Дед Макей

Вера Князева, Набережные Челны

Я вцепилась в дедушкину руку, боясь оступиться. Глаза никак не могли привыкнуть к темноте, темноте, с которой пытались бороться и серп, висящей над посадкой луны, и яркие-яркие звёзды, подмигивающие голубым, белым и красноватым светом. Ох, сколько же их!? Я так и шла, задрав голову, любуясь бескрайним небом.

А что толку смотреть вниз – не то, что дорогу, ног своих не видать. Как только дедушка находит тропинку, змейкой вьющуюся, от дома дяди Сэмэна до ставка? Ставок – вот он, рядом, за пригорочком, раскинулся чёрным, полированным мрамором, отражающим домики, приткнувшиеся на том берегу.

Расположились на ещё не остывшем за короткую летнюю ночь камне-голыше. Дедушка споро забрасывал донки на сазана, приготовленные с вечера. Донки тихонько ударяли по мрамору воды – разбегались искры и тут же гасли. Снасти эти остались от отца дедушкиного, моего прадеда Василия, по рассказам, заядлейшего сазанятника. Мы их прихватили, собираясь в гости к дяде Сэмэну, двоюродному брату дедушки.

Хата дяди пряталась в садочке. За огородом ручей, гордо именуемый речкой Большая Елань. Я была удивлена: неужели есть и малая Елань? Для меня, жившей на красавице Каме, реки и крупнее этой казались ручьями. Эту вот, Большую Елань, подпёрли дамбой, вода заполнила балку, получился чудеснейший пруд, ставок, по-местному. А в ставке... В ставке – сазаны. Это мы вчера видели.

Дядя показывал нам село. Попался нам навстречу дедочек, росточка маленького, щупловат, тащит что-то тяжёлое за спиной.

– Это дед Макей, рыбак наш наилучший. Опять сазанов несёт. Почти каждый день ловит. Но что главное? Он-то ловит. А вот больше никто поймать не может.

Секрет знает. Но такой хитрый – никого близко к себе не подпускает, даже под градусом тайну свою хранит, – полушёпотом произнёс дядька Сэмэн, а потом уж громко, хитро улыбаясь в усы:

– Эй, диду, на свежую макуху сазанчиков ловил?

– На макуху, на макуху, – заулыбался дед, а сам быстро шмыгнул в проулок.

Сазаны совсем лишили нас покоя. Весь вечер мы пилили макуху, пахнувшую так, что я сама не выдержала и начала грызть один кубик.

И вот мы сидим на голыше, прижавшись друг к другу, ждём поклёвки. Меня бьёт дрожь – то ли от утренней свежести, то ли от нетерпения. Уж и солнце поднялось, петухи наконец-то угомонились, а поклёвки всё нет и нет.

– Что за ерунда, такого ведь не может быть, – не выдержал дедушка.

Он вытащил одну закидушку. От макухи и следа не осталось. Только голые крючки стыдливо висели на капроновых поводках. Вытащили вторую, третью – картина та же.

– Так, так, – протянул дедушка, – ведь кто-то макуху съел, сама она размокнуть и отвалиться не могла.

Почесал затылок, покрутил бороду, да, как треснет себя по лбу:

– Ах, я старый дурень! Ах, самоуверенный болван! Мне б вчера ещё догадаться можно было в чём здесь дело. Ну, ничего, будут ещё у нас сазаны, уже вечером будут! Собираемся домой.

Дядя с весёлой усмешкой встретил нас:

– Ну, что? Одолели наших сазанов?

– Одолеем брат, сегодня же одолеем.

После сытного тётиного обеда, не осилив и одной странички, я задремала. Проснулась, когда солнышко уже присмирело. Дедушка только и ждал меня. Он приготовил две лёгкие бамбуковые удочки.

– Куда идём? – поинтересовалась я.

– Пескарей ловить. Здесь ведь пескари знатные. Слышала ведь вчера, что дядя Сэмэн говорил: даже дед Макей сазанов на горилку меняет, а кушает уху из пескарей. Обожает он их!

Ловить пескариков – одно удовольствие. Хватают они жадно, только успевай таскать! За пару минут мы выдернули с десяток крупных, жирных рыбёшек. Но дедушка неожиданно дал команду сматывать удочки.

– Так не хватит ведь на уху, дедушка.

– Ещё и останется, – заулыбался он.

Пошли, к моему удивлению, мы не домой, а к месту, где утром пытались рыбачить. Дедушка размотал закидушки, порезал самых крупных пескарей на куски, надел их на крючки. Теперь-то я поняла всё. Ну и дедуля, вот хитрюга, “хуже” деда Макея.

Уселись на тот же камень и стали ждать. А ждать пришлось недолго. Леска на одной донке резко дёрнулась и поползла. Дедушка подскочил, подсёк – и вот он, долгожданный сазан! И пусть в нём не более полутора-двух килограммов. Но ведь это же сазан!

Не успели снять с крючка первого сазана, клюнуло на другую донку. Дедушка подсёк, но отдал леску мне, чтобы я сама выводила рыбу. Ох, какое же это счастье держать в руках лесу, которая, как живая, пытается вырваться!

С горем пополам я всё же умудрилась вытащить на берег сазана, чуть-чуть меньше первого. А потом пошло. Часа за два поймали семь штук.

Гордые, мы шествовали домой, но сделали крюк вдоль пруда, где рыбачил дед Макей. Дед, увидав наш улов, вытаращил глаза, а потом обречённо спросил:

– На макуху, значит, рыбачили?

– На макуху, диду, на макуху, – засмеялся дедушка.

– Ну, а догадались как? Или подсмотрели за мной?

– Нет, дедушка, это вы догадались, вы смекнули, что к чему. А я просто читал в каком-то журнале рыболовном о подобной ситуации. Я знал, что если в водоёме мало корма для сазана, да и тот, что есть, ему не достаётся из-за вездесущих пескарей, сазан поневоле начинает питаться пескарями, да так привыкает, что ему уж больше и не надо ничего. Вот видите, нет здесь моей заслуги. И секрет это ваш. А я его никому не выдам. Вы, диду, действительно знатный рыбак!

Рыбалка круглый год № 15(101), 2006 г.