Как охотники рыбачили, или Ружьём и жерлицей

Юрий Грон, г. Псков 

Конечно же, я не сторонник ловли живца выстрелом в воду из ствола и глушить рыбу пальбой возле её тела, как описано ниже. Но почему-то захотелось записать эту быль именно так, как услышал её из уст однокашника-охотника. Охотники – народ покруче, чем мы, рыболовы. У них ружья, а у нас – всего лишь стволы в виде удилищ. На рыбалке у них и методы свои, нетрадиционные. Вот послушайте, как они давным-давно рыбачили. И вы непременно согласитесь, что в данных историях рыбалка охоту победила! 



Вообще говоря, я и мой постоянный спутник Валера Апраксин собирались на утиную охоту. Перед выходными, после работы, забросив на плечи плотные рюкзаки и ружья, мы помчались на автостанцию. Автобус шел направлением на Маршавицы, Сигорицы, и это нас устраивало. 

По дороге переговорили с водителем, в какое время в субботу автобус будет ехать обратно. Он нас предупредил: “Раньше 16 часов не уеду. Так что рассчитывайте своё возвращение к этому часу!”. 

Мы вышли из транспорта на 22-м километре и, сориентировавшись по карте и компасу, двинулись искать озеро. Августовской красотой природы нам пришлось любоваться лишь первое время. Так как, к нашему стыду, вместо расчетного получаса по времени мы находились в пути уже два и никак не могли обнаружить выбранный водоем. 

Помогли нам, как ни странно, утиные хлопанья крыльями да их кряканье. Изменив направление на звуки, мы всего лишь с пяти-семи метров увидели воду. 

Озеро находилось на болоте, напоминая фасольку по форме, и размером с километр на триста метров. Практически со всех сторон водоем был окружен непроглядной плотной стеной из березняка и сосен. Увидеть его можно было только с небольшого расстояния. 

На воде мирно плавали утки. Мы затаились, сбросили тяжелую ношу с плеч, подготовили ружья и стали осторожно подкрадываться к берегу. По неоднократно применяемому сигналу одновременно выпустили по утиной стае четыре заряда. 

Поднялись с неприятно чвакающей болотной травы и увидели лишь улетающих потревоженых птиц. 

 – Ну и мазилы! – недовольно заворчал Валера. – Давай-ка, Санек, хоть окунемся. С меня уже семь потов сошло после затянувшегося поиска. 

Мы быстро сбросили одежду и прямо голышом плюхнулись в озерную благодать. Охладившись, стали осматриваться. Чуть в стороне, под самым берегом я заметил четырёх подранков. 

 – Оказывается, не такие уж плохие мы стрелки, – проговорил Апраксин, когда забрали с воды дичь. – Четыре выстрела – четыре утки! 

Поскольку утки, напуганные выстрелами, больше не прилетали, мы, демаскировавшись, двинулись вдоль берега знакомиться с окрестностями. Ружья тяготили плечи. Верхний слой болотистого грунта ходил под ногами. А одну трясину даже пришлось переползать. На разведку затратили около часа и уселись перевести дыхание – тяжело летом ходить по природному моховому батуту. Обратили внимание на тонкоствольную, наклоненную в сторону воды, березку. К ней была кем-то привязана кордовая нить из покрышки.  

 – Дмитрич! Это, кажись, жерлица. Проверь её. 

Я вытащил нехитрую снасть из воды. 

Подводная её часть заканчивалась ржавым, но довольно прочным ещё двойником. 

На воде были заметны всплески рыбы: то ли хищник гоняется за добычей, то ли рыба просто играет– непонятно. Валера развернул двустволку в сторону рыбьей возни и пульнул из одного ствола мелкой дробью. На поверхность всплыла плотвичка. Меня это рассмешило:  

 – Апраксин! А ты и по рыбе крупный спец. Метко бьешь!  – Санек! А ты не скаль зубы. Сади её на жерлицу, и в воду. Может быть, и ушицы отведаем сегодня. 

Я провел нитку через жабры и рыбий рот и забросил её в озеро. Мы стали поговаривать, что пора бы и уток варить да трапезничать, как вдруг спустя всего несколько минут нить жерлицы натянулась и стала покачивать ствол березки. 

Не веря своим глазам, мы одновременно бросились к снасти. 

Тащить хищника было тяжело: нить больно врезалась в руки, а плотвичка трепыхалась выше большой щучьей головы. Крокодилица яростно сопротивлялась. 

 – Успокой её! Просто так не возьмем! – крикнул я Апраксину. 

Напарник, недолго думая, развернул ружье и, стараясь не попасть в рыбу, нажал на курок и выстрелил возле её тела. Оглушенная рыбина сразу пошла, как бревно. Мы рассматривали её: перед нами лежала щука толстая, короткая и не меньше килограммов четырех. 

Придвинули живчика к двойнику и вновь забросили в воду. Спустя минут десять опять последовала поклёвка, и опять щука килограмма на два. Мы, забыв и про охоту, и про ужин, с азартом забрасывали живца до тех пор, пока озерные “крокодилы” не изрезали его своими острыми клыками вдоль и поперёк до неузнаваемости. Тогда и клёв прекратился. 

С удивлением глазели мы на свои трофеи: четыре крупные щуки от двух до четырех кг каждая. Мой друг, находясь всё ещё под впечатлением от такого улова, лепетал от восторга: – Надо же, как мы их нестандартно ловили – ружьем и жерлицей...  

 – Валера! А ты часом не родня Валентину Пикулю? Это ведь у него “Пером и шпагой, – начал я тонко подначивать коллегу. 

 – К сожалению, литературным талантом не обладаю. Эта фраза у меня случайно получилось”, – ответил Апраксин. 

 – Ну, что ж, “граф”, в таком случае продолжим наш путь. 

Мы обошли озеро. Ручеек в северной части водоема, впадающий в речку Боровенку, пришлось форсировать по бобровьей плотине. И спасибо им за это, а то пришлось бы возвращаться. А минут через сорок мы вышли к месту, где оставили свои рюкзаки. Щук тут же посадили на кукан и опустили в воду. Быстро разожгли костер. Сварили в ведре уток и сытно поели, не переставая обсуждать случайную, но уловистую рыбалку. И тут я вспомнил, что в моем рюкзаке есть набор для удочки. Ну как же я мог забыть? 

Рано утром, сделав пару выстрелов по пролетающим уткам, мы приступили к ловле живцов. Конечно, я Апраксину сделал “комплимент”, что ловить живцов с помощью ствола у него лучше получается. Но он, никак не реагируя, нетерпеливыми глазами пялился на поплавок, пытаясь выловить рыбку. Двух красноперок мы выудили только часа через два и тут же установили на всё ту жерлицу. До обеда снасть сработала дважды, и ещё две щуки под три кило каждая прибавились к вчерашнему улову. 

К автобусу мы шли тропой, которую натоптали то ли охотники за клюквой, то ли зверьё, загруженные вместо дичи крупной озерной щукой. Пассажирам и водителю, слушая наш разговор о рыбе, было непонятно, почему охотники говорят о щуках? А не лукавят ли они, везя в своих набитых рюкзаках браконьерски разделанного кабана или лося? Только у нас сомнений не было, и мы уже строили планы на следующие выходные, думая в большей степени не об охоте, а о рыбалке на озерных хищниц. 


РЫБАЛКА КРУГЛЫЙ ГОД № 17 (391) 2018