Дед Мороз и браконьер
Виталий Волков, Волгоградская обл.
Фото автора
Озираясь по сторонам, будто вор, Серёга шёл к озеру вчерашней тропкой. Тёплое дыхание его от скорой ходьбы пушилось инеем на ресницах и оседало серебристыми нитями на поднятом воротнике дублёного полушубка. Мороз поутру придавливал знатный, и Серёга ни за что бы не поплёлся на озеро в такую рань, если бы не сеть, которую он ещё вчера украдкой сунул по лёд.
Лишь только брызнули на ветки прибрежных деревьев первые лучи восходящего солнца, одаривая розовым сиянием колючки инея, Серёга вышел к берегу озера. Да тут же и остановился в недоумении, будто вкопанный, увидев, что возле проруби, куда была опущена сетка, стоя на коленях, орудует какой-то дед.
Пожевав в нерешительности окурок, Серёга приложил ко лбу рукавицу, как козырьком заслоняясь ею от яркого солнечного света, который играл на заснеженном льду тысячью разноцветных сияний, и стал наблюдать издалека. “Не инспектор ли?”, – сразу смекнул он трусливо, и хотел уже было повернуть оглобли в обратном направлении. Но решил погодить.
А дед тем временем всё тянул из проруби длинную сеть, и когда из ледяного окошка показывался запутавшийся в ячее горбатый окунь с алым хвостом или зеленоватая прогонистая щука, то доставал из кармана ножичек и просто вырезал рыбу из плена. А потом отпускал в ту же лунку. Видя это, Серёга аж зубами скрипел, и кулаки сжимал от злости, но подойти опасался.
Дедок был Серёге явно незнаком, и вполне могло статься, что это инспектор рыбоохраны. Только вот одолевали Серёгу сомнения, что больно затрапезный вид был у этого инспектора: валенки старые, на пятках подшитые, из дырок на ватных штанах тут и там белыми языками любопытно высовывались тонкие пряди.
Замусоленная фуфайка была подпоясана какой-то цветастой тряпкой, а седую гриву на голове прикрывала заломленная набекрень шапка. Рядом на льду лежал полупустой кумачовый мешок. Седая борода у деда была такой длины, что когда он стоял на коленях над лункой и выпутывал рыбу, конец её окунался в воду и на морозе быстро покрывался стеклянными каплями, похожими на шарики ртути.
Вот борода и смутила Серёгу. “Бомжара, что ли, какой к нам забрёл и решил на халяву рыбки урвать?” – подумал он.
– “Тогда зачем он рыбу-то отпускает, а сеть режет? Чудно…”. Сетку было жалко, и, борясь со страхом, что дед окажется инспектором, Серёга всё же зашагал к нему. На морозе Серёгины валенки громко похрустывали по ещё не осевшему снегу, и хруст этот разносился на всю округу, так, что не заметить его было просто нельзя.
Но дед так увлечён был выбиранием сети, что даже не обернулся на звук шагов.
– Здорово, отец! – гаркнул над самым ухом Серега. Дед не вздрогнул и даже не удивился. Повернув голову, он посмотрел на Серёгу хитрым взглядом:
– Здорово, сынок!
А сам снова взял ножик, вырезал из сетки толстую от икры щуку и отпустил обратно в прорубь. На воде остался лёгкий бурун от прощального взмаха её хвоста. Каким-то знакомым показался Серёге взгляд этого деда, но он быстро стряхнул с себя короткое наваждение, тем более что спокойно глядеть на то, как дед режет его сеть и выпускает рыбу, было просто нельзя.
– Ты чего это, старый, по чужим сетям лазишь, да ещё и портишь их? – грозно спросил Серёга.
– А ты чего тут сеть поставил? Кто тебе разрешал? – хитро усмехнувшись, спросил дед.
– Надо было, вот и поставил! Тебе какое дело, старый? – огрызнулся Серёга.
– А мне надо было, вот и я снимаю, – дед тряхнул своей бородой и, отвернувшись от Серёги, потянул сеть дальше. “Ну, точно не инспектор”, – решил Серёга и осмелел окончательно.
– Ты, это, бросай сеть и топай отсюда, пока цел. А то я не посмотрю, что ты пожилой человек и всё такое, – сказав так, Серёга для убедительности сунул к самому носу деда свой увесистый кулак и спросил: – Чуешь, чем пахнет?
– Чую. Морозным воздухом свежим и чистым снегом, – снова усмехнулся дед и чиркнул ножичком по сетке. Растопыривший колючки окунь плюхнулся в прорубь.
– Да ты издеваешься надо мной, что ли? – в бешенстве округлил глаза Серёга.
Схватив рукой за сеть, другой он хотел с силой оттолкнуть от проруби деда. Но вдруг как-то резко перевернулся мир, и, хлопнувшись спиной об лёд, Серёга увидел над собой голубое и чистое морозное небо, почему-то украшенное звёздами. Поняв, что эти звёзды летают у него в глазах, Серёга не сразу догадался, что дед просто перехватил его руку, как самбист, и опрокинул здорового сорокалетнего детину на лёд, будто ребёнка.
– Ну всё, хана тебе, старый! – процедил сквозь зубы Серёга, и, вскочив на ноги, двинулся на деда. Щуплый и бородатый соперник, которому вроде по возрасту положено быть медлительным и немощным, не только ловко уворачивался от Серёгиных ударов, но и успевал схватить его за руку и снова распластать на льду, бросив через спину.
Барахтались довольно долго, пока, наконец, не утомились оба: Серёга от постоянных шлепков спиной об лёд, а дед от бросков. Видно, почтенный возраст всё-таки сказывался. Наконец, обессиленные, оба сели прямо на лёд друг напротив друга. Серёга тяжело дышал, раздувая ноздри, и с ненавистью смотрел на деда. Дед тоже запыхался, но глядел на Серёгу весело, всё с той же хитринкой в глазах и с улыбкой, запутавшейся в седой бороде.
– Ох, и здоровый же ты, Серёга, – отдуваясь, хмыкнул дед.
Серёга только зубами заскрипел, а про себя подумал: “Откуда он знает моё имя?”. – И на кой ляд тебе понадобилось сетку ставить? – спросил дед, как ни в чём не бывало, будто продолжая ненароком прерванную беседу.
– Зачем, зачем? Надо было! – буркнул Серёга и отвёл глаза.
Впереди был Новый год, десять дней пить-гулять положено. Всё по закону, у честного люда новогодние каникулы. А Серёга чем хуже? Только гулять надо на что-то, кровные свои отдавать. Жена загрызёт тогда… Вот и решил Серёга украдкой поставить сетчонку, поймать рыбы. В посёлке-то перед праздником она влёт разойдётся, особенно охотно пенсионеры берут. И совсем хорошо, если икряная щучка попадётся, – её и на продажу можно, и себе на праздничный стол. Только не рассказывать же всё это бородатому самбисту?
Серёга насупил брови, собираясь послать куда подальше бородатого с его вопросами, но, вспомнив свои падения на лёд, благоразумно промолчал. А дед подтянул к себе кумачовый мешок, который лежал на льду, и, пошарив в нём рукой, достал что-то и протянул Серёге:
– На-ка, возьми!
Это была золотистая и блестящая ёлочная игрушка – стеклянный шар, точь-вточь такой, какой в детстве вешал Серёга на новогоднюю ёлку. Где он теперь?.. Серёга посмотрел на деда с недоверием. – Бери, бери, не робей, – подбодрил бородатый. – Да гляди внимательно!
Приняв грубой натруженной пятернёй хрупкий шар, Серёга поднёс его к глазам, и в золотистом отражении увидел… себя, конечно же, только не теперешнего сорокалетнего, а мальчишкой – лет семь всего, не более. Вот встречает он, значит, деда, который пришёл с рыбалки, а дед достаёт из мешка здоровую щуку. Щука лежит на столе и разевает зубастый рот, раздувает жабры. Бабка уже ножик точит, готовится котлеты стряпать. А Серёжка, глупый, реветь начал. Хоть и страшна щука, и зубаста, а жалко её мальчишке. Дед его успокаивает, по голове гладит грубой ладонью, говорит: “Рыбалка – дело такое! Это ведь я не сеткой поймал, а на блесну на озере. Сеткой нельзя рыбу губить, и лишнего нельзя брать. А с этой щуки нам сейчас бабушка котлет нажарит. Праздник ведь на носу – Новый год!”. Серёжка слушает деда, утирая жалостливые слёзы.
А следом ещё видение выдал золотистый ёлочный шар. Вот Серёга уже постарше – лет десять парнишке. Рыбачат вместе с дедом на озере, ловят на блесну щук и окуней. И знает Серёжка, что так рыбачить хорошо и правильно. Давно уж нет деда, а Серёга стал взрослый мужик, и, получается, совсем позабыл, чему его дед учил. Стыдно стало, да так, что вот и на этого бородатого затрапезного деда теперь взгляд тяжело поднять.
Но, отведя от ёлочной игрушки глаза, Серёга посмотрел на деда, да так и открыл рот от удивления: тот стоял перед ним в новых расшитых снежинками валенках, в длинной красной шубе до пола и в высокой красной же шапке. Борода из седой и лохматой сделалась ровной да гладкой, и чистой как снег. Разрумянилось у деда лицо, будто помолодел он, а как расправил плечи – то и ростом стал выше. И только добрые его глаза всё так же с хитринкой смотрели на Серёгу. Дед протянул ему руку:
– Вставай, сынок, да пойдём, а то время-то к полудню приближается.
– Куда пойдём? – растерянно спросил Серёга.
– Рыбачить – куда ещё? – усмехнулся дед. – Чай, не забыл ещё, как удочкой-то блеснить?
Дед покопался в своём кумачовом мешке и вытащил оттуда новую удочку с шустрой блесной. Нашлась в мешке и ещё одна такая же удочка – для Серёги.
И рыбачили они вместе до самого заката, выбрасывая на лёд зубастых востроглазых щук и толстых ленивых окуней. А как начало смеркаться, то развели на берегу костёр, варили уху и кипятили чай. Все приспособы для этого нашлись в дедовом кумачовом мешке. Уютно трещал костёр, стреляя искрами в морозное небо, испестрённое россыпью звёзд. И горела в том костре браконьерская сеть, которую вытащил из проруби и бросил в огонь сам Серёга.
РЫБАЛКА КРУГЛЫЙ ГОД № 1(375), 2018 г.
