Единственный выстрел
Александр Сикало, г. Северодонецк
РЫБАЛКА КРУГЛЫЙ ГОД № 3(113), 2007 г.
Тот год для меня заканчивался весьма удачно. Выиграл все городские и областные соревнования по летнему многоборью. Что особенно порадовало, так это дебют на чемпионате Украины по СПС, где первое место в подводной охоте и третье в многоборье. И под завязку старого года, можно сказать, уже выиграл область по зимнему многоборью. Как ни странно, легко пошло подтягивание, которое всегда не любил. Осталась лыжная гонка, и мне можно было проиграть 2-3 месту метров 300-400. Но всегда привык выкладываться до конца, тем более что это уже последнее соревнование в этом году, и первое место было уже в "кармане".
Перед стартом была почти безветренная погода, и я снял ветровку, но когда выбежали в поле, то сильный встречный ветер очень неприятно давил на разгоряченную грудь. У своих основных соперников я выиграл, хотя самой гонки и не выиграл, но первое место в многоборье было мое.
Кажется, что в этом году достигнута, наконец-то, желанная спортивная форма, а через год перехожу в другую возрастную категорию, и там будет уже чуть легче, пока снова не придет "молодежь". Все страсти уже позади, автобус катит нас домой, за окном темно, хочется подремать, но "сквознячок" дующий из щели в двери не дает заснуть, как-то неуютно...
Утром проснулся в состоянии сильного озноба, было тяжело дышать, и при вдохе выше поясницы была тянущая боль, температура: 38,5. Пошел к производственному врачу, написал он в больничном: "ОРЗ" и советовал мне погреть свой радикулит, хоть я и пытался доказать, что нет у меня никакого радикулита. Домой доковылял весь разбитый, температура подскочила до 39,5, ночь промучился, сидя и покачиваясь от боли... Хорошо, когда есть врачи - школьные друзья, тем более товарищи по спорту. Пошел прямо к Николаю, а он, в свою очередь, отвел меня к нашему городскому пульмонологу. Яков Петрович послушал меня и сразу же заявил: немедленная госпитализация, это воспаление легких.
Почти два месяца провел я в пульмонологии, так случилось, что спустя некоторое время, когда уже дело шло на поправку, прямо в больнице началось двухстороннее воспаление легких. Выписался уже из больницы я весной со спайками в левом легком. Было очень приятно идти и вдыхать теплый весенний воздух, но мысли были мрачные. Считай, что этот год уже пропал, во всяком случае, врачи запретили всякие тренировки...
Осенью заметил в слюне капельки крови, но сначала не придал этому значения, подумал, что из десен. Но когда однажды на снегу увидел приличный сгусток крови, то снова пошел в пульмонологию. Снова больница, снова уколы и лекарства, различные процедуры. Выписали перед самым Новым годом...
Весной опять кровь в слюне. Снова больница, провели обширное обследование и определили опухоль в правом легком. И вот сидим в кабинете: Яков Петрович, Николай и я, пьем кофе и ведем невеселую беседу. Разговор у нас был довольно откровенный - опухоль может быть и с "клешней", но окончательно об этом могут сказать только анализы после операции. Надо ехать в клинику грудной хирургии. Вскоре я уже пациент терапевтического отделения этой клиники.
Сразу на операцию не положили, лечили таблетками и уколами и периодически проводили обследование. Пришло время главного консилиума, которого большинство пациентов ждут с трепетом. Приговор окончательный, так как лечение практически ничего не дало, - операция, но только после согласия самого пациента. А куда я на фиг денусь?!
В тот же день был переведен этажом выше в хирургию. Про подготовку к операции, ее начало, и как очнулся в реанимации, я опущу. Спустя некоторое время из реанимационного отделения был снова переведен в палату на послеоперационное лечение. Наблюдая за врачами и сестрами, я заметил, что они иногда заглядывают в конец журнала - истории болезни. Потом я узнал, что там подклеиваются экспресс-анализы - анализы срезов опухли сразу после операции на предмет онкологии.
Поздно вечером, когда дежурный врач и сестры ушли в дальние палаты, я зашел в ординаторскую, нашел свою историю болезни, открыл нужную страницу. Читаю: "низкодифференцированный плоскоклеточный рак легкого"?! Сейчас мне трудно точно передать то, что я ощутил в первый момент. Помнится, что "потемнело", какой-то "удар" и "звон в ушах". Сколько длилось "помутнение разума" я не помню, когда "очнулся", вернулся в палату и лег на кровать. Но как молот по мозгам било одно слово: рак, рак, рак... Всплыла фраза "низкодифференцируемый", и я подумал, что, может, это означает плохоопределяемый, и они ошиблись. Человек всегда ищет себе соломинку...
Запомнилась и фраза из протокола операции: "по рекомендации профессора "имярек", вырезать в пределах здоровых тканей". Сам о себе рассуждал, я еще живой, думаю, что и здоровых тканей хватило для "предела". Заснул я только под утро, когда смог себя "зазомбировать" воспоминаниями о том, как нырял и колол камбалу в Азовском море. Море ведь всегда "убаюкивало" и "растворяло" меня.
И теперь постоянно, если приходится обрезать пятна на картошке или чистить деревья от гнили, то вспоминаю ту фразу: "удалить в пределах здоровых тканей". Мне это удаление обошлось в 1800 кубиков, был объем легких 5800, а стал 4000, но, как поется в одной из песен В. Высоцкого: "скажи еще спасибо, что живой..."
Спустя полтора месяца после операции уже был дома, и мы с Володей, моим верным другом и товарищем, поехали на подводную охоту на Оскольское водохранилище, вернее, он на охоту, а я сопровождающим на лодке, но свое все снаряжение тайком от жены все-таки взял. Я сказал ему, что мне надо сделать только один выстрел, чтобы снова почувствовал себя не просто живым человеком, а подводным охотником. Володя долго меня отговаривал, но думаю, понял, что это значило для меня.
Я попросил его подойти на лодке к одному моему любимому заливчику, где рядом с глубоким руслом была отмель глубиной не более двух метров, заросший редким тростником и рогозом с полянами внутри, покрытыми сверху тиной и зарослями кувшинок. Там всегда можно было найти сомиков, лежащих на дне на полянках внутри камыша или висящих под листьями кувшинок.
Володя помог мне надеть гидрокостюм, шрам местами ныл, но в основном правая часть грудной клетки "пугала нечувствительностью тела". Лечащий врач сказал, что при операции пересекли кучу нервных окончаний, и спустя полгода год чувствительность тела появится. Сами легкие не имеют нервных окончаний и не болят, а вот все их окружение уже более капризное в этом отношении. Пока мы надели вдвоем с ним на меня гидрокостюм, совсем ослаб, но затею свою не оставил, хотя Володя сделал последнюю попытку отговорить меня от ныряния.
И вот я уже в воде. Как приятно лежать в воде и, слегка шевеля ластами, скользить по ее поверхности, поглядывая вниз на подводный мир. Приятно снова ощущать в руке рукоятку подводного ружья... Все, думаю, все уже позади, я снова "возродился", но надо еще произвести выстрел! Сначала минут 10-15 просто осваивался на поверхности, поглядывая на дно и в камыши. Сделал несколько пробных нырков на чистой воде, ныряя на пару метров, вроде ничего не забыл, но все равно страшновато: как там себя поведут танталовые скобки на легких?
Затем облюбовал себе один небольшой островок среди кувшинок, окруженный редким рогозом. Подошел к нему метра на два, закрыл глаза, чтобы потом лучше было бы смотреть в полумраке под тиной и листьями кувшинок, сделал потихоньку несколько вдохов-выдохов, которые вряд ли можно назвать гипервентиляцией, нырнул в загадочную темноту, и открыл глаза. Ухватившись у дна рукой за стебли рогоза, стал всматриваться в полумрак.
И, как в прежние времена, как по заказу, вот он, свисающий хвост сомика. Всего я его не видел, но мне достаточно и этого, чтобы выстрелить чуть выше хвоста. Что я мысленно бормотал, целясь в него, уже не помню, но твердо помню, загадал, что если попаду в него, то все будет нормально в моей дальнейшей жизни, что буду нырять, и охотится, как и прежде, ну почти как прежде. Понимал, конечно, что после операции на легких уже полного здоровья не будет, но тогда я об этом не думал. Передо мною была самая главная цель в моей жизни, и я должен ее поразить.
Выстрел! Клубы пузырьков вырвались из надульника и скрыли от меня все. Ружье мгновенно стравило, ведь два года оно лежало и не работало. Вдруг почувствовал рывок, и только тогда я понял, что попал. Попал!!! Не думая уже о том, что сомик может сорваться, вынырнул из-под тины, подтянул линь к себе, взял его за жабры, поднял голову над водой, вытянул в руке сомика и что-то заорал. Даже то, что ружье стравило после единственного выстрела, я понял как хороший знак. Пока только один выстрел - и все!
...Потом еще было кровохарканье и длительный процесс реабилитации: лекарства, процедуры, рентгенограммы и т.п. Но ни врач, ни жена не знали о том единственном выстреле, который дал мне самый главный стимул и веру в благополучный исход. Со спортом пришлось расстаться навсегда, пробовал бегать, но когда боишься "напрячься", то это уже не спорт. А тот единственный выстрел дал мне веру в будущее, но в тот год и позже я больше не нырял.
Через пару лет, как-то незаметно, снова стал охотиться, сначала на мели, а потом и в завалах на Донце. Конечно, задержка дыхания уже у меня была не та, что раньше, но для любителя, каковым я стал себя считать после операции, и этого достаточно.
Фраза уважаемого профессора "в пределах здоровых тканей" заложила основу веры в благополучный исход, а тот единственный и удачный выстрел превратил ее в реальность.
Александр Сикало, г. Северодонецк
Фото автора
РЫБАЛКА КРУГЛЫЙ ГОД № 3(113), 2007 г.
