышку я никогда прежде в глаза не видел.
Это уже потом, познакомившись поближе с рыбалкой, расширил свой кругозор. А во времена, о которых пойдёт речь, мне всё это было ещё в диковинку.
С дядей Сашей мы договорились встретиться у подъезда в половине шестого утра. Дальше пешком на рынок, где рыболовам продают насадку. Там же останавливается автобус. На нём мы планировали доехать до водоёма.
Дома я приготовил тёплую одежду, а вот сапог никаких не было. Не пойдёшь же в ботинках?
У меня ноги и в комнате мёрзли. Мама отдала мне свои ярко-красные резиновые сапоги.
Летом я уже ходил на рыбалку с соседом, а как ловить зимой, не имел ни малейшего понятия.
Утром, укутавшись слоями из одёжек, как капуста, и, просунув ноги, утеплённые шерстяными носками, в женские сапоги, вышел на холод. В руке у меня была сумка с термосом и двумя бутербродами. Дядя Саша, томясь ожиданием, уже сидел на ящике во дворе.
– Давай-ка, сынок, поторопимся, – сказал сосед. – Автобус уходит ровно в шесть.
Если не успеем, то будем целый час на остановке торчать.
Мы, добравшись до рынка, купили рубиновых червячков.
– Это на всякий случай, – пояснил он.
– Плотва все же лучше берёт на былинник.
Что такое былинник, я не знал и попросил показать. Дядя Саша вынул из кармана спичечный коробок. Открыл его, а там шевелятся живые белые шарики размером со спичечную головку, пересыпанные манной крупой.
Ожидая транспорт, рядом с остановкой сидели на своих ящиках рыбаки. Когда подошёл автобус, то народу набилось в него до отказа. Все ехали на Содышку.
Толпа рыбаков гуськом спускалась по дороге и, минуя залив, поворачивала в сторону дачного посёлка. Путь шёл всё в гору да в гору. Мне стало жарко, хотя на улице было минус пять градусов.
– Дядя Саша, а мы куда? Вот же залив!
– Нет, сынок. Теперь вся плотва на Пыхтиловке. Там целых два залива и речка.
В марте наступает кислородное голодание, и белая рыба скапливается поближе к свежей воде.
– А далеко ещё идти? Своим ответом сосед чуть не убил меня на месте:
– Ещё километра три, может четыре. Сейчас выйдем из посёлка в поле, на аэродром. Потом будет лес, а уже за ним – гора Пыхтиловка.
– Какое странное название? – подумал я, расстёгивая шубу.
Спустя сорок минут мы стояли на вершине горы. Далеко внизу ходили рыболовы.
Оказавшись на льду, я посмотрел наверх и замер от восторга. Непонятно было, как сосны удерживались на таком крутом склоне.
Наткнувшись на первую попавшуюся лунку в заливе, мы остановились. Мне вручили зимнюю удочку с деревянной ручкой. Леска наматывалась катушкой по часовой стрелке. На конце шестика висела согнутая кабанья щетина с колечком из хлорвиниловой трубочки.
Мимо нас проходили удильщики с румяными обветренными лицами. Увидев меня, один из них воскликнул: – Сейчас на красные сапоги будет клевать!
Товарищи этого “остряка” тут же загоготали. Я пропустил шутку мимо ушей. Мне гораздо важнее было, что делает дядя Саша. Он, отмотав метр лески, насадил мотыля на крупную светлую мормышку и стал показывать.
– Вначале находишь глубину, подматываешь свободную леску и закрепляешь винтиком. Дальше опускаешь мотыля на дно и начинаешь медленную проводку удочкой.
Тут дядя Саша принялся трясти рукой, показывая, как надо действовать. При этом кабанья щетина вибрировала, а колечко оставалось на месте. Я сказал, что в целом всё понял, но меня интересует вопрос:
– А как происходит поклёвка?
– Ну, это тебе самому надо увидеть, чтобы понять. Ладно, лови, а я пойду вон туда, за мыс, – и, показав пальцем направление, добавил: – Автобус уезжает в двенадцать, а потом через каждый час. Ориентируйся без меня!
Я остался наедине с собой. Неподалёку, в этом же заливе, было ещё шесть человек. Они каждый по-своему трясли удочками, сидя на рыболовных ящиках. Кто-то это делал быстрее, кто медленнее, равномерно поднимая руку до уровня глаз.
Попробовал сам поработать со снастью и сразу увидел, что кивок ведёт себя не так, как мне только что показали. “Неудобно сидеть на корточках и играть мормышкой. Коленку бы на лёд поставить, да нельзя: одежда отсыреет! – подумал я. У меня всегда болели колени по ночам, когда набегаешься или промокнешь.
Через минуту я уже понял, как можно зафиксировать руку, прижимая локоть к своему телу. Проводка получалась ровной, без сбивок. Стал разнообразить игру приманкой, как это делали рыбаки, сидящие рядом. Напрягал зрение, силясь рассмотреть поклёвку, которой ещё не было. А может, была? Я ведь не знал, какая она должна быть!
Прошло два часа. У меня затекли ноги. Чтобы немного размяться, положил удочку на лёд. Щетинка чуть выпрямилась, показывая, что насадка опустилась на дно.
Встав во весь рост, я начал быстро сгибать поочерёдно колени. Но вдруг кивок приподнялся и сразу опустился.
“Вот она, долгожданная поклёвка! – подумалось мне. – Наконец, увидел её!” Присев, я обхватил ладонью деревянную ручку удочки. Какая-то рыба несколько раз принималась поднимать и тут же бросать мормышку. Выждав подходящий момент, сделал подсечку и сразу почувствовал небольшую тяжесть. Ура! Попалась моя первая рыбка!
В прозрачной воде, поднимаясь по лунке, металось узенькое, светло-коричневое тельце. Вытянув его на поверхность, я тут же узнал пескаря. Он был очень крупным, для своего вида – где-то тринадцать или четырнадцать сантиметров.
На улице потеплело. Больше в этом месте я ничего не смог поймать. Желание посмотреть, как там рыбачит дядя Саша, показалось мне логичным, и я смотал удочку.
Пескаря положил в карман, чтобы в сумке не измять свой трофей тяжёлым термосом. Рыбаки сидели кучками: кто за мысом, кто на середине сужения речки. Выйдя из залива, я пошёл к ближайшей группе. Немного не доходя до неё, наткнулся на две лунки, которые были просверлены в тридцати сантиметрах друг от друга.
На одной стояла пенопластовая кобылка без катушки. Кивок на ней дёргался не переставая. “А ведь это рыба сама засеклась на крючке!” –подумал я и закричал, чтобы все услышали:
– Чья удочка? Тут клюёт! Из толпы отозвался голос: – Пусть клюёт, не до неё сейчас!
Приглядевшись, заметил, что все доставали из лунок серебристую плотву, и отвлекаться никто не собирался. Я решил вытащить снасть. Рыба, проглотившая наживку, здорово упиралась. Плотва, надышавшись кислородом, получила дополнительные силы, и было приятно побороться с ней.
– Я вам поймал! – вырвалось у меня радостное восклицание.
– Спасибо! – лаконично поблагодарил хозяин снасти. – Удочку куда?
– Закинь обратно.
Я, недолго думая, насадил мотыля на такую же светлую мормышку, как у меня, только поменьше размером, и опустил в лунку. Приготовился достать из сумки доверенное мне орудие лова, но не успел – сторожок сразу поднялся. Я быстро подсёк и вывел на лёд ещё одну красавицу.
Отодвинув рыбу подальше от лунки, чтобы не убежала, сначала приготовил свою снасть. И вот, когда установил её на льду, насадил мотыля на другую мормышку. “А то клюнет, и опять будет некогда”, – думал я. Теперь две удочки стояли бок обок, но только один кивок постоянно сигналил о поклёвке, и он был не моим.
– Смотрите, как на красные сапоги клюёт! – ржали рыбаки.
Рядом со мной уже прыгало с десяток неплохих плотвиц, которых я постоянно отпихивал ногой от лунки. Дяди Сашина кабанья щетина молчала, как партизан. Зато пластиковый кивок соседней удочки оказался неутомимым.
Закралась мысль, поменять снасти местами. Но я этого сделать не мог. Совесть – это такая сильная штука, что если она есть, то уже никогда никуда не денется. У другой лунки был свой хозяин. “Ну и чёрт с ним! – подумал я. – Если мужик поделит рыбу пополам, это будет справедливо”.
Плотва продолжала брать лежащую на дне приманку. Не надо было даже играть кивком. Я с надеждой постоянно поглядывал на свою удочку. Но у меня создавалось впечатление, что она заснула летаргическим сном ещё с самого утра. Никаких признаков жизни не подавала. Эта несправедливость меня ужасно расстраивала. Я не мог понять: почему так происходит?.. Время шло. Мои ноги уже давно застыли, и я их не чувствовал. Взглянул на часы и увидел, что уже два пополудни. Решил, что на сегодня хватит ловить. Настала пора попросить свою долю. Я прикинул: “Если двадцать две плотвицы разделить поровну, это же целая куча!”
– Рыбу оставь, где лежит! – прорезался голос хозяина удочки.
– Я возьму половину, а остальное вам отдам, ведь я же её всю поймал!
– Тебя никто не просил, – отмахнулся дядька.
– Дайте, хоть одну плотвичку. Вон её, сколько!
– Лунка моя и удочка тоже! Значит, и вся рыба принадлежит мне! – отрезал мужик.
– Не дадите?
– Нет. Иди, гуляй!
Смотав свою бесполезную удочку, я пошёл к дяде Саше. Обида комом застряла в горле. Меня мучили мысли: “Вот это благодарность! Я бы никогда так не поступил!” Дядя Саша сидел вместе с друзьями за мысом в маленькой заводинке. Там давно уже не клевало, но уходить никто не собирался. Я так расстроился, что забыл спросить, чего он поймал на свой былинник?
Вместо этого произнёс: – Вы долго ещё здесь будете? Домой не пора?
– Плотва к вечеру тоже выходит, – заметил дядя Саша, – а дома чего делать в четырёх стенах? Тут свежий воздух, природа. Изловил чего, или пусто?
Я вытащил из кармана пескаря. Увидев его, рыбаки присвистнули.
– Вот это пескарище! Это всё? Или ещё есть?
– Нет. Только один.
Я вернул удочку. Быстренько умял бутерброды с чаем и попрощался. Впереди возвышалась гора Пыхтиловка, а в голове навязчиво засели обидные слова жадного мужика. Они впоследствии породили моё клятвенное обещание самому себе – познать мир подлёдной рыбалки во всех тонкостях и быть лучшим из лучших. Чтобы никогда ничего не просить, а уметь самому во всём разобраться и победить!
Я шёл по льду, сжимая в кармане своего первого зимнего пескаря. А рыбаки, отвлекаясь от процесса, провожали взглядами мою маленькую фигурку в ярко-красных резиновых сапогах.
РЫБАЛКА КРУГЛЫЙ ГОД № 7(381), 2018 г.
– Дядя Саша, а вы куда всё время с ящиком ходите? – задал я вопрос проходившему мимо меня пожилому мужчине из соседнего подъезда.
– Рыбку ловить, – просто ответил он.
– А разве зимой ловится?
– Ещё как! Зимой она ловится даже лучше, чем летом!
– А завтра пойдёте?
– Конечно! Чего мне, старику, на пенсии делать? Пошли со мной, если хочешь? – предложил сосед. Вот так и началась моя зимняя рыбацкая жизнь.
Столько лет прошло, а как сейчас помню свои первые шаги в этом деле. Я признался дяде Саше, что у меня ничего нет для рыбалки.
– Удочку я тебе дам! – пообещал он. –
Только оденься потеплее, все-таки целый день на льду сидеть. Сапоги нужны, с шерстяными носками. Варежки не забудь.
Есть у нас на краю Владимира большой водоём. Это река Содышка. Она превратилась в длинное водохранилище благодаря плотине. У всех горожан появилась возможность свободно ходить туда на рыбалку. Летом к услугам отдыхающих есть пляж и лодочная станция.
В то время мне исполнилось девять лет, и учился я в третьем классе. Моя жизнь была настолько приземлённой, что ограничивалась лишь нашей улицей, родным домом и двумя бабушками в деревнях. Содышку я никогда прежде в глаза не видел.
Это уже потом, познакомившись поближе с рыбалкой, расширил свой кругозор. А во времена, о которых пойдёт речь, мне всё это было ещё в диковинку.
С дядей Сашей мы договорились встретиться у подъезда в половине шестого утра. Дальше пешком на рынок, где рыболовам продают насадку. Там же останавливается автобус. На нём мы планировали доехать до водоёма.
Дома я приготовил тёплую одежду, а вот сапог никаких не было. Не пойдёшь же в ботинках?
У меня ноги и в комнате мёрзли. Мама отдала мне свои ярко-красные резиновые сапоги.
Летом я уже ходил на рыбалку с соседом, а как ловить зимой, не имел ни малейшего понятия.
Утром, укутавшись слоями из одёжек, как капуста, и, просунув ноги, утеплённые шерстяными носками, в женские сапоги, вышел на холод. В руке у меня была сумка с термосом и двумя бутербродами. Дядя Саша, томясь ожиданием, уже сидел на ящике во дворе.
– Давай-ка, сынок, поторопимся, – сказал сосед. – Автобус уходит ровно в шесть.
Если не успеем, то будем целый час на остановке торчать.
Мы, добравшись до рынка, купили рубиновых червячков.
– Это на всякий случай, – пояснил он.
– Плотва все же лучше берёт на былинник.
Что такое былинник, я не знал и попросил показать. Дядя Саша вынул из кармана спичечный коробок. Открыл его, а там шевелятся живые белые шарики размером со спичечную головку, пересыпанные манной крупой.
Ожидая транспорт, рядом с остановкой сидели на своих ящиках рыбаки. Когда подошёл автобус, то народу набилось в него до отказа. Все ехали на Содышку.
Толпа рыбаков гуськом спускалась по дороге и, минуя залив, поворачивала в сторону дачного посёлка. Путь шёл всё в гору да в гору. Мне стало жарко, хотя на улице было минус пять градусов.
– Дядя Саша, а мы куда? Вот же залив!
– Нет, сынок. Теперь вся плотва на Пыхтиловке. Там целых два залива и речка.
В марте наступает кислородное голодание, и белая рыба скапливается поближе к свежей воде.
– А далеко ещё идти? Своим ответом сосед чуть не убил меня на месте:
– Ещё километра три, может четыре. Сейчас выйдем из посёлка в поле, на аэродром. Потом будет лес, а уже за ним – гора Пыхтиловка.
– Какое странное название? – подумал я, расстёгивая шубу.
Спустя сорок минут мы стояли на вершине горы. Далеко внизу ходили рыболовы.
Оказавшись на льду, я посмотрел наверх и замер от восторга. Непонятно было, как сосны удерживались на таком крутом склоне.
Наткнувшись на первую попавшуюся лунку в заливе, мы остановились. Мне вручили зимнюю удочку с деревянной ручкой. Леска наматывалась катушкой по часовой стрелке. На конце шестика висела согнутая кабанья щетина с колечком из хлорвиниловой трубочки.
Мимо нас проходили удильщики с румяными обветренными лицами. Увидев меня, один из них воскликнул: – Сейчас на красные сапоги будет клевать!
Товарищи этого “остряка” тут же загоготали. Я пропустил шутку мимо ушей. Мне гораздо важнее было, что делает дядя Саша. Он, отмотав метр лески, насадил мотыля на крупную светлую мормышку и стал показывать.
– Вначале находишь глубину, подматываешь свободную леску и закрепляешь винтиком. Дальше опускаешь мотыля на дно и начинаешь медленную проводку удочкой.
Тут дядя Саша принялся трясти рукой, показывая, как надо действовать. При этом кабанья щетина вибрировала, а колечко оставалось на месте. Я сказал, что в целом всё понял, но меня интересует вопрос:
– А как происходит поклёвка?
– Ну, это тебе самому надо увидеть, чтобы понять. Ладно, лови, а я пойду вон туда, за мыс, – и, показав пальцем направление, добавил: – Автобус уезжает в двенадцать, а потом через каждый час. Ориентируйся без меня!
Я остался наедине с собой. Неподалёку, в этом же заливе, было ещё шесть человек. Они каждый по-своему трясли удочками, сидя на рыболовных ящиках. Кто-то это делал быстрее, кто медленнее, равномерно поднимая руку до уровня глаз.
Попробовал сам поработать со снастью и сразу увидел, что кивок ведёт себя не так, как мне только что показали. “Неудобно сидеть на корточках и играть мормышкой. Коленку бы на лёд поставить, да нельзя: одежда отсыреет! – подумал я. У меня всегда болели колени по ночам, когда набегаешься или промокнешь.
Через минуту я уже понял, как можно зафиксировать руку, прижимая локоть к своему телу. Проводка получалась ровной, без сбивок. Стал разнообразить игру приманкой, как это делали рыбаки, сидящие рядом. Напрягал зрение, силясь рассмотреть поклёвку, которой ещё не было. А может, была? Я ведь не знал, какая она должна быть!
Прошло два часа. У меня затекли ноги. Чтобы немного размяться, положил удочку на лёд. Щетинка чуть выпрямилась, показывая, что насадка опустилась на дно.
Встав во весь рост, я начал быстро сгибать поочерёдно колени. Но вдруг кивок приподнялся и сразу опустился.
“Вот она, долгожданная поклёвка! – подумалось мне. – Наконец, увидел её!” Присев, я обхватил ладонью деревянную ручку удочки. Какая-то рыба несколько раз принималась поднимать и тут же бросать мормышку. Выждав подходящий момент, сделал подсечку и сразу почувствовал небольшую тяжесть. Ура! Попалась моя первая рыбка!
В прозрачной воде, поднимаясь по лунке, металось узенькое, светло-коричневое тельце. Вытянув его на поверхность, я тут же узнал пескаря. Он был очень крупным, для своего вида – где-то тринадцать или четырнадцать сантиметров.
На улице потеплело. Больше в этом месте я ничего не смог поймать. Желание посмотреть, как там рыбачит дядя Саша, показалось мне логичным, и я смотал удочку.
Пескаря положил в карман, чтобы в сумке не измять свой трофей тяжёлым термосом. Рыбаки сидели кучками: кто за мысом, кто на середине сужения речки. Выйдя из залива, я пошёл к ближайшей группе. Немного не доходя до неё, наткнулся на две лунки, которые были просверлены в тридцати сантиметрах друг от друга.
На одной стояла пенопластовая кобылка без катушки. Кивок на ней дёргался не переставая. “А ведь это рыба сама засеклась на крючке!” –подумал я и закричал, чтобы все услышали:
– Чья удочка? Тут клюёт! Из толпы отозвался голос: – Пусть клюёт, не до неё сейчас!
Приглядевшись, заметил, что все доставали из лунок серебристую плотву, и отвлекаться никто не собирался. Я решил вытащить снасть. Рыба, проглотившая наживку, здорово упиралась. Плотва, надышавшись кислородом, получила дополнительные силы, и было приятно побороться с ней.
– Я вам поймал! – вырвалось у меня радостное восклицание.
– Спасибо! – лаконично поблагодарил хозяин снасти. – Удочку куда?
– Закинь обратно.
Я, недолго думая, насадил мотыля на такую же светлую мормышку, как у меня, только поменьше размером, и опустил в лунку. Приготовился достать из сумки доверенное мне орудие лова, но не успел – сторожок сразу поднялся. Я быстро подсёк и вывел на лёд ещё одну красавицу.
Отодвинув рыбу подальше от лунки, чтобы не убежала, сначала приготовил свою снасть. И вот, когда установил её на льду, насадил мотыля на другую мормышку. “А то клюнет, и опять будет некогда”, – думал я. Теперь две удочки стояли бок обок, но только один кивок постоянно сигналил о поклёвке, и он был не моим.
– Смотрите, как на красные сапоги клюёт! – ржали рыбаки.
Рядом со мной уже прыгало с десяток неплохих плотвиц, которых я постоянно отпихивал ногой от лунки. Дяди Сашина кабанья щетина молчала, как партизан. Зато пластиковый кивок соседней удочки оказался неутомимым.
Закралась мысль, поменять снасти местами. Но я этого сделать не мог. Совесть – это такая сильная штука, что если она есть, то уже никогда никуда не денется. У другой лунки был свой хозяин. “Ну и чёрт с ним! – подумал я. – Если мужик поделит рыбу пополам, это будет справедливо”.
Плотва продолжала брать лежащую на дне приманку. Не надо было даже играть кивком. Я с надеждой постоянно поглядывал на свою удочку. Но у меня создавалось впечатление, что она заснула летаргическим сном ещё с самого утра. Никаких признаков жизни не подавала. Эта несправедливость меня ужасно расстраивала. Я не мог понять: почему так происходит?.. Время шло. Мои ноги уже давно застыли, и я их не чувствовал. Взглянул на часы и увидел, что уже два пополудни. Решил, что на сегодня хватит ловить. Настала пора попросить свою долю. Я прикинул: “Если двадцать две плотвицы разделить поровну, это же целая куча!”
– Рыбу оставь, где лежит! – прорезался голос хозяина удочки.
– Я возьму половину, а остальное вам отдам, ведь я же её всю поймал!
– Тебя никто не просил, – отмахнулся дядька.
– Дайте, хоть одну плотвичку. Вон её, сколько!
– Лунка моя и удочка тоже! Значит, и вся рыба принадлежит мне! – отрезал мужик.
– Не дадите?
– Нет. Иди, гуляй!
Смотав свою бесполезную удочку, я пошёл к дяде Саше. Обида комом застряла в горле. Меня мучили мысли: “Вот это благодарность! Я бы никогда так не поступил!” Дядя Саша сидел вместе с друзьями за мысом в маленькой заводинке. Там давно уже не клевало, но уходить никто не собирался. Я так расстроился, что забыл спросить, чего он поймал на свой былинник?
Вместо этого произнёс: – Вы долго ещё здесь будете? Домой не пора?
– Плотва к вечеру тоже выходит, – заметил дядя Саша, – а дома чего делать в четырёх стенах? Тут свежий воздух, природа. Изловил чего, или пусто?
Я вытащил из кармана пескаря. Увидев его, рыбаки присвистнули.
– Вот это пескарище! Это всё? Или ещё есть?
– Нет. Только один.
Я вернул удочку. Быстренько умял бутерброды с чаем и попрощался. Впереди возвышалась гора Пыхтиловка, а в голове навязчиво засели обидные слова жадного мужика. Они впоследствии породили моё клятвенное обещание самому себе – познать мир подлёдной рыбалки во всех тонкостях и быть лучшим из лучших. Чтобы никогда ничего не просить, а уметь самому во всём разобраться и победить!
Я шёл по льду, сжимая в кармане своего первого зимнего пескаря. А рыбаки, отвлекаясь от процесса, провожали взглядами мою маленькую фигурку в ярко-красных резиновых сапогах.
РЫБАЛКА КРУГЛЫЙ ГОД № 7(381), 2018 г.
