Хитрости местного лешака
Лед наконец-то установился. Ударил настоящий звонкий морозец, и в два-три дня остекленела река. Лишь в бурылях да местами, под низкобережьями, лед был тонким, как бумага, а где-то и открытая вода парила. Здесь течение било в берег, закручивалось в водовороты и путалось в островках не упавшей еще на дно осоки и травы-элодеи. Эти места на реке, бывало, не закрывались до самой весны и были этакими ловушками, куда нередко попадали даже неосторожные лыжники, а однажды и моя собака Эльза - московская сторожевая - осела под лед толстым мохнатым задом. Пришлось вытаскивать, неповоротливую, не шутя.
Малая наша речка - это так, для разминки, тренировка перед волжскими раздольями. Не придавали мы ей значения и, конечно же, поэтому ее почти не знали. Белобрысым пацаном ловил я в речке лещей, позднее - щук на спиннинг и жерлицы. А еще позднее заманили меня волжские дали, где так вольно и азартно можно было пройти с ветерком на своей "Оби-3", замирая, ждать резкую поклевку язя на "кольцовку", вываживать на спиннинг щук-"крокодилов", дразнить судака на джиг. Самая крупная щука на 16,2 кг была поймана из-подо льда зимней жерлицей именно на широких плато Чебоксарского водохранилища, а самый крупный лещ на 3,4 кг - "кольцовкой" у Соколиного острова, в стремительных волжских струях...
И вот теперь мы шли вдоль реки-невелички и снисходительно поглядывали с ее бесснежных еще берегов на редкие фигуры рыбаков. Мол, балуются, ребята, ну и мы пошалим...Снисходительной уверенности нам придавало еще то, что в кане плескались живцы-карасики, заготовленные еще по открытой воде, осенью. Они, эти серебряные карасики, отлично жили в пластмассовом баке и только "ждали" перволедья. В посудину я вывел шланг от компрессора для аквариумных рыбок и подкармливал рыбок мелким кормовым мотылем. Поэтому они были в хорошей форме.
Широкий плес с серьезными глубинами до шести метров был далеко не пустынным. Впрочем, чего еще ждать, если до места рыбалки минут пятнадцать ходьбы от ближайшей остановки троллейбуса. (Плюс в том, что до самого места не подъехать на автомобиле. Дороги в этой прогулочно-парковой зоне перекрыты шлагбаумами, а значит, меньше будет свалок и "ловцов" с электроудочками.)
На льду чернели фигуры нескольких рыбаков-жерличников. Подойдя к одному из них, поздоровались. Выяснилось, что еще потемну поймал он щучку с килограмм. Получается, припозднились мы. Привыкли, что на Волге "час щуки" наступал зимой обычно в 10-11 часов утра, и лишь к весне - едва заалеет солнце. Но ничего, время еще девять утра, живцы есть, они бодры и зло-азартны.
Новый ледобур врезался в нетронутую гладь льда, в стороне от стоящих уже жерлиц, и совсем скоро треноги и снасти на подставках вытянулись на сухом льду в настороженном ожидании. Тут и позавтракать можно. Перекусив, сели у лунок дразнить на мотыля и блесну местных сорожек и окунишек. Но что-то было не так, и местная рыба отказывалась клевать. И мы вернулись к знакомому уже щукарю, тоже скучающему у лунки.
За разговорами сразу и не заметили фигурку в стареньком черном пальто, метнувшуюся к жерлицам. Там алел флажок. Рыбак согнулся над лункой и, высунув язык от томительной рыбацкой страсти-напасти, начал медленно перебирать леску. Есть!.. Он подсек и уже вскоре выбросил на лед щучку явно тяжелее килограмма. Она пружиной изогнулась на льду, изумленно замерла и забилась уже настойчиво и зло...
- Две он сегодня уже взял, - словно бы равнодушно произнес наш новый знакомый, но в его голосе все же прозвучала легкая зависть.
- Ну и ты не пустой...
- "Шнурок" с полкило зацепился, - презрительно выплюнул окурок рыбак.
Вскоре дедок, неожиданно легко, снова кинулся к жерлицам и вытянул еще одну щуку. Нам это уже перестало нравиться. Вальяжную снисходительность волжских щукарей как рукой сняло. У нас и было-то два пустых подъема флажков, где в результате только слизнула "зубастая" карасика и даже спасибо не сказала.
Когда неугомонный дед взял еще одну щуку, мы начали собираться домой, проклиная лешаков-колдунов, местную хитрую щуку и себя, чайников, вместо Волги забредших на богом забытую лужу, где, видимо, фартит только старым язычникам.
Тут к нам подошел сосед-рыбачок, с которым мы только что познакомились.
- Уходите?
- А чего тут делать? Дед, наверное, из садка вытаскивает или слово заговоренное знает. А у нас живец - зверь, и хоть бы одна попалась...
- А у вас какой живец?
- Караси, с воды еще живут.
- Э-э, мужики, с карасями тут пустое дело щуку сторожить. Это в городе у моста на карасиков еще берет, а здесь щуке только мелкую сорожку надо под нос совать. У меня окуньки стоят с палец - вроде самый живец, но нет. Белую надо ей...
- Так не берет же мелочь.
- Берет, но только на чернобыльника, и то, если две-три личинки нацепишь. Репейник уже ей не по вкусу, хотя какая, вроде бы, разница? Да и слабоват репейник, быстро вытекает. Причем дед щукарит все в одном месте, вон у той коряги. В стороне уже щука не берет. Он рано приходит и занимает место, даже если и живца нет. Мелочи-сорожки подловит и потихоньку наживляет снасти. Поймает три-четыре щуки и в одиннадцать часов уже уходит. И так каждый день. Мы его даже не обуриваем, бесполезно.
- Так и ты приди пораньше, ну, часов в пять. Займи место.
- Нехорошо это. Он пенсионер. На Волгу дорого ему ездить, а тут он и душой отдыхает, и домой бабке принесет на жареху.
Мы закраснелись: то ли от мороза, то ли оттого, что не забыто все же неяркое главное, что еще иногда объединяет российских рыболовов... Закурили с товарищем и согласились.
Наломав и налущив чернобыльника, мы выглядели чистый и необжитой плес на повороте реки. Поймали с десяток мелких плотвиц-сорожек и утром выставили жерлицы, еще потемну. С рассветом на одну из жерлиц попалась щучка килограмма на полтора, потом еще одна зацепилась, и брать перестало, а краем глаза видели, как бегает вдалеке к жерлицам дедок-лешак, и почему-то было на душе не завидно, а тепло и спокойно...
Александр Токарев, г. Йошкар-Ола
Фото автора
