И в туман согреет нас удача
Вадим Назаров, Ивановская обл.
“У осени всегда свои законы. Ненастье, холода, туманы по утрам. И клики журавлей, и шелест листопада...” Я не помню, чьи это строки. Просто врезались они в память и живут в ней до сих пор. И вчера, глядя в затянутое туманной пряжей окно, я вспомнил тот день, плотный туман над Каа-Хемом и удивительную рыбалку нашу с Олегом, когда плотные розово-серебряные ленки шумно бились на крючках наших донок. Казалось, что они возникали из ничего в закутанной туманом воде быстрой протоки.
В те дни холодный туман пришел по таежным распадкам гор от хребта Академика Обручева и как бы отгородил СарыгСеп и шумящий на перекатах Каа-Хем от всего прочего мира. И только вершины таежных хребтов возвышались из молочного моря тумана, залившего всю округу.
Порой из этого туманного “киселя” начинала сыпать студеная морось, и от этого становилось особенно неуютно. А самым досадным было то, что пришлись деньки эти как раз на два заработанных мною отгула после двух недель без выходных.
И под вопросом оказалась вся наша рыбалка, к которой мы так готовились. Вижу, что и Олегу обидно, ведь он два вечера после учебы червей на бережку Мергена (маленького притока Каа-Хема) копал.
– Ну, что, сын? Рискнем? Поплыли на острова? Протоки мы с тобой изучили почти все. Дуром не попрем ни в шиверы, ни на заломы. Тут рядом, километра два, не более.
Поплыли под тоненькое позванивание ледяных сосулек, которыми за ночь оделись кончики ветвей склонившихся над протокой елей и берез.
– Холодно! – Съежился Олег на сиденье лодки. – Вряд ли клевать будет!
– Увидим, – говорю, – Ты только червей не поморозь! На мороженых точно не клюнет.
Минут через пятнадцать мы до своего острова долетели. Хрустнув песком и галечником, выбрались из лодки и оттащили её к зарослям тальника, у которого и решили костер развести. Без него в такую погоду задрогнешь. Признаться, мне даже как-то неудобно перед сыном. Вот взял его с собой в хмурь, туман, когда и простудиться недолго. Супруга, конечно, права была, отговаривая нас. Но с другой стороны ему это нужно. Школа заканчивается, впереди взрослая жизнь. А в ней всё ой как не легко и не просто! И за наши совместные поездки на рыбалку, походы в тайгу, горы он не раз мне спасибо скажет, ведь здесь он жизни учится.
Впрочем, скоро согрелись. Нарубили в тальнике прутьев для донок, натаскали сухого плавника для костра – и вроде теплей стало. Котелок над огоньком подвесили.
Для начала забросили четыре донки и решили чаю напиться. Но рыба, как оказалось, тоже позавтракать решила. На второй от нас донке вдруг провисла леса. Я вскочил, опрокинув котелок, и вовремя! Леска рывком натянулась, и прутудилище звонко хлестнул по воде. – Ага! – закричал Олег, вскакивая. Я ему рукой махнул, мол, и сам вижу, однако он к крайней донке поспешил. Оказывается, и её кто-то “потревожил”. Так вот, без всякого вступления, и начался тот необычно жадный клев. Нет, я не ошибся в своих предположениях! Похоже, что именно на этот песчано-галечниковый “спад” в обширную яму за островом вышла кормиться крупная рыба! Поклевки следовали одна за другой! На червей жадно хватали крупные хариусы с плавниками, как крылья бабочки “павлиний глаз”, и розово-серебряные, в темных пятнышках, упитанные ленки, и темноспинные, с алыми хвостовыми плавниками таймешата, со злым “щучьим” взглядом. Конечно, попадалась и мелочь – большеротые бычки “широколобки”, хариусы-“белячки” поменьше ладони, ельцы. Но всех их, за исключением широколобок, глубоко заглатывавших насадку с крючком, мы отпускали.
Костер, чай, туман... Все было забыто. Мы едва успевали подсекать и выводить пойманную рыбу. А две поклевки так вообще сумасшедшие какие-то были – крепкая леса, будто нитка рвалась! Две донки мы безнадежно запутали. Заниматься с ними было некогда! Забросы, поклевки, сверканье, шумный плеск попавшейся рыбы! Азарт! Какой-то неразумный азарт...
Однако в этой суете, наконец, наступил вынужденный перерыв. Мы невзначай растоптали червей в холстинном мешочке. И только тогда мы огляделись. Этакое побоище! Погасший, залитый чаем из опрокинутого котелка костер, облитая чаем провизия, перепутанная леса донок и... рыба. Невольно вспомнился неписаный закон таежников – лови столько, сколько надо, Но, не хапай, не жадничай!
А мы, похоже, пожадничали в тот раз. Как столько рыбы донесем домой? Ведь нам до Сарыг-Сепа как-то добираться нужно. К рейсовому автобусу из Кызыла на Сарыг-Сеп навряд ли успеем, а против течения на надувашке не пойдёшь...
Кучка широколобок да раздавленных в суете ельцов – наш подарок здешним чайкам, а может, и цаплям. Они тоже до рыбки-то охочи. А улов... да, пожадничали! Однако, думаю, немногие бы нашем месте не остановились, пока такая рыба берёт без перерыва! Что тут рассуждать! Собираться надо, а то туман из белого уже в серый переходит. Сложили рыбу в мешок от лодки. Ох, весомо! А ведь только от берега до дороги километра два с лишком. Да по дороге до посёлка километров пятнадцать! И если попутного транспорта на Сарыг-Сеп не будет, то пешком нам топать до утра придётся. Перспектива скверная, особенно в такую погоду!
С такими совсем не веселыми мыслями в сгущающихся сумерках вел я нашу надувашку к устью Мергена, почти не видя очертаний берега. Но память не подвела, подчалили благополучно, хотя уже почти в темноте.
Мы тащили лодку и весь наш скарб в рюкзаке и рыбу в лодочном мешке, с остановками, переводя дыхание и обливаясь потом, Нет, столько наловить, это, конечно, непроходимая глупость! Ну, что бы не остановиться вовремя! И на душе тревога! Что жена подумает!? Она, конечно, знает, что я достаточно опытен, но ведь ночь на дворе. А река – не наша добрая маленькая Теза, а Каа-Хем, на которой и днём-то нужно быть очень осторожным и внимательным, а уж в темноте и подавно!
В тальнике у обочины дороги наломали сухих веточек и разожгли костерок. И тут на наше счастье у костра нашего остановился “УАЗик”, из которого, улыбаясь, выглянул знакомый – Алексей Петрович.
– Ну и как, поймали чего? Или только ноги да время? – смеется. – Хоть бы показали рыбку.
– Да вот, смотри, – говорю.
Глянул он и сразу посерьезнел. – Это где же столько? И чем? Мы тут на Масловскую заводь ездили. Так втроем лишь два десятка ельцов наудили. А тут у вас кило двадцать, да такой рыбы! На донку? Быть не может! Хоть бы взял когда на свои секретные-то места!
– В чем же дело? – говорю. – Можно. До шуги время ещё есть. Рискованно, конечно. В коряжниках пропороть лодку проще простого. А на моторке туда заплывать – дело пустое. Всю рыбу распугаешь.
Я ведь на весельной лодке с мальчишечьих лет мастер. Потому мы и заплываем в любые протоки. Но Каа-Хем – река серьезная. В ней и, умея плавать, утонуть легче легкого. А снасть-то у нас самая простая – донки. Если не забоишься со мной на резиновой лодке, на следующие выходные поплывём, посмотришь места наши.
Подвёз нас Алексей Петрович прямо к дому, а мы ему пару хороших ленков на пирог-“рыбник” подарили.
Рыбы хватило и нам, и соседям, и на жарёху, и на “рыбники”. А старейший поселковый рыболов Василий Хирсантьевич Кузнецов, которого я пригласил на пирог с ленком, сказал, что такой хороший клёв к сильному похолоданию, и что в нынешнем сезоне мне уже на резиновой лодке своей не плавать. Он оказался прав, через три дня похолодало до минус десяти, а к следующим выходным по реке густо шло “ледяное сало” – шуга.
РЫБАЛКА КРУГЛЫЙ ГОД № 21(371), 2017 г.
