Апрельская вылазка, или Нижнее Кумозеро спустя пять лет
Александр Андрианов, г. Дзержинский, Московская обл.
Фото автора
Окончание. Начало в № 11 (337), 2016 г.
Однажды автор уже побывал и половил здесь рыбку. Но ностальгия по давнишнему путешествию толкает вновь посмотреть, а каково там сейчас?
Ещё на вокзале в разговоре Генка заметил, что полуцелую избу, находившуюся неподалёку от нашей, кто-то разобрал и вывез. Я почему-то посчитал, что эта та изба, в недрах которой я и спрятал свои вещи – ящик со снастями, коробку с бельём и портативную плитку «Пикник» в футляре. Конечно, любая потеря для нас значима, а эта представлялась мне весьма весомой. С такими невесёлыми мыслями я приехал на Кумозеро и только после обеда, просматривая соседние полуразвалившиеся остовы изб, отметил для себя – вроде бы она на месте. После обеда, ещё до поимки щук, я рванул к месту схрона и, к огромной радости, обнаружил его нетронутым. Да, за пять лет кое-что пострадало от сырости… Крючки у мормышек ломались уже потом, во время рыбалки, пешни тоже малость поржавели, но жерлицы, коловорот для их установки, пружины с флажками – всё цело и готово к использованию. Вот это радость!
Привыкнув за жизнь к постоянному постороннему шуму, то ли от шин об асфальт шоссе, то ли от музыки из телевизора, то ли от людской речи; там, на озере, разом окунаешься в мир глухой тишины, которая, как ни банально это прозвучит, буквально звенит… Слышны крики птиц, редкий шум ветра, стук сердца, скрип снега, льда, и всё. Все звуки наперечёт. Главное, что нет никаких промышленных звуков, характерных для города. Невольно начинаешь размышлять, и ничто этому не мешает. Впрочем, нам с Андреем, как правило, передвигавшимся везде вдвоём, было чем заняться, кроме раздумий.
Решение хозяйственных вопросов шло как бы в параллели. Пока я бурил лунки и устанавливал новые жерлицы или переносил их с одного места на другое, Андрей находил на островах сушину (сухую небольшую сосёнку), пилил её на полутораметровые куски и, сложив на сани, вывозил к избе. Уже там он сам, а иногда с моей помощью, пилил их на куски поменьше для костра. По вечерам, ещё до ужина, я скоренько разводил огонь в печке избы и протапливал немного, чтобы подсушить одежду и обувь. Варку каш и ухи Андрей возложил на себя, а рыбу жарил я. Кисель варили мы вдвоём. Носить воду нам не пришлось – шапка снега на крыше избушки таяла все семь дней пребывания нас на озере, и оставалось только собирать её в любую пригодную для этого посуду. Пару раз я подметал. Да и то из-за нашей беспечности – мы пилили дрова прямо перед избой, и вместе со снегом опилки попадали в сени, а потом и в комнату.
Впрочем, Андрей находил себе работу как обычно – из-за характерного для него пренебрежения мелочами при сборах. Первыми сломались крепления на одной из лыж – пришлось без отвёртки выкручивать шурупы и ставить резиновые крепления. Другие крепления порвались уже за полчаса до выхода из леса, и он выходил по снегу в полметра глубиной без лыж. Сломалась лыжная палка и у меня. Андрей и её «подлечил» до выхода. Одновременно протёрлось о лёд одно из полозьев санок – его Андрей зашивал уже в день выхода из озера.
Погода нас не подвела – было тепло, и только по утрам доходило до минуса, замерзали лунки. Но не так, как при минус 10 градусах, а только немного, чтобы после первого удара пешни вновь открыться. Ночи были почти безлунными, облачными, и, в основном, брались налимы. Иногда, но не так часто, как по опыту прежних лет, живцы были сорваны, а жерлицы не размотаны. Гена Крохин отметил, что это проделки налимов.
Не обошлось без глухих зацепов и обрывов нити. А один раз при проверке жерлицы оказалось, что щука не может пройти через лунку. Я расчистил проход, засунул туда руку. Нащупал спину щуки, стоявшей почему-то поперёк лунки, а не пастью кверху. Посчитав, что она слишком велика, я попросил Андрея пробурить лунку рядом. Но это ничего не дало. А спустя минут десять щука вышла в лунку… хвостом вперёд. И сразу стало всё ясно – она намотала шнур на себя как раз посредине и, когда я подтягивал её к лунке, неизменно оказывалась поперёк её.
В среднем в день мы ловили по три рыбины, а 1 апреля оказался самым удачным – попалось семь рыб: три налима и четыре щуки. Поэтому пришлось взять рыбу домой, хотя везти её мы не рассчитывали. К слову, в новых вагонах сохранилась возможность везти рыбу в угольных отсеках, и за небольшую сумму оказалось легко договориться с проводницей. Также мы не отказывались от крупных окуней, не пригодных в качестве живца. Их Андрей чистил, и один раз я их пожарил, а пару раз они попали в уху.
Общение с соседями проходило буквально ежедневно – поблизости от наших мест ловли живца были места и Гены с его компаньонами. Обмениваясь мнениями, мы, несколько обескураженные малым количеством и величиной пойманной рыбы, успокоились. Гена заявил, что не в пример предыдущим поездкам, в эту рыбы действительно было мало, и на что он, как говорится, Корифей, но и у него за первые три дня было всего семь рыбин. То ли не пришла щука из речушек, несущих свои воды в Нижнее Кумозеро, то ли не наступили сроки для нереста, но крупной рыбы практически не было – щука до 2,5 кг, налим до 2 кг, а в основном – менее килограмма. Самых мелких налимов, вес которых не превышал 300 граммов, приходилось брать, потому что освободить от тройника безболезненно не представлялось возможным. Не попали они и в объективы фотоаппаратов. Впрочем, нам, в первую очередь, едокам, размер был не так важен. Уха была на столе ежедневно, жареной щукой мы объедались, а запечённый в фольге налим вызывал небывалый аппетит. Позволяли мы себе и деликатесы – налима под сырно-майонезной коркой и копчёного налима. Свежая рыба в дополнении нескольких десятков граммов Карельского бальзама была просто восхитительна. Лимоны оказались весьма кстати.
Выход с озера не составил труда – лыжня по следу снегохода за неделю сохранилась, но снег сам уже размяк и под тяжестью лыж, меня и гружёных санок проваливался. Тем не менее, за 2 часа 25 минут я преодолел всё расстояние от избы до шоссе, окончательно сломав по пути лыжную палку. До приезда Виктора оставалось чуть меньше часа. Вдоль шоссе дул ветерок, и мне пришлось одеться. Андрей появился до приезда Виктора минут за 10. По приезду в Кемь мы сочли необходимым ночевать не на вокзале, как это делали раньше, а в мини-отеле прямо возле вокзала с горячим душем, чаем, чистым постельным бельём. Поезд, как ни странно, подали к первому пути, и в 9 утра 3 апреля мы выехали на Москву.
В итоге, высказанное мною наобум предложение, стало реальностью, и я рад, что смог сделать эту, прерванную мною из-за травмы часть своей жизни, вновь достижимой и столь же приятной. Так что жалеть не о чем!
РЫБАЛКА КРУГЛЫЙ ГОД № 12(338), 2016 г.
