Блесна

 - Оп-паньки! А куда делась блесна?..

Пропущенный через витую пружинку на кончике удочки, на легком ветру сиротливо закручивался лишь обрывок ноль двадцать пятой лески, а висевшей на нем до того блесны не было и в помине.



Сергей заозирался по сторонам, будто надеясь увидеть любимую блесенку где-то неподалеку на прозрачно-гладком перволедке. Но блесны нигде не было, и тогда Серега стал думать и вспоминать: где же она могла потеряться?

А вспоминать особо было нечего. Два часа назад он пришел на пруд со своим ведерком, заменявшем Сергею рыбацкий ящик, в котором лежали две удочки да небольшой топорик. Поставив ведерко вот здесь, где стоял сейчас сам, Сергей взял удочку и пошел крошить еще тонкий лед, проделывая лунку за лункой и выискивая окуневую стайку. Опустив в проделанное наскоро окошко юркую блесенку серебристого цвета с тремя впаянными крючками, подергивал ее раз двадцать, и, если не было поклевок, то убегал дальше и тюкал топориком, проделывал новую лунку, разбрызгивая в разные стороны звенящие льдинки.

Так и убежал довольно далеко от того места, где стояло его ведро. А потом, когда в новой лунке его рассчитанную на окуня блесенку схватила и срезала острыми зубами щука, долго матюгался в бессилии, глядя, как ветер трепал вытащенный из лунки оголенный обрывок лески, да делать нечего, и пришлось возвращаться за запасной удочкой, которую всегда носил с собой на такой случай.

А теперь вот стоял и думал: куда же пропала желтая окуневая блесна с его запасной удочки? Ведь Сергей точно помнил, она была на своем месте, когда он поставил ведро на лед и пошел по лункам. Тогда еще, заметив на ее поверхности, блестящей желтой латунью, окислившееся пятнышко размером с овсинку, загадал после рыбалки счистить его мелкой шкуркой и заполировать пастой ГОИ. А теперь чистить было нечего, как и не на что больше Сергею сегодня рыбачить - коробка с запасными блеснами осталась дома.

Потому, бросив в ведерко шесть пойманных матросиков, Сергей потопал к дому, оскальзываясь в широких валенках, обутых от сырости в высокие галоши, и все ломая голову, где могла потеряться блесна? За все время короткой рыбалки, хоть от своего ведра он и уходил довольно далеко, но оно, кажется, всегда было у него на виду. Кроме того времени, когда Сергей, опустившись на одно колено, вырубал во льду новое окошко, опасливо зажмуривая глаза от брызжущих в разные стороны искрящихся льдинок, или опускал ко дну блесенку, сбрасывая с катушки витки лески.

И вроде бы, кроме него, других рыбаков на льду сегодня не было. Разве что Вовка, старший сынишка вдовой Валентины, живущей одиноко на краю хутора почитай у самого пруда, дергал в стогу сено и носил его в сарай, раскладывая по кормушкам, да потом еще выводил коров к проделанной неподалеку от берега широкой майне, в зимнюю пору заменявшей в хозяйстве поильное корыто.

Сергей остановился, осененный неприятно догадкой, от которой горячей струйкой побежало по спине мерзкое тепло, будто ненароком свалившаяся за шиворот юркая мышь. "Да не мог ли пацаненок блесну-то умыкнуть, пока коровы пили?" - подумал он, и в подтверждение свой догадки достал из ведерка удочку, к самому носу поднес осироченный обрывок лески. Потом погладил, потер его между пальцами и досадливо покачал головой: с неровными шершавинками, будто побывавшая в щучьей пасти, леска была не оборвана и даже не срезана, а самым предательским образом откушена. Зубами орудовал мальчишка второпях...

"Вернуться, задать трепку сорванцу?" - сразу вспыхнуло в груди у Сергея, который страсть как не любил такие выходки. Но поди докажи теперь, что это он блесну взял - ведь не велосипед же, в любую щель можно спрятать, а по карманам лазить не станешь. С мамкой его поговорить тоже толку мало - разве углядишь за четырьмя пацанами, когда одна без мужа осталась...

Махнув рукою, с нелегким сердцем пошагал Сергей к дому. А в другой раз, памятуя об этом случае, на рыбалку пошел в самый дальний конец большого пруда, чтобы там, за высокой камышовой стеной, скрывшись и от ветра, и от посторонних глаз, рыбачить спокойно, не опасаясь легких на руку "прихватизаторов".  

Да вот только обсчитался немного, потому как в ухвостье пруда уже чернела сгорбившаяся над лункой фигурка раннего рыбака. Делать нечего, и Серега пошел к нему посмотреть, кто таков, да заодно и про клев сегодняшний справиться.

И чем ближе подходил, тем больше узнавал в нахохлившемся над лункой рыбачке своего предполагаемого обидчика Вовку. Рыбачок, как видно, лунку прорубил в удачном месте, потому что раз за разом выбрасывал на лед полосатых "матросиков", и, аж подрагивая от охватившего его азарта, не сразу обратил внимание на приближающиеся шаги. А когда услышал и обернулся, то сразу изменился в лице: довольная его улыбка, растянувшаяся от уха до уха, куда-то резко пропала, и Вовка стал судорожно сматывать удочку, да в последний момент, не придумав лучше, просто сунул ее в рукав дубленого полушубка, мешковато сидевшего на его худых плечах - отцовского, видно.

 - Ну, привет, Вовка! Как клев? - сурово спросил Сергей, нахмурив брови.

 - Здрасьте, - только и ответил мальчишка, робко глядя снизу вверх, а потом подвинул ногой разбросанных у лунки окуней, собрал их в одну кучу.

 - Хороший у тебя улов! - покачал головой Сергей. - А чем же ты их наловил? Где твоя удочка?

Мальчишка посмотрел на Сергея с мольбой, смешно сдвинув тонкие бровки и замокрев глазами. И такое отчаяние отпечаталось на Вовкином лице, что у Сергея больно сжалось сердце, и он даже подумал, что ну его, этот воспитательный момент. Но все же, поколебавшись секунду, сказал нарочито грубо:

 - Ну, чего ты? Удочку, говорю, покажи свою?!

Вовка дернулся, будто его плетью промеж лопаток ожгли, и стал тащить из рукава схороненную удочку. Руки у мальчишки тряслись, по щекам исподволь потекли слезы, а блесна, предательница этакая, еще и зацепилась в рукаве за шерстяной свитер, намертво завязнув острым крючком в мягких волокнах. Возясь и всхлипывая, Вовка потянул сильно, и блесна высвободилась с пучком красно-серых ниток. Не поднимая головы, протянул удочку Сергею.

Он взял в руки толстый и неудобный коротыш, срезанный из ровной ветки клена и очищенный от коры, но все равно тяжелый. Вместо катушки в палку были вбиты два гвоздя, заменявшие мотовило, на которые намотана грубая, вся в узлах и пожелтевшая от времени леска. На конце удочки она была прихвачена несколькими витками изоленты и проходила под ней с небольшим усилием. К леске была привязан латунная "окуневка" Сергея, до того начищенная, что даже слепила глаз. Но вот злополучное пятнышко Вовка так и не смог оттереть...

 - Ну как же так, друг? Ведь это моя блесна, а ты ее украл! Тебе разве не говорили, что красть не хорошо? - строго покачал головой Сергей, и тут же осекся.

Шлепнувшись с перевернутого ведра, на котором сидел, Вовка засучил ногами по льду, задом отползая от Сергея и лепеча сквозь слезы:

 - Дядь Сереж, прости меня, пожалуйста! Я больше не буду! Только не бей меня, ладно?.. Я больше не буду!..

Сергей аж удочку выронил от неожиданности:

 - Да ты чего, Вовка? Кто тебя бить-то собирается?..

Сидя на льду, мальчишка недоверчиво смотрел на Сергея, зазябшими ладошками размазывая по щекам горячие слезы.

 - А матери не расскажешь? А то она с меня за это три шкуры ремнем снимет... - тихо попросил он. - Я просто рыбачить хотел, только у меня леска есть, а блесны не было...

Сергей все понял. И так ему неловко стало перед этим мальчишкой, такое невиданное доселе чувство стыда тисками обхватило, сдавило грудь, что даже дышать стало тяжело, и в горле защекотало, как когда-то давно, в детстве.

 - Да ты вставай, Вовка, чего ты заднцей-то на льду холодном! - смущенно пробормотал он, подавая мальчишке руку. - Да что ты, думаешь, мне блесну жалко? Ну, ты бы подошел ко мне по-человечески, сказал бы, так и так, дядь Сереж, дай мне блесну. И блесну бы тебе дал, и леску - на, рыбачь на здоровье! А ты - воровать. Нехорошо это! Настоящие рыбаки друг у друга никогда не воруют!

Вовка сидел на перевернутом своем ведре, кивал головой и все всхлипывал. Сергей поднял со льда и протянул ему удочку:

 - На, опускай блесну. А то стайка отойдет куда-нибудь, искать придется.

Блеснув на солнце, "окуневка" нырнула в темно-зеленую стынь лунки. Вовка стал спускать с гвоздей леску, которая уходила под лед нераспрямляющимися и жесткими, как проволока, витками.

 - Погоди, - остановил его Сергей, пошел к своему ведру, взял оттуда струганный из сухой сосновой ветки удильник, к которому изолентой была приторочена катушка, а леска проходила через отрезок велосипедного ниппеля, и протянул его Вовке.

 - Вот, лучше этот возьми, поудобнее. Блесну только перевяжи, она, видать, окуням сегодня нравится! - и, заметив замешательство мальчишки, добавил весело: "Да бери, не гляди, у меня еще пять штук таких дома сделано".

Вовка бережно взял в руки удочку, привязал к ней латунную "окуневку" и, отпустив тормоз катушки, стал разматывать леску. Когда блесна упала на дно, слегка подернул удильником, выждав немного, подернул другой раз. Чуткий ниппельный кивок дернулся вниз, Вовка тут же подсек и стал вытягивать из лунки упирающегося "горбача". Вытащенный на лед, окунь распустил веер колючек, алые плавники горели на солнце.

 - Молодец! - похвалил Сергей.

Вовка радостно улыбался.

Виталий Волков, Волгоградская обл.
Фото автора